Владимир Познер: "Я считаю, что это крайне опасная вещь"

– Так получилось, что карантин застал вас в Москве. Если пофантазировать, то где бы вы хотели провести этот lockdown? Если бы у вас был выбор.

– Вот этот lockdown, по-моему, все равно, где провести, лишь бы дома. Я его провожу со своей супругой, в любимом доме, я очень люблю эту нашу квартиру в Москве. Если бы моя жена была со мной в Париже, тоже было бы очень хорошо.

С точки зрения самого пребывания, без права выхода на улицу, по-моему, это не имеет значения – в Москве или в Париже, лишь бы рядом был человек, с которым хочется быть рядом и были бы занятия. Занятий у меня очень много, да и вообще для меня привычно быть дома. Я же в основном работаю дома и раз в неделю еду на студию в Останкино, где я выдаю в эфир свою программу – все. Остальное время – я дома.

Единственное ущемление серьезное, которое я ощущаю, – это то, что мы не можем видеться с друзьями. Как правило, мы видимся часто, а тут уже больше двух месяцев мы ни с кем не общаемся, только по телефону. И, конечно, это как-то неприятно.

– А вы общаетесь с ними по Zoom, проводите конференции? Сейчас же все так делают.

– Видеоконференция – это, конечно, полезно, когда нет другого выхода, тогда этим можно пользоваться. Но все-равно экран отчуждает. Нельзя дотронуться до человека, нельзя по-настоящему заглянуть ему в глаза – это все другое. Поэтому да, конечно, это есть, но это эрзац такой.

– Вот у вас был день рождения 1 апреля, вы не отмечали его по Zoom?

– Нет, мы отмечали его вдвоем с моей женой, дома. Приготовили очень вкусный обед, выпили бутылку очень хорошего вина, но никого не было. Было много поздравлений, конечно, главным образом по телефону.

– На сегодняшний день рамки карантина и вообще меры предосторожности достаточно размыты. Кто-то носит маску, кто-то нет, кто-то ходит в гости, кто-то вообще боится выйти на улицу. Вы для себя какие рамки ставите?

– Я как биолог, человек, который хоть как-то немножко понимает в этом, считаю, что это крайне опасная вещь. И когда я выхожу на улицу, я железно ношу маску, я надеваю перчатки. И, кстати, в Москве теперь есть довольно много магазинов, где пускают только в маске и только в перчатках.

Когда я приезжаю в Останкино, конечно, я в маске и в перчатках, но уже когда в студии, то снимаю. Я соблюдаю расстояние между собою и другими людьми. То есть я очень сильно этого придерживаюсь и уверен, что это правильно, что это необходимо. И если все это будут соблюдать, то мы скорее выйдем из этого карантина, чем если будут нарушать.

К сожалению, довольно многие нарушают. К сожалению, есть определенный контингент, который говорит, что никаких масок не надо, что это все ерунда. В некоторых странах это доходит даже до идеологических вещей.

Например, в Америке сейчас, поскольку Трамп маску не носит, то многие сторонники Трампа тоже не носят – и более того, считают, что те, которые носят маску, особенно мужчины, трусливые, либеральные и так далее, могут их оскорбить и даже побить. Правда, это только в Америке, но это дошло до такого уровня.

– Но ведь и Путин не носит маску…

– Да, но Путин не заходит в публичные места, в отличие от Трампа, который заходил на заводы и так далее. И никто из членов правительства, когда они разговаривают с Путиным по «удаленке», они тоже не носят маски, ну и правильно, в этом случае не надо.

Но каким-то образом все-таки некоторые из них заболели. Заболел Мишустин, слава богу он выздоровел, но все-таки он заболел. Заболел Песков. Значит, какие-то контакты были без маски, которые оказались не очень хорошие.

– Примерно в 11 утра, каждый день, появляется новая российская статистика по пандемии. И многие мои друзья, и я в том числе, мы начинаем день именно с нее. Вы продолжаете следить за ежедневными сводками, сколько человек заболело, умерло… Вы верите в эту статистику?

– Абсолютно. Вообще я к статистике отношусь чрезвычайно осторожно в принципе, но у меня есть контакты, я в этом смысле инсайдер, у меня очень точные контакты и у меня нет никаких сомнений. Что касается довольно низкого уровня смертности, то тут надо понимать, что есть разные методы подсчета. Я возьму два крайних примера.

Вот доктор Смит, который работает в Америке, к нему поступил пациент, у которого четвертая степень рака и коронавирус, и этот пациент умирает. Доктор Смит говорит: «Причина смерти – коронавирус». В Москве доктор Иванов, к нему тоже поступил точно такой же пациент, но Иванов говорит: «Он у мер от рака». Правы и тот и другой.

Надо договориться, как мы считаем? Кроме того. В России, в отличие от всех остальных стран, именно от всех, вскрытие – обязательно, вскрывают всех. И тогда, конечно, можно точнее определить причину смерти.

Из интервью с Софико Шеварднадзе