Ташкенскому зрителю вернулась опера Сергея Рахманинова "Алеко"

Государственный Академический Большой театр Узбекистана имени А.  Навои преподнес многочисленным любителям оперного искусства замечательный подарок. После почти шестилетнего перерыва к ташкентскому зрителю вернулась опера С. Рахманинова «Алеко». Она  два десятилетия украшает афишу театра.

Это замечательное творение, сочиненное девятнадцатилетним Рахманиновым на сюжет пушкинской поэмы «Цыганы», не устает удивлять и глубиной драматизма, и размахом человеческих страстей, и поразительной красотой музыки и пения. Опера не так велика по объёму – ее действие длится около часа. Но «истина страстей»,заложенная в ней автором, - не устает волновать человеческие души. Зритель словно забывает о том, что все действие вмещено в столь небольшой временной промежуток – так интенсивно сконцентрирована в нем истинная «симфония человеческих страстей».

Спектакль этот достаточно давно известен нашему зрителю, и по заслугам оценен им. Представленный в разное время в различных исполнительских составах – он неизменно волновал и захватывал. Вот и на этот раз в обновленной версии «Алеко» - мы все с большим удовольствием восприняли всю остроту столкновений характеров, чувств, обстоятельств.

Одна из главных драматургических сил спектакля – это истинно рахманиновский оркестр. Под управлением народной артистки Каракалпакстана Аиды Абдуллаевой это звучание предстает многоцветным полотном, которое выражает глубокие, неукротимые страсти, охватившие героев. Звучание голосов героев и хора тоже предстает разнообразным по краскам и нюансам – и в то же время цельным.

Постановка «Алеко» заслуженным работником культуры Узбекистана Андреем Слонимом во все периоды жизни этого спектакля сочетала романтическую экспрессию с глубокой достоверностью чувств. Таков же в обновлении  свежими деталями и нынешний вариант постановки. Этот спектакль решен постановщиком как некая фреска – по объёму как бы «камерная», но по выплеску чувств – истинно драматическая, временами – почти хоральная, а иногда – подающая чувства героев укрупненным планом. В этом спектакле – красочном, динамичном и запоминающемся – «действует»  все – начиная от выразительных взаимоотношений героев, хора – до образной сценографии Заслуженного работника культуры Зубайдулло Батырова. Мир свободного цыганского  табора подан в спектакле не как достоверное общество вполне реальных цыган, а как некий мир сказаний, легенд. С самого начала этот мир «замкнут» кольцами стремительно бегущих облаков-лошадей, уходящих в небесную даль и создающих цепь кругов. Из которых героям не суждено выбраться. В момент высокой концентрации страстей за спинами героев вспыхивает и разгорается большой символический костер – он символизирует и любовь-страсть, и жар чувств.

В этот вечер на сцене ярко пели и действовали   и участники первой премьеры, и молодые исполнители. Заслуженный артист Узбекистана Руслан Гафаров в роли Алеко раскрыл и попытки своего героя найти свободу души, и его стремление подчинить свободное чувство себе, сковать его. Его звучный драматический баритон, выразительность интонаций и подлинная правыда чувств сделали этот образ выпуклым, непростым.

Заслуженная артистка Узбекистана Гульшан Азизова в своей Земфире раскрыла и искренность своих чувств, и желание освободиться от любви Алеко, которая становится для нее мучительными оковами. Ее песня «старый муж…» звучит и как своеобразное заклинание, и как стремление освободиться от этих цепей. А попытка найти утешение души во вспыхнувшем чувстве к Молодому Цыгану – порыв к свободе души, которую сковать нельзя.

Мудр и убедителен Кирилл Борчанинов в образе Старого цыгана. Знающих недобрую цену разгула страстей, он постоянно предостерегает молодых от роковых ошибок – и горько скорбит, когда все приходит к трагедии.

Улугбек Максумов в роли Молодого цыгана живет своей любовью к Земфире. Он верит в силу чувства – и до самого момента, когда он погибнет от руки Алеко – уверен, что это чувство свободно и вечно.

Интересно решение образа Старой цыганки Анастасией Юдиной. В трактовке постановщика Андрея Слонима это – вещий образ, некое воплощение судьбы, совести. Она стремится предостеречь людей от опасных ошибок, она ворожит над костром человеческих страстей, она скорбит о гибели героев. При этом вокальная партия этого персонажа звучит только в нескольких строчках, написанных автором.

Порадовал и хор театра, воссоздавая живописное полотно жизни табора – то беззаботное, то воплощающее тишину и загадочность ночи, то – мучительно скорбящее о том, что в мирный лагерь вошла смерть. И в созвучии голосов, и в действии эта жизнь не прекращалась ни на мгновение. Здесь стоит отметить плодотворную работу руководителей хора – народного артиста Сулеймана Шадманова и Натальи Куприяновой.

А когда в финале траурное шествие уходящего табора оставило на опустевшем пространстве одинокого отвергнутого Алеко,  когда немой взор Старой цыганки со скорбью глядел на него в последний раз – стало особенно горько ощущать, как мощная мятущаяся душа героя, свершив зло, пришла к одиночеству и опустошению. Своеобразным предостережением в нашем сегодняшнем тревожном мире прозвучал этот финал спектакля – не столь продолжительного по времени, но насыщенного противоречиями обстоятельств и характеров. И, конечно,  вновь вспомнились пушкинские строки:

                                                      «И  ваши сени кочевые

                                                        В пустынях не спаслись от бед.

                                                        И всюду страсти роковые.

                                                        И от судеб защиты нет…» 

А зрительный зал в едином порыве воспринял этот заряд чувств – и горячо принял этот необычный спектакль.   

 

                                                                                                             БОРИС  БАБАЕВ, KULTURA.UZ

                                                                                                              Фото: Михаил Левкович