Маркел Калонтаров - самаркандский художник.В этом году ему исполнилось бы 110 лет. Кто его помнит, наверняка скажет, что он был очень общительный, добродушный человек

Просматривая свои архивы, обнаружила замечательные фотографии художников Самарканда. Среди присутствующих на памятных снимках был и юбиляр этого года — Маркел Израилович Калонтаров. Замечательный художник и близкий друг моего отца, всегда отличался особым жизнелюбием и мудростью. Вдохновившись памятью, хочу представить свой небольшой очерк моих воспоминаний о нем.

Маркел Израилович Калонтаров /1908-1994/ - Самаркандский художник.

В этом году ему исполнилось бы 110 лет. Кто его помнит, наверняка скажет, что он был очень общительный, добродушный человек. А его живопись отличалась искренностью и особой живостью колорита. Всё творчество его обладает удивительной органичностью и целостностью.

 Моё знакомство с ним состоялось еще в раннем возрасте, в 60- е годы. Наши семьи дружили, и в те времена, когда я ещё училась в школе, мы с родителями были частыми гостями в доме у Калонтаровых.

У порога нас встречали высокий дядя Маркел с большим длинным носом/я его тогда так и называла «Дядя Маркел-бинди калон»/, и радушная и гостеприимная хозяйка дома, жена художника Роза Абрамовна/ она была родом из очень интеллигентной семьи, знала 6 иностранных языков и прекрасно готовила блюда еврейской кухни/. В этой теплой, дружественной атмосфере, за уютным столом, начиналась занимательная беседа моего отца, Рашида Темурова с дядей Маркелом, о прекрасном мира сего—об искусстве, в то время, как моя мама и Роза Абрамовна уходили в свой, другой, женский диалог. В то время, как взрослые собирались за столом, мне выделялся отдельный столик на котором меня ждал большой альбом для рисования с чистыми листами и целая ваза с аккуратно наточенными цветными карандашами. И пока взрослые ели и общались, я уходила в свой, детский мир рисунков и цвета. Я всегда с особым удовольствием ходила к ним в гости.

Дядя Маркел был очень рад, что я поступила в художественный ВУЗ и связала свою жизнь с искусством, особенно тогда, когда позже я начала работать в Самаркандской организации Союза художников Узбекистана. После того, как мы начали работать бок о бок, мне предоставилась возможность еще ближе познакомиться с его творчеством. Он писал пейзажи и натюрморты, занимался графикой, в основном это были монотипы и линогравюры. А позже, я участвовала в организации двух его персональных выставок и составила к ним каталоги со вступительной статьей.

 Маркел Израиловича можно было увидеть всегда с большой папкой и когда он видел интересующий его типаж, сразу открывал папку и начинал рисовать с натуры. Это могло произойти на улице, на Сиябском базаре, а чаще в троллейбусе. Пока от дома ехал до Регистана, до мастерской, он мог завершить этюд понравившейся ему девушки или какого-нибудь старика в чалме, или просто молодого человека. Он мог с легкостью познакомиться и обаять любого . Всё начиналось с фразы (если это была молодая девушка): «Как вас зовут моя божественная дочка?» Дальше был ещё какой-нибудь искусный комплимент и уже полное согласие на предложение написать портрет.

 Обычно он появлялся к 12 часам дня и по дороге в мастерскую обязательно заходил в наш кабинет, всегда одетый с иголочки, в костюме и обязательно в галстуке, с торчащим из кармана платочком, поздороваться и показать свои рисунки. Калонтаров очень любил показывать свои картины и с особой внимательностью выслушивал отзывы и замечания своих коллег—художников. Много читал об истории искусства и был активным участником существовавшего тогда, в 70-е годы прошлого века, общества «Знание», где ученые, историки могли проводить лекции, как для студентов и школьников, так и для работников различных предприятий и организаций. Маркел Израилович с особым удовольствием ходил и выступал с лекциями, проводил беседы об изобразительном искусстве, с интересом рассказывал о творчестве художников периода Возрождения, а также о других великих мастерах мировой живописи - Рембрандта и Веласкеса. И он имел большой успех.

Он очень хотел просвещать и привлекать народ к искусству.

 Влюбленный в прекрасное, мастерски владел музыкальными инструментами. В его мастерской хранилась замечательная мандолина, чьи струны он виртуозно перебирал, и пианино, на которой он мог сыграть веселый вальс.
 После трагической смерти жены, Розы Абрамовны, а позже и загадочной смерти сына, известного в Узбекистане художника кино Эмануила Калонтарова, Маркел Израилович замкнулся в себе. И только живопись, его любимое дело, спасали его от одиночества. Он часто бывал у нас дома, общался с моим отцом, в то время, как я готовила плов, наблюдал как рос мой маленький сын Тимур, приносил ему игрушки, играл с ним. В какой-то мере это помогало ему «почувствовать себя в семье». Позже, когда ему уже было за 80 лет и он жаловался на недомогание, то по-философски отмечал: «Природа сильнее всего». А видя эмоциональный всплеск восторга кого-то по поводу сырых работ молодого художника, он так спокойно говорил: , «Цыплят по осени считают». Был очень требователен в вопросах творчества. И часто оказывался прав.
 А про себя он говорил: «Гулечка, я старый еврей и поэтому мне никогда не дадут звание или правительственные награды, но если напечатают мой альбом с моими работами, ты первая встанешь в очередь, чтобы купить его».
Да, Маркел Израилович, я бы хотела быть первой в этой очереди....

Автор: Гулжахон Темирова