Минутка поэзии от Александра Файнберга

                                   Эли Люксембургу 

— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

По улице, монистами звеня, 
цыганка бродит, чёрная змея. 
Звучат из окон пьяные гитары. 
В проулках по-над зеленью оград 
лучится изабелла-виноград. 
И две души гуляют наугад. 
И винный дух витает над кварталом. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Подвал прохладой дышит земляной. 
Но устлан пол кошмою шерстяной. 
И в нише золотой свеча пылает. 
А юных губ вишнёвая смола 
околдовала и с ума свела. 
— Гореть, — сказала, — так гореть дотла. 
И вспыхнуло божественное пламя. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

Там, наверху, в цветах лежит земля. 
На чьей-то свадьбе, трубками дымя, 
играют на цимбалах молдаване. 
Но их не слышат ни она, ни он. 
Здесь тайна слёз и счастья тихий стон. 
Колоколов нездешний перезвон. 
Седьмые небеса стоят в подвале. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Снежок летит над праздничной Москвой. 
На площади — водоворот людской. 
Текут вдоль мавзолея демонстранты. 
Держа детей испанских на плечах, 
они "Ура!" правителям кричат. 
Но отчего-то всё же по ночам 
на Спасской всё тревожней бьют куранты. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

Лежит в руинах польская земля. 
Европу оплели концлагеря. 
В ночи поют летучие сирены. 
А здесь, в подвале — стол да полка книг 
хранят благословенный сон двоих. 
И над кошмою осеняет их 
жасмина дым и облако сирени. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Стал на колени муж перед женой. 
Целует край рубашечки льняной, 
за светлый дар благодаря планиду. 
В сыром подвале на краю страны, 
не зная ни проклятий, ни вины, 
им сын явился за ночь до войны 
под вечно золотой звездой Давида. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

Ещё тихи днестровские края. 
Но вновь цыганка — чёрная змея, 
С утра напившись, горе всем гадает. 
Ещё летают аисты окрест. 
Ещё светлы одежды у невест. 
Но есть граница. На границе — Брест. 
Над ним зарницы. Плачь, моя родная. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Обняться бы с отцовскою землёй. 
Но землю эту, лязгая бронёй, 
уже терзают танковые рыла. 
Прожить бы век свой, неба не кляня. 
Не знать бы ни Рейхстага, ни Кремля. 
Но в небе, громыхая и ревя, 
сам бог войны кресты несёт на крыльях. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

В грязи осенней тонет колея. 
Играет Вагнер. Над толпой паря, 
валькирии врагу поют победу. 
И к Богу вскинув чёрный свой кадык, 
кричит цыганка. Но под этот крик 
корябает стальной солдатский штык 
звезду Давида на воротах гетто. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Прикладом — в спину. Лай сторожевой. 
Вокзала копоть. Колокола бой. 
— Молчи, молчи. Не говори ни слова. 
В прощальном небе — стаи воронья. 
— Я твой навеки. 
— Я навек твоя. 
Но хрюкнула арийская свинья. 
И на вагонах лязгнули засовы. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

Дивись, цыганка, чёрная змея. 
Хоть разлучают всех концлагеря, 
но эти двое выпали из правил. 
Там, у печей, где смертная зола, 
она его, живого, обняла. 
— Гореть, — сказала, — так гореть дотла. 
И вспыхнуло божественное пламя. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Блажен виновный не своей виной. 
Так для чего ж роптать перед судьбой? 
— Молчи, молчи. Не говори ни слова. 
С чужой земли, не глядя больше вниз, 
в свою родную улетая высь, 
два дыма в небесах переплелись, 
чтоб никогда не разлучаться снова. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя… 

Поклон тебе, молдавская семья. 
Четыре года страх в сердцах тая, 
ты укрывала мальчика-еврея. 
Спасённый от петли и от свинца, 
он вырос. Но с отвагою истца, 
чтоб есть и пить за мать и за отца, 
он двинул к берегам златого Рейна. 


— Любимая моя… 
— Любимый мой… 

Бог с нею — с этой сытою страной. 
Бог с ней с её повинной головой, 
с её богатством и её гордыней. 
Она, как Феникс, встала из руин. 
Прекрасны Франкфурт, Гамбург и Берлин. 
Но посмотри на это небо, сын. 
Ты видишь два качающихся дыма? 

Ты слышишь над собой колокола? 
Жил на земле отец, и мать жила. 
Так для кого ж хранит она — зола — 
ту память, что святою именуем? 
Но сын и головы не повернул. 
К столу поближе он придвинул стул. 
С усмешкой "Изабеллу" отхлебнул 
и вилку ткнул в свиную отбивную. 


— Любимый мой… 
— Любимая моя…