К 225-летию со дня рождения А.С. Пушкина . Опера "Алеко" на сцене ГАБТ Узбекистана им. А. Навои стала настоящим подарком зрителям

В минувшее воскресенье  в Большом театре Узбекистана  была показана замечательная опера С.В. Рахманинова "Алеко"(либретто В.И. Немировича-Данченко). Она была написана 19-летним композитором всего за 17 дней на сюжет ранней поэмы А.С. Пушкина "Цыганы", созданной в 1824 году, двести лет назад. Произведение юного Сергея Рахманинова настолько цельно и органично, что в течение всей своей жизни автор не изменил в нем ни одной строчки. Накануне  225-летия со дня рождения А.С. Пушкина спектакль в постановке заслуженного деятеля искусств Республики Узбекистан Андрея Слонима снова поведал нам о неукротимости "страстей роковых", которые привносят в мирный цыганский табор все немыслимые перипетии "цивилизованного мира". Динамичная постановка и замечательные исполнители сделали этот лаконичный одноактный спектакль истинной концентрацией чувств и страстей и вызвали в зрительном зале долгие овации артистам и самому режиссёру-постановщику, вышедшим под занавес на поклон к благодарной публике.

Автор оперы с первых секунд смог обрисовать ситуацию, полную напряжённого драматизма. Также, как и в поэме в либретто выделен  центральный конфликт, заключающийся в столкновении вольных нравов свободных цыган и одинокого в своей гордости Алеко. Он отрёкся от общества в стремлении обрести покой, но именно общество становится его проклятием, мешающим ему стать хорошим и благодарным гостем кочевого народа. Алеко становится источником горя для тех, кто его приютил. Хор и симфонический оркестр  ГАБТ имени А. Навои под управлением музыкального руководителя и дирижёра - народной артистки Каракалпакстана Аиды Абдуллаевой не только эмоцио­нально дополнил богатые и разнообразные впечатления от оперы «Алеко», но и дал возможность зрителям продлить радость об­щения с Золотым веком Пушкина и его музыкально-поэтиче­ским продолжением Серебряного века в музыке Сергея Рахманинова.

Начинается действие оперы на берегу реки, где разбросаны цыганские разноцветные шатры. В одном из них располагаются Алеко (Камолиддин Мухаммадиев) и Земфира (Надежда Голендер-Банделет). Действие дополняется бытовыми картинами и неспешной обыденной суетой. Алеко среди цыган, с которыми он кочует уже два лета. В начале оперы звучит интродукция, в которой чистота образов переплетается с жутковатым впечатлением от Алеко. Зрители и слушатели с первых мгновений окунаются в мир табора, где цыганский хор полон безмятежности и хорошего настроения. Привлекает образ Старого цыгана (Кирилл Борчанинов). Он  предаётся воспоминаниям о собственной печальной истории любви к Мариуле, которая  сбежала от него всего через год  бросив  недавно рождённую дочь , красавицу  Земфиру. Недоумевающий Алеко не понимает, почему Старик не наказал изменницу и того, кто соблазнил её, ведь он сам никогда бы не пощадил злодея… Земфира, раздражённая словами Алеко, говорит о стремлении к свободе и о том, что больше не хочет его любви. Она увлечена Молодым цыганом, что становится основанием для мести со стороны ревнивца. Уже в первой массовой сцене происходит стычка Алеко с Молодым цыганом, которых разъединяют окружающие мирные цыгане. Старая цыганка-вещунья (Анастасия Юдина) также пытается привнести мир в этот разгул страстей. Старый цыган-мироносец велит начать пляски.

Цыгане не любят печалиться и стремятся развеять грустные мысли весёлым пением и плясками. «Женская пляска» и «Пляска мужчин» захватывают зрителей – автор оперы использовал подлинные мелодии цыганских песен для того, чтобы отразить все оттенки чувств и эмоций вольных цыган. Особую роль сыграли в обновлённой постановке ГАБТа цыганские танцы в исполнении Фарангиз Машрабовой (Цыганка) и Атабека Мадреимова (Цыган): в них было не меньше выразительных любовных страстей, чем в самом сценическом действе.

Действие продолжается любовной сценой и последующим разговором Земфиры с Молодым цыганом, который мечтает о новом поцелуе, но получает отказ из-за боязни Земфиры мести Алеко. Однако молодые любовники назначают ночное свидание, а местом для него выбирают курган над могилой. Бытовые сцены сопровождаются пением Земфиры при пылающем пламени костра о том, как ей опостылел «Старый муж», грозный муж». Своеобразие обновленного режиссёрского сценического решения этого важного момента проявляется весьма интересно и заострённо. В этой сцене как бы случайно Земфира находит нож и с ним в руке прямо обращается к опостылевшему мужу со словами: «Старый муж, грозный муж, / Режь меня, жги  меня; / Я тверда; не боюсь / Ни ножа, ни огня. / Ненавижу тебя,  / Презираю тебя; / Я другого люблю, / Умираю любя!...». Таким образом, буквально, играя со смертью в перипетиях судьбы, - она невольно провоцирует отвергнутого мужа на роковой убийственный шаг.

Алеко, оставшись один, поёт свою непревзойдённую по выразительности арию о своём одиночестве, смятении и тоске и в конце её прозревает: «И что ж? Земфира неверна! / Моя Земфира охладела!..»

Сцена рассвета у древнего кургана сопровождается появлением Земфиры и Молодого цыгана, охваченных страстным чувством. Они не могут после ночного свидания расстаться, но боятся появления Алеко. Однако Алеко уже здесь вблизи, рядом. В драматичной развязке выясняется то, что Земфира уже не любит Алеко, и его мольбы о воспоминаниях былого счастья остаются без душевного отклика. Земфира вместе со своим возлюбленным насмехаются над ним. Рассудок покидает Алеко, который, обезумев от  обиды и поруганной чести,  готов к мести.

Запоздалые просьбы Земфиры к Молодому цыгану о том, чтобы он бежал, не спасают его. Алеко убивает Молодого цыгана ножом, который он случайно подобрал накануне трагической развязки. Тем самым ножом, которым его исступлённо дразнила Земфира. Горестно звучит прощальный возглас Молодого цыгана: «Умираю…» Алеко в приступе дикой ревности в ответ на проклятия молодой жены в исступлении убивает и Земфиру. Разбуженные шумом цыгане застают трагическую сцену убийства. Они требуют, чтобы убийца покинул их табор. Старик сурово изрекает этот приговор: «…Мы дики: нет у нас законов, / Мы не терзаем, не казним -  / Не нужно крови нам и стонов - / Но жить с убийцей не хотим…»

Алеко пытается вымолить прощение, но строгий и горестный взор Старой цыганки и её непреклонный жест запрещает ему следовать за уходящим табором - «смиренной вольности детей». Он остаётся на сцене один наедине со своей опустошённой душой. В эпилоге А.С. Пушкин подводит итог этой лирико-романтической, а на самом деле в большей степени драматической поэме:

И ваши сени кочевые

В пустынях не спаслись от бед,

И всюду страсти роковые,

И от судеб защиты нет.

 

         В чём заключалась новизна нынешней постановки пушкинской поэмы «Цыганы»? – на этот вопрос в эксклюзивном интервью для сайта «Культура.Уз» ответил ре­жиссёр-постановщик ГАБТ им. А. Навои Андрей Слоним:

    - Существует справедливое театральное высказывание: «Непросто поставить спектакль. Но ещё труднее сохранить его во времени». Спектакль живёт и развивается подобно тому, как живёт и развивается каждый человек. И элементы, и принципы раскрытия драматургии, взаимоотношений героев, найденные некогда, – не могут стабильно оставаться такими же в дальнейшей жизни спектакля, который должен проживаться и интонироваться каждый раз как будто заново. Каждый раз, репетируя ту или иную сцену, необходимо находить новые и новые основы взаимоотношений героев на основе музыкальной драматургии композитора. Ведь если от «истины страстей» останется лишь внешняя схема, весь спектакль будет напоминать старый сколоченный из досок ящик. В чём трагедия Алеко? Помышляющий о «свободе духа», он привнёс в свободный табор жестокие законы «цивилизованного» мира, он жаждет сделать собственностью даже любовь. И подобно Каину – приносит в вольнолюбивый табор опустошение души и убийство. Мы старались предельно заострить конфликтность ситуаций, выявили вызревшие противоречия уже в первой сцене, где перед плясками возникает неожиданная жёсткая схватка Алеко с Молодым цыганом в соответствии с высочайшим напряжением в музыке этого момента. Этой же заостренностью драматизма мы насытили и танцы, которые впрямую постарались связать с судьбами самих героев. Нашлась и верная обоснованность появления смертоносного кинжала – ведь Алеко отнюдь не профессиональный убийца и носить нож с собою он по логике не должен. А нашедшая кем-то оброненный нож Земфира, которая откровенно дразнит и провоцирует его на некой заострённой грани, – по сути и становится невольной пророчицей собственного неотвратимого конца, в котором нет исхода ни для одного из героев трагической ситуации. И это, и многое другое, к нашей радости, удалось воплотить талантливым артистам. Очень помог в решении пластических сцен и хореограф Равшан Чарыев, а его коллега Амина Бабаджанова помогла восстановить «лик» замечательной постановки танцев незабвенной народной артистки Галии Беязитовны Измайловой…

Самым высоким требованиям соответствовали  пение и игра заслуженного артиста Узбекистана: Кирилла Борчанино­ва (Старый цыган); лауреатов международных конкурсов - Рустама Алимарданова (Молодой цыган) и Надежды Голендер-Банделет (Земфира); В спектакле успешно дебютировал подающий большие надежды молодой солист ГАБТ имени А. Навои Камолиддин Мухаммадиев. Прекрасно справилась со «сквозным» образом эпической вещуньи Ста­рой цыганки дипломант международных конкурсов Анастасия Юдина.

Судя по реакции зрителей, спектакль в обновлённом составе,  обогащённый новыми психологическими акцентами сценической постановки, к нашей общей радости, воплотился на весьма достойном уровне.

Среди действующих лиц в постановке ГАБТ имени А. Навои зрители высоко оценили исполнителей: Старого цыгана, отца Земфиры – заслуженного артиста Узбекистана Кирилла Борчани­нова (бас); Молодого цыгана (тенор) – лауреата международных конкурсов Рустама Алимарданова и Земфиры (сопрано) – заслу­женной артистки Узбекистана Надежды Голендер-Банделет. Анастасия Юдина в образе Старой цыганки (контральто) была пластически очень правдоподобна и создавала вокруг себя таинственную ауру рока, преследующего главных героев драмы. Дебютирующий в сложном образе Алеко Камолиддин Мухаммадиев, как это  бывает в первом выступлении, – ещё находится на пути к полноте воплощения своего противоречивого образа – и полная органика его персонажа ещё впереди. Но многое в его исполнении уже читается на этом этапе его дебюта и даёт право надеяться, что образ Алеко будет в его воплощении и многогранным, и весомым.

Многие зрители по окончании спектакля не могли сдержать своих слёз: они оплакивали не столько судьбы Алеко, Земфиры, её отца, Старого Цыгана, и беспечного Молодого Цыгана, сколько самого автора поэмы «Цыганы». В наши дни опера «Алеко» важна ещё и тем, что она провозглашает высокие гуманистические идеалы – недостающей в современном мире жертвенности в любви; забытой высочайшей христианской ценности – всепрощения: «Прости, да будет мир с тобою». В эти же двадцатые годы в послании Пушкина в Сибирь («Во глубине сибирских руд» - 1827 г.) Поэт провозгласил, что «сквозь мрачные затворы» «любовь и дружество пройдут» - как свободный глас. И на смертном одре Пушкин, умирая, простил своего убийцу Дантеса  написав в предсмертной записке следующие слова : «Я вас прощаю. У меня раздроблено бедро. Передайте Екатерине, что она тоже помилована»1. Академик Д.С. Лихачёв говорил: «Мы любим и постоянно оплакиваем Пушкина потому, что он погиб за честь свою и честь своей поэзии, за любовь»2. Не зря этот голос Пушкина его современник Александр Одоевский называл «вещим»: «струн вещих пламенные звуки», а советский поэт и переводчик на узбекский язык «Евгения Онегина» Пушкина Айбек сказал:

 

Он время победил…

Он побеждает страх…

И в наши дни гудит всё также величаво.

О, Пушкин! Ты звучишь на стольких языках,

И всё растёт твоя блистающая слава.

  

         На очередном спектакле «Алеко» в ГАБТ им. А. Навои в преддверии  225-летнего юбилея Пушкина мы ещё раз убедились, что «поэзия Пушкина – победа над временем. И сам он был поэт, побеждающий время» (Эдуард Бабаев). Ежегодно ко дню рождения Пушкина (6 июня), и в день Царскосельского лицея (19 октября), и в день смерти поэта (10 февраля) в Ташкенте возлагают цветы к его памятнику работы Михаила Аникушина, потому что Пушкин доверял будущему, нам с вами. И то, что на главной оперной сцене Узбекистана в таком качестве и глубине воплощения идёт замечательная опера Рахманинова на бессмертный пушкинский сюжет – вызывает и восхищение, и гордость за истинно высокий уровень нашего оперного искусства и любимого театра.

 

Гуарик Багдасарова, искусствовед, член СЖ Узбекистана

  Фото Татьяны Грушиной и других фотокоров