ГРЕЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ.СОЗВЕЗДИЕ ГЕНИЕВ

          Вся история развития мирового искусства весьма убедительно свидетельствует о том, что определенные периоды его расцвета не находятся ни в каком соответствии с общим развитием общества. Хотя и история искусства, и развития общества все таки неотделимы друг от друга. Яркое тому подтверждение – выдающиеся произведения, созданные в древней Греции, и до сих пор непревзойденные в сравнении с современными народами. В их основе – греческая мифология, то есть природа и общественные формы, уже переработанные бессознательно – художественным образом народной фантазии.

       Сегодня мы с полной уверенностью можем говорить о том, что всякая мифология преодолевает, подчиняет силы природы при помощи воображения. И как только наступает действительное господство над этими силами природы, она попросту изживает себя. Но вместе с тем они – греческое искусство и эпос – продолжают доставлять нам художественное наслаждение, сохраняют себя как художественную ценность и недосягаемый образец.

       В определенной степени разгадку этого феномена можно найти в оценке великого Пушкина. «Если век может идти себе вперед,- писал он, - науки, философия и гражданственность могут усовершенствоваться и изменяться, то поэзия (художественная литература) останется на одном месте, не стареет и не изменяется. Цель одна, средства те же… Произведения истинных поэтов остаются свежи и вечно юны».

      Благодаря литературе мы становимся как бы участниками всего бесконечно интересного и разнообразного исторического пути развития человечества. Сейчас нам нужно проследить один из путей, путь возникновения и развития природы трагического в греческой трагедии.

      При афинском тиране Пистрате в VI в. до н.э. была поставлена в Афинах первая трагедия. Куда же ведут ее истоки?

       Все земледельческие праздники у древних, это уже доказано, повсеместно связаны с почитанием – весной и летом – умирающего и воскресающего божества. К таким обрядам в древнем Египте относятся культ Озириса, в Вавилоне – Таммуза, у греков же – Персифоны – Коры, Гиацинта, Адониса, и особенно культ Диониса – бога винограда и вина, который пронесся буйным вихрем по всей Греции в течение VII-VI в. до н. э. сам Дионис представляется в виде козла, и в жертву ему приносились козлы, участники культа представляли сами себя Дионисами, выступая в обличье козлов: человек как бы выходил из своей оболочки и в исступлении становился способным к необычным для него поступкам. Этот дионисийский восторг, по самой своей природе уже разрушал всякие перегородки между людьми низших и высших классов. Это все вызывало перевоплощение участников этого культа, которое и составляет основу всякой драмы. Сохранилось любопытное свидетельство древнего философа Симонида, будто « от опьянения произошло изобретение комедии и трагедии в Икарии». Без сомнения, путь от культа Диониса к греческой классической драме, как к произведению художественному, был очень сложным и длинным, хотя прошел в Греции в быстром темпе.

Надо сказать, что исступление ( по гречески – экстаз) охватывало не только отдельных участников праздника, но и целые толпы, хоры, а у Аристофана ( «Женщины на празднике Фесмофории», ст. 991 -992) подчеркнута особая любовь Диониса к хорам, которые потом прошли путь от основы трагедии у Эсхила до чего- то вроде музыкального антракта уже у Эврипида, в связи с расширением пределов показываемого.

        Хоровой песнью в честь Диониса был дифирамб. Драматический элемент в греческих культах, будучи необычайно сильным, не мог не влиять на развитие драматизма в дифирамбе. И, конечно, способствовал выделению сильных художественно- драматических элементов из религиозной обрядности.

        Ни у одного народа в древние времена миф не давал такой обильной почвы для выхода из культа, как у греков. В чем же дело? Может быть в том, что только у них не было непроходимой пропасти между Богом и человеком. Примеры из гениального произведения, приписываемого греческому поэту Гомеру- «Илиады» ясно показывает что люди и Боги находятся у этого народа почти в равных условиях борьбы. Только в Греции не было замкнутой касты жрецов, которая своими запретами и проповедями запрещала бы изображать Богов в образе человека и мешала бы свободному развитию мифов, почти незаметно перераставших из религиозных сказаний в чисто поэтические сюжеты.

       Дифирамб Вакхилда «Тесей» - единственный вообще целиком дошедший до нас от античности и впервые давший возможность конкретно увидеть зародыши драмы. В нем идет речь о том, как афинский царь Эгей сказал однажды тресенской царевне Эфре, что если она родит для него сына, то пусть он сначала сдвинет камень и добудет из- под него меч, положенный туда им, Эгеем, и пусть она после этого направит сына к нему. Сам дифирамб означает ожидание Эгеем и народом приближающегося сына Эгея – Тесея. Хор расспрашивает о приближающемся богатыре. И Эгей дает ему разъяснения. Этот дифирамб приоткрывает несколько тайну происхождения трагедии. Дионисийское волнение хора украшается мифом и видением, данным в рассказе Эгея.

       В пределах древней Греции, в глухих деревнях Фракии до самого последнего времени жили обряды, воспроизводившие земледельческую драму, которая представляет собой любопытное сочетание подробностей культа Диониса с обрядами свадеб и похорон, взятыми из православного богослужения.

      Очень сложное содержание рам трагических поэтов Греции самим древнегреческим ученым не позволило сводить их содержание целиком к преданиям о силе Бога Диониса. Так, например, один безымянный ученый видит в трагедиях обработку древних сказаний о героях, их страданиях и смерти, а также погребальных плачей по ним. Исполнение этого в театре должно, по его мнению, удерживать зрителей от их заблуждения и ошибок, в чем заключается польза трагедии для граждан.

       В начале XX века возникло предположение о происхождении трагедии из обрядовых плачей об умиравшем Боге Дионисе, а затем, по мере расширения содержания игр, также и о других Богах и героях. По крайней мере, это предположение можно наблюдать в таких трагедиях как «Персы» Эсхила, «Эдип в Колоне» Софокла, «Троянки» Эврипида и других.

        В «Истории греческой литературы», изданной в 1946 году в Москве, высказана такая же мысль, еще раз подтверждающая наше предположение, что решение вопроса о происхождении у греков трагедии должно, по – видимому, состоять в признании в ней наличия следов земледельческой игры, связанной с уходом старого и приходом нового года, причем плач об умершем годе мог через развитие мифотворчества переходить в «плачи» и о героях».

        В одной из рукописей Ватиканской библиотеки, содержащей сочинение византийца Иоанна Диакона с выписками из древних авторов, которые представляют ее главную ценность, о происхождении трагедии говорится следующее: «Люди, отказавшись от дикой жизни и употребления в пишу желудей, перейдя к земледелию, учредили праздник для приношения богам начатков урожая. Чтобы украсить этот праздник, мудрые люди изобрели первым делом комедию: ее составителем был Сусарион; затем, когда потребовалось создать противовес распущенности комедии, была изобретена трагедия. По свидетельству Аристотеля, и та, и другая были изобретены афинярами. Трагическую драму впервые создал Арион из Метимны, как это показал Солон в своих эпиграммах; по свидетельству же Драконта Лампсакского, драма была впервые поставлена в Афинах, когда ее составил Феспид». На основании дифирамбы Ариона в исполнении сатиров, причем Арион был только зачинателем этой игры, а ввел эти представления в Афинах Феспид ; Гораций указывает, что произведения Феспида исполнялись актерами, стоявшими на телеге.

       Феспида сменяет далее афинянин Херил, который конкурировал как с Эсхилом, так и с Софоклом. Предполагается, что он написал 160 драм, что маловероятно, а известна его трагедия «Алопа». В ней говорится о рождении братьев Керкиона и Триктолема, которого афиняне чтили как зачинателя земледелия, что допускает предположение о связи пьесы с первичной земледельческой драмой.

       Учеником Феспида древние называют афинянина Фриниха. Онодеожал победу среди трагиков на состязании, устроенном Фемистоклом. ( Плутарх «Жизнеописание»). На его долю выпадали и неудачи. К примеру, его трагедия «Взятие Милета», поставленная вскоре после разгрома этого близкого афинянам города, так их потрясла, что его оштрафовали на 1000 драхм и выгнали со сцены. Думается, это объясняется тем, что трагедия в те времена еше не завоевала тех границ, к которым ее привели Эсхил, Софокл и Эврипид. В списке его пьес упомянуты и «Финикиянки». Эти две его трагедии представляют попытки, впоследствии почти совсем оставленные греками, брать драматические сюжеты из крупнейших событий политической жизни.

       Древние отмечали, что и Фриних, и Эсхил настолько расширили содержание трагедии, что в них почти не было уже никакого отношения к Дионису. А у приверженцев старины по этому поводу возникла даже поговорка: «Какое отношение это имеет к Дионису?»

       Греческая трагедия, возникнув в условиях расцвета греческого рабовладельческого общества, в художественных образах отразила весь рабовладельческий строй, а все неразрешимые, непримиримые противоречия строя отражены ею в трагических образах. В процессе своего дальнейшего развития трагедия, превратилась в театральное зрелище, получает еще более определенное и устойчивое композиционное содержание, которое становится далее все совершеннее.

         Для античного человека просто не было разницы между мифом и историей. Вот, например, троянская война древнегреческим историкам и даже такому материалисту, как Лукреций, представлялась подлинным историческим событием, происходившим во времена глубокой древности, и только сверхъестественные подробности античных легенд отвергались передовыми мыслителями древнего мира.

    Выбирая мифологическую основу для трагедий, греческие драматурги вовсе не следовали рабски какой- либо определенной линии мифа, а подвергали свободной переработке в зависимости от того, какие мысли хотели они вложить в свои трагедии. В своей трагедии «Царь Эдип» Софокл, будучи верен основным линиям гомеровского мифа, сохраняя подробности роковой судьбы своего героя по имени Лай и его потомства, делает свое произведение вовсе не «трагедией рока», а подлинно человеческой драмой с глубоким конфликтом между Эдипом и 1) Креонтом и 2) Тиресием с полным жизненной правды изображения переживаний действующих лиц. Все события разворачиваются естественно и правдиво. Софокл осложняет мифологическую канву разработкой таких сторон, которые помогают ему отодвинуть на задний план рок- судьбу его героя, что дает ему возможность обратить мифологический сюжет в подлинную человеческую драму, где на первом месте стоят внутренние психологические конфликты и проблемы общественно- политические.

       Эдип, не дожидаясь никакой кары свыше, сам себе приговор и сам ослепляет себя и обрекает на изгнание из Фив. В этом приговоре самому себе, сопровождающимся просьбой к Креонту: «О. изгони меня скорей - туда, Где бы не слыхал людского привета», - как бы подчеркивается то, что человек сам должен отвечать за свои поступки и собственное самосознание ставить выше решений Богов. Смертные, по мысли Софокла, тем и превосходят бессмертных и безмятежных Богов, что жизнь их проходит в постоянной борьбе, в стремлении преодолеть любые препятствия. И вот исполненным по собственной воле приговором, Эдип преодолевает тяготеющий над ним бессмысленный рок.

      Существенные жизненные противоречия рабовладельческого общества – вот основа подлинно трагических событий античных трагедий. Для общества, еще не овладевшего объективными законами природы и жизни, эти непознанные законы становятся источником трагедии, выступая то в виде слепых сил, то в виде наказания, посылаемого богам за попытку отнять у них тайны природы.

       У Довженко есть такое высказывание: «Народ может быть велик в каждый момент только в одной области… Бывают эпохи художников, бывают другие эпохи, которые производят людей умных и сильных, чрезвычайно мужественных». Думается, что именно такой эпохой и было время возникновения легенд и мифов древней Греции. Хотя писателей «учителями жизни» впервые назвал Бальзак, именно «учителями жизни» выступают в них греческие трагики. И как ни парадоксально, именно рабовладельческий строй в Греции выделил целую касту людей, занимающихся только искусством, передал и оставил нам такое бесценное богатство, как древнегреческие трагедии, являющиеся и сегодня прекрасными как в мировой литературе, так и в жизни человеческого общества.

                                                                                             БОРИС БАБАЕВ, Kultura.uz