Её дар и творчество остаётся с нами… Памяти выдающегося мастера балета Узбекистана Гули Хамраевой

…Свершилось горестное и  неожиданное. Наш мир покинула выдающаяся балерина, народная артистка Узбекистана Гули Хамраева…

Нет, никак не думалось, что придётся размышлять о личности и творчестве замечательной балерины Гули Хамраевой по столь скорбному  поводу! Полная некой невероятной энергии духа, твёрдости воли и стойкости характера, она казалась «спроектированной» на весьма продолжительный период жизни и творчества.. Но закономерности судьбы и неумолимая жёсткость одного из самых роковых диагнозов распорядились иначе…

…Да, реальная жизнь человеческая вообще, а жизнь в творчестве – в особенности! – однозначно не желает укладываться в некий отмеренный неведомыми предначертаниями отрезок времени между датами появления на свет и ухода из земных дней. Она – отнюдь не тире между двумя датами на памятном обелиске.  И не хочет остаться в памяти живущих лишь перечислением памятных дат, достижений (хотя и заведомо истинных и неоспоримых!), фактов воспоминаний. Жизнь каждого из живущих на земле – неповторима и единична она по сути – целая «планета» особенных качеств, черт, штрихов. А в творчестве с его удивляющими особенностями  больших дарований, с индивидуальными свойствами их таланта, натуры, души, поисками, открытиями и многим иным, что могло бы состояться, но вот, по разным случайностям и закономерностям – недосбылось! – это несходство со многими равноодаренными, но иными особенно очевидно и единично.

    Гули Хамраева… Вошедшая в мир как истинная дочь талантливого исконно творческого рода узбекской интеллигенции. Её отец – незабвенный и подлинно великий артист Раззак Хамраев, создатель не только ярчайшей галереи оставшихся в веках образов, но и носитель высоких основ мастерства, интеллекта, культуры. Да, Гули Хамраева  вошла в творчество, неся неповторимое излучение своего особого дарования в тех его свойствах, которые и как будто поддаются осмыслению – и воспринимаются на уровне подсознания.  Признаюсь в том, что осмысливать особенности творчества и их особые свойства – дело непростое и в целом почти всегда малоблагодарное. Потому что широчайший спектр их не всегда и отнюдь не во всём поддается полноценному раскрытию  привычными понятиями и категориями…

А впрочем – приостановим размышления. И попробуем вспомнить нечто вполне  явное, «портретное», осознаваемое. Образ Дилором, воссозданный совсем юной Гули Хамраевой в легендарном кинофильме, который доступен восприятию и сейчас. Что же было полно столь таинственными свойствами в натуре ее героини? Что излучало необычность и манило новизной? Наверное, и в первую очередь – её особая красота. Отнюдь не «нарисованная», а поражающая исконной таинственностью, восходящей, пожалуй, ещё к тем древнейшим временам солнцепоклонничества с его особым культом поклонения Прекрасному и совершенству Женственности в ее первозданном, особом смысле. В этой Дилором жила и ранимость, и непредсказуемая мощная сила воли и духа, она была полна обаяния – но во взоре ее огромных бездонных очей гнездилась непостижимая грусть. Грусть предощущения своей обреченности, невозможности достижения грёз. Но не тоской был полон ее облик – а мощной, созидательной и необоримой Любви! Страстной, всесильной, не признающей границ, стен, пределов. Любви не «конфетно-слащавой», а объемлющей весь мир в своем стремлении к свободе души, праву обрести свое счастье и гармонию. И – не имеющей возможности обрести ее в земной жизни…

Наверное мне как режиссеру театра оперы именно в этот момент возможно попытаться постигнуть  существо особенного творчества Гули Хамраевой. В полной мере сознаю, насколько гармоничнее было бы сделать это в отношении Хамраевой, динамично и трепетно живущей среди нас! – но даже в скорбные дни осознания ее ухода  постараться это сделать  не поздно. Хотя бы затем, чтобы понять многое, ускользающее от восприятия и глубин понимания  в суете привычного бега дней, смены событий, наивной, беспечной и  светленькой надежды, что мир и люди вокруг нас будут такими как есть всегда…          

Итак –   попробуем осмыслить и вникнуть. Да, Гули Хамраева – балерина высокой степени одаренности.  Но – балерина и совершенно особого склада и амплуа. Её творчеству чужды застывшие контуры мнимой гармоничности. Она в языке своей заостренной и экспрессивной пластики неизменно воплощала ПРЕОДОЛЕНИЕ препятствий, перипетий, противодействий в устремленности к раскрепощенности и свободе духа. Получившая полноценную и многогранную хореографическую школу, она нашла раскрытие неповторимости своей натуры именно в непрестанном, многоцветном и разнообразном порыве к прекрасной мечте, любви, тех редчайших мгновений, когда душе кажется, что высшая гармония рядом, вот она!.. И гармония совершенной пластики сплелась с раскованным парением духа в его переменчивости состояний. Но уже в следующее мгновение возникает новое препятствие этому стремительному полету, этим пламенным и страстным устремлениям – и  борьба возобновляется с новой, многократно мощной  силой. Да, в «разнарядке» классических балетных амплуа этот способ творчества не имеет ни своей определённой «ниши», ни названия. Общеизвестно, что  существует  термин «характерная танцовщица», смысл его, в отличие от сугубо «классического» амплуа как будто понятен, но… Но как и многое многообразное и многоОбразное – суть творчества Гули Хамраевой гораздо шире и беспредельнее этого узаконенного названия…

Наверное, именно поэтому и галерея образов, созданных Гули Хамраевой на сцене – и закономерна, и, как всегда в истинном искусстве, несёт внутреннюю парадоксальность. Существо её героинь – отнюдь не лирика, но страстный драматизм. Экспрессивная и царящая в своем обаянии Эгина в «Спартаке», страстная мятежная духом Зарема в «Бахчисарайском фонтане», блестящая Мерседес в «Дон Кихоте»…  А рядом с правдами динамик этих образов – и нечто вовсе парадоксальное для балерины этого ампплуа. Острохарактерная сказочная Фея Карабос – носительница Зла и мести в «Спящей красавице» (не припомню аналогичных примеров заострённой суперхарактерности в творчестве иных балерин этого амплуа!), озорная Чертовка в «Сотворении мира», холодная повелительница девушек-виллис Мирта в «Жизели» и многое, многое иное и разное. Среди этих образов особняком стоит и несущая свою парадоксальную Правду Кармен в «Кармен-сюите» Ж. Бизе-Р. Щедрина и  сильная духом и бессмертием своей Любви  Эсмеральда в одноименном балете Ц. Пуни…

Но помимо этого разнообразия открытий в моей памяти немеркнущим светом сияют и другие образы, не менее яркие в своей значительности. В балете Л. Минкуса «Дон Кихот» есть «узаконенно-вставной» Цыганский танец на музыку В. Желобинского. И бессчетное число раз и на сцене нашего родного ГАБТ имени А. Навои, и на многочисленных гастролях в разных странах этот танец в истинно блистательном воплощении Гули Хамраевой превращался в триумф страсти и свободолюбия духа, в торжество исконной красоты и торжества могучего Женского начала. Как и всегда и во всем здесь Гули Хамраева жила полной раскованностью пластики и духа и оживляла сложный хореографический рисунок торжеством жизни духа в правде каждого мгновения. И непрерывной была борьба этой устремленности с роковыми силами, пытающимися противостоять этому светлому порыву.  А публика с восторгом воспринимала этот момент откровения. С той же исступленной страстностью и первозданной красотой «пластики степей» солировала Г. Хамраева и в «Половецких плясках» в опере А. Бородина «Князь Игорь», превращаясь в некий «центр» этих плясок в их особой красоте непривычных для «классики» движений и пластических приёмов.

Не могу не сказать здесь и о том, что многое в творчестве Гули Хамраевой было взращено неутомимой творческой заботой и наставничеством незабвенной Галии Баязитовны Измайловой. Как и многое другое – выдающаяся танцовщица и балетмейстер щедро передала из своих неисчерпаемых анналов мастерства и Гули Хамраевой, и другим своим талантливейшим ученицам. И как не вспомнить мудрейший афоризм одного из древних философов: «Не тот твой ученик, которого ты учил, а тот, кто понял во всей полноте и глубине смысл и глубину переданного тобой, пропустил его через сердцевину своей души и искренне пожелал нести это приобретение уже своим собственным творчеством». Воистину, Гули Хамраева не только  восприняла величие и смысл основ мастерства в его особом преломлении, вдохновенно переданного ей великой Галиёй Измайловой. Но столь же высокоталантливо и насытила это наследие своими особенными творческими свойствами и чертами, пронесла его  через свою жизнь,  и столь же вдохновенно передала уже новым ученицам в бесконечности этого закона творческого наследования и развития…

Несомненно и то, что ярчайших кадров ее жизни и творчества множество. Она признана и по заслугам оценена высокими званиями и наградами. Она несколько лет возглавляла Хореографическое училище. Она в зрелый период жизни стала достойным педагогом-хореографом, наставником, щедро поделившимся секретами мастерства с талантливыми ученицами. Она вписала множество золотых страниц в историю балетного искусства Узбекистана…

…И опять в «киноленте памяти» возникают новые кадры. Знаменитое таинственное, полной романтической устремлённости и преодоленний «Адажио» Томмазо Альбинони – выдающегося композитора эпохи барокко ( или, как утверждают некоторые исследователи – парафраз на творчество Альбинони, созданный в конце пятидесятых годов прошлого века современным композитором Ремо Джоззотто? Ответ неведом по сей день).  И замечательный хореографический номер на этот музыкальный шедевр, неоднократно блестяще исполненный и прожитый хореографическим дуэтом Гули Хамраевой и ее спутником жизни и творчества Вадимом Геллертовым. Это был истинный мини-спектакль, при восприятии  которого в горле вставал ком от сопереживания. Ведь в утонченной психо-пластике героев в исполнении двух истинных мастеров были и библейская первозданность, в которой Он и Она искали своей гармонии в мире, полном противоречий, боролись за свое право жить и любить. Они трепетно  устремлялись к свободе духа - но  обретали гармонию и единение лишь в мире ином… Вдохновенно исполненный во множестве концертов, этот спектакль-дуэт  запоминался каждый раз – и  каждый раз был неизменно новым и воплощенным именно «в сей миг». По моей личной просьбе Гули Хамраева и Вадим Геллертов со всей полнотой отдачи исполнили его и на одном из моих юбилейных вечеров, сделав этот свой «бенефисный номер» подлинным украшением вечера. А несколько раньше, в совершенно невероятных и непривычных условиях они же блеснули этим номером и в спектакле-концерте, посвященном джазовой выставке удивительных работ Дамира Рузыбаева. И то, что в Выставочном зале Академии союза Художников был холодный и скользкий мраморный пол, на котором во всем блеске остроты и органики были воплощены непростые «лежачие» хореографические мизансцены героев в легких «библейских» одеяниях -  не только не смутило талантливейших артистов, но и придало их выступлению особую заостренность. И мало кто знал, что мастера балета были вынуждены перед этим выступлением пропитать подошвы своих пуант… «кока-колой»! Чтобы увеличить сцепление со скользким мраморным полом, чтобы предотвратить скольжения, не только искажающие рисунок танца, но и грозящие танцовщикам достаточно серьёзными травмами. И снова наступил момент истинно высокого самозабвенного творчества с невероятным по силе излучением энергетики духа в сиянии подлинной красоты и Правды.  И снова зал восторженно воспринял этот момент творческого откровения…

Да… Скорбно думать о том, что земная жизнь большого мастера завершилась. Но осталось многое – и в памяти коллег, друзей и многочисленных почитателей. И в запечатленных в кинофильмах и видеокадрах моментах творчества. О чём думается с просветлением – талантливая дочь Гули Хамраевой – Надира – сейчас стала своеобразным мастером балета  – и не только успешно   продолжает глубинные традиции своей матери, но  и расширяет их своим особым хореографическим амплуа истинно классической героини. Но и в официальном обозначении этого амплуа Надира Хамраева и на генетическом, и на творческом уровне сознательно и подсознательно расширяет рамки этой «классичности», наделяя её и многими иными свойствами, чертами и штрихами.  Сегодня она – одна из ведущих ярких балерин нашего театра, смело и достойно несущая практически весь классический репертуар и радующая творческими удачами. Как же хочется пожелать ей стойкости духа в эти скорбные дни – и одновременно благотворного сохранения всего истинного и высокоталантливого, что бережно было передано ей даром своей выдающейся Матери и Наставницы…

И если верно предположение многих мудрецов о том, что наши близкие, которые в определенный судьбами миг покидают нас, имеют непознанные свойства незримо находиться рядом с нами – то как же хочется верить, что и незабвенная Гули Хамраева в непостижимом своем единении с миром земных людей продолжает излучать лучшие свойства своего человеческого и творческого дара на своих коллег, друзей и почитателей. Воистину,  оставаясь навеки и в памяти и в сердцах людских, её дар и её творчество неизменно остаётся с нами…