Беседы с Дмитрием Родиным о GSP+ и новых экспортных возможностях для производителей Узбекистана. Беседа вторая

«Успех Узбекистана в международной торговле зависит от эффективной системы поддержки экспорта, и лучшее время начать работать в Европе – сегодня».

— Начнём с горячей новости делового мира в республике. Буквально через день после публикации первой из наших бесед я получила  сообщение: «Организуется открытый диалог Президента с предпринимателями. Отправьте свои предложения по предпринимательству по номеру 1100 или через Телеграм @taklif_bot». Каким было бы ваше предложение, будь вы предпринимателем в Узбекистане?

— Ну, прежде всего, будь я предпринимателем в Узбекистане, я бы обязательно пользовался возможностями открытого диалога с властями на всех уровнях. Предложения я бы дал следующие.

Первое, создать центр компетенций по GSP+ и по методической поддержке экспортеров. Не важно, как будет называться эта организация. Но предприниматель, рассматривающий варианты использования преференций GSP+ и не имеющий достаточно опыта, должен иметь возможность получить консультации по вопросам сертификации, маркетинга, конкурентной среды, механизмов продвижения, ценовой политики в Европе. Сейчас такой структуры нет в принципе, и предприниматели тратят свои ресурсы на получение сведений каждый самостоятельно – и консолидации усилий по выходу на экспорт не получается. Конечно, я бы предложил, чтобы в этой структуре были бизнесмены из европейских компаний или же соотечественники, как минимум, несколько лет проработавшие в Европе в сфере импорта и экспорта.

Второе, для максимизации эффекта от GSP+, я бы предложил официально провозгласить политику «Говорим с европейским бизнесом на одном языке» — во всех смыслах этой формулировки. Конкретно: создать портал для инвесторов и крупных покупателей узбекской продукции и разместить там, для начала, все актуальные Законы и Постановления, которые могут им быть интересны, на английском языке. Далее, что тендеры и конкурсы, где могут быть заинтересованные участники из-за рубежа, вести не только на узбекском и русском, но и на английском языке. Кроме того, создать «горячую линию», позвонив по которой потенциальный инвестор или покупатель узбекской продукции мог бы получить на английском первые консультации относительно рыночной ситуации, базовые аналитические материалы.

Третье, опыт Пакистана в GSP+ показывает, что для успеха в Европе производитель должен физически присутствовать со своим товаром. Соответственно, я попросил бы сконцентрироваться именно на поддержке первых шагов в Европе – предусматривая поэтапное сокращение помощи от государства в течение первых 2-3 годов работы в Европе до нуля. И каждый проект вести индивидуально – возможно, по успешным примерам многих стран, через независимые Советы, в которые входят международные эксперты и которые оказывают консультативную поддержку каждому проекту индивидуально – одновременно контролируя использование господдержки и прохождение ключевых этапов экспортоориентированных проектов.       

Это поможет выстроить эффективную систему государственной поддержки экспорта и создать как работающий интерфейс для иностранных инвесторов и партнеров, так и центр компетенций для узбекских экспортеров.

— Чем не устраивает существующая сегодня практика поддержки экспортеров?

— Многое делается правильно. И уж точно очень верно определены приоритеты по выходу на экспорт и по использованию преференций GSP+. Но вот конкретные решения по поддержке экспортеров целесообразно ориентировать на европейские реалии. Я часто привожу этот пример, поскольку он понятен и неспециалистам: вот есть одно из самых прогрессивных решений – о софинансировании шоурумов. Вектор работы – приоритетный и сразу обеспечивающий серьезные конкурентные преимущества в Европе. Но давайте посмотрим на нюансы реализации: если за три месяца с начала финансирования шоурума в Европе, производитель не обеспечил продаж в 10 раз больше, чем сумма господдержки, то с него потребуют эти деньги обратно, то есть, по сути, он будет оштрафован и внесён в «чёрный» список.

Что такое три месяца работать в Европе? Как минимум, надо зарегистрировать компанию-оператор, открыть счёт, арендовать помещение и сделать в нём ремонт. Даже у невероятно быстрых и эффективных предпринимателей это займёт пару месяцев. Если говорить об аренде помещения, меньше, чем на год, никто помещение в аренду не сдаст. Во Франции, например, широко распространен контракт 3-6-9 на аренду недвижимости. То есть 3 года пролонгируется на 6 и 9 лет. Действует очень серьёзная система защиты арендаторов и арендодателей. Это долгосрочные взаимные обязательства. Если вы арендуете помещение меньше, чем на 3 года, то с точки зрения европейской, это недостаточно серьёзное отношение к бизнесу. Но с учётом стартапа и первых шагов на европейском рынке, возможно, вам удастся договориться на 1 год.

А теперь поставим себя на место производителя из Узбекистана, который делает первые шаги на международном рынке. Он еле-еле, с учётом того, что заплатит больше, договорится на год аренды. Как с нового игрока на европейском рынке при аренде помещения для шоурума с него попросят страховой депозит за 2-3 месяца плюс плату за 1-2 первых и последний месяц. То есть полугодичный объем аренды ему сразу надо будет положить на входе, потому что его никто не знает — у него нет сложившейся репутации.

Далее,  надо сделать косметический ремонт арендуемого помещения. Затем нанять 1-2 сотрудников для шоурума, так как привезти из Узбекистана своих сотрудников нереально – им никто не даст права на работу в Европе.  Нельзя будет, как это делают в Узбекистане, нанять племянника, чтобы он помогал. Для этого придется минимум полгода оформлять ему право на работу, ещё и доказав, что в Европе нет аналогичных специалистов. Все эти подготовительные вопросы займут, в лучшем случае, два месяца. А по существующим сейчас в Узбекистане нормативным актам, если предприниматель за 3 месяца не обеспечит десятикратный объём продаж по сравнению с господдержкой, то эти деньги, то есть господдержку, по Постановлению Кабинета Министров Республики Узбекистан  № 167 от 30 марта 2021 года он полностью должен вернуть по истечении этого срока. То есть, едва начав работу, потратив большие деньги и только приступив, собственно, к ведению бизнеса в Европе, узбекская компания будет, по сути, оштрафована весьма болезненно во исполнение нормативных актов, принятых именно для поддержки экспортеров.

— То есть, производитель в первый месяц реальной работы шоурума, если, к тому же, он успеет наладить его работу за два месяца, должен обеспечить десятикратный объем продаж? 

 — Да, сейчас заложен абсолютно нереальные требования по объёмам продаж. Соответственно, производитель, который решил воспользоваться господдержкой, должен понимать, что сначала надо заплатить владельцу помещения за полгода аренды, надо нанять человека и через месяц работы государство может потребовать с него все деньги назад, и он останется один на один со всеми проблемами бизнеса.

Допустим, он решит уйти с европейского рынка, поняв, что ввязался в то, что не осилит. Но как он при этом откажет в работе нанятому им европейскому гражданину? Это огромная головная боль — уволить европейского гражданина, если ты подписал с ним контракт.

— Возможно, для начала нужно поддерживать самых активных и предприимчивых, состоявшихся в бизнесе людей, которые выходят на европейский рынок?  А как быть остальным?

— Я сторонник того, чтобы поддерживать только по-настоящему конкурентоспособные производства – при этом поэтапно сокращая поддержку до нуля за 2-3 года максимум. Четко понимая вклад конкретного производителя в улучшение социально-экономических  показателей на национальном и региональном уровнях.

Если предприятие не сможет стать «точкой роста» для экономики страны, то и не нужно поддерживать ее. В стране же действуют законы рынка – вот в их рамках все и живут. Господдержка должна перестать, на мой взгляд, быть массовой: она должна распространяться только на тех, кому важно снизить «стоимость входного билета» на европейский рынок – демпфировать разницу курсов сума и евро.

Сейчас, к сожалению, меры поддержки порой раскоординированы. Например, компания, не обладающая достаточным набором сертификатов, теоретически может получить поддержку для рекламы в Европе – нет в нормативных актах никаких сдерживающих инструментов. А какой смысл рекламировать, если компания не может продавать продукцию с точки зрения сертификационных требований? Или продукция животноводства не может экспортироваться в Европу, потому что Узбекистан не вошел в «список третьих стран», как соответствующий экспортер – это отдельная процедура с Еврокомиссией. Но сейчас нет нормативных преград, и производитель меда, рыбы или мяса может получить государственное финансирование своих работ в Европе, хотя у него нет юридического права на экспорт. И таких «белых пятен» еще достаточно много.

Поэтому очень важно, на мой взгляд, совсем немного доработать действующие нормативные акты с точки зрения европейских практик. По сравнению с работой, требовавшейся для получения GSP+, эти уточнения не потребуют более 5% от уже понесенных трудозатрат – но эффект от этого будет очень ощутимый.

— То есть, необходимо изменить имеющиеся нормативы?

— Конечно. Но подчеркну, что львиная доля работ именно представителями государства уже выполнена.

— Как и кто объясняет производителям все эти трудности и правила экспорта?

—  Мы как раз начали эту беседу с того, что «с нуля» нужно создать центр компетенций по GSP+ и по методической поддержке экспортеров. Сейчас его нет. И очень важно для Узбекистана не откладывать решение этого вопроса. В таком центре компетенций должны быть люди, которые имеют опыт работы в Европе, хотя бы пару лет занимались на европейском рынке вопросами продвижения продукции и экспорта. И они должны ежедневно консультировать предпринимателей. Отсутствие такого центра компетенций  бьёт по всему классу экспортеров. Если консультанты изучили европейский рынок по учебникам, бессмысленно привлекать их к работе в таких центрах.

И даже просто факт учёбы без бизнес-практики не поможет: можно полжизни провести в соседнем здании с биржей и не представлять, как работает биржа. Точно так же, можно каждый день ходить по улице шоурумов и не понимать, в какой логике производители заключают сделки с Decathlon, IKEA, Castorama.

Или почему, например, H&M или Puma отказались от закупок изделий из хлопка в Китае. По какой логике? Соотношение цена/качество в Китае очень хорошее.

Если у ответственного за экспорт нет понимания, по каким правилам играть на европейском рынке, и нет ответов на эти вопросы, ему очень сложно обеспечивать экспорт.

— Если столько сложных моментов даже при бонусах GSP+, в чём искать производителям коммерческую выгоду от экспорта своей продукции? В рыночной логике – когда правильно начинать экспортерам выходить в Европу, сейчас или когда узбекских производителей узнают получше?

— Ну, прежде всего, сложности, о которых мы говорили, преодолеваются правильной организацией бизнеса по европейским принципам и не очень большими сопутствующими затратами.

Что касается коммерческой выгоды, то она для новых экспортеров обеспечивается, за редким исключением, за счет низкой себестоимости продукции. Этот фактор в свое время использовали Китай, Вьетнам, Пакистан, Индия.

В Узбекистане сейчас низкий уровень доходов. Коммунальные расходы и земля по европейским меркам почти бесплатны. Получается, что себестоимость производства в Узбекистане очень низкая. Другое дело, что в отличие от налаженного производства, здесь много производственных потерь: недозагрузка оборудования, неправильная организация штата и другие факторы. Я много езжу по предприятиям Узбекистана и могу сказать, что себестоимость можно уменьшить порой даже в два раза.
В нынешней ситуации Узбекистан может поставлять продукцию с низкой себестоимостью. Так будет не всегда. С открытым рынком во всех странах без исключения происходит одно и то же: рост зарплат, рост коммунальных и транспортных  расходов, и так далее. Каждые полгода можно ставить засечку и видеть, как растет себестоимость продукции Узбекистана. Через 5 лет люди, которые получают сейчас 200 евро, и за 600 евро откажутся выходить на новую для себя работу. Будет расти уровень жизни, уровень потребления и платёжеспособности населения. Но такого дешёвого в себестоимости производства, как сегодня, не будет никогда.

Соответственно, рекомендации производителю: не через полгода или через год, а прямо сейчас нужно использовать тот факт, что себестоимость продукции в Узбекистане пока низкая. Все будет расти в стоимости – и это будет приводить к постепенному снижению конкурентоспособности узбекской продукции. С каждым кварталом и полугодием выходить на европейский рынок будет все сложнее. Лучшее время начать работать в Европе – сегодня.

Сколько и какую долю каждый производитель успеет для себя завоевать, буквально «выгрызть» на европейском рынке, используя преференции GSP+ и сегодняшнюю низкую себестоимость производства, столько он и получит на среднесрочную перспективу.

Тамара Санаева