Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое.

Ru   En

Поиск по сайту
Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес Личная жизнь
Литература
Мир знаний
27.12.2017 / 20:29:26

Теперь обращаюсь по имени…Воспоминания о дочери Сергея Есенина - Татьяне Сергеевне


Да, тяжелеть стали мои букеты. Пока дойдешь до своих, несколько раз остановишься, чтобы положить цветы на скорбные плиты. Первой – Татьяне Сергеевне Есениной, ее оградка – совсем рядом от входных ворот. Подошла и замерла: сверкает черный мрамор памятника, в вазе – букет белых роз, рядом – оранжевые гладиолусы, несколько крупных ромашек. И смотритель подошел. Рассказывает: "Сегодня три девушки приходили. Вот все помыли, цветы положили. Потом стихи читали. Яблоки кушали, вино пили". Господи, вспомнила: да ведь сегодня 3 октября, день рождения Сергея Есенина! Умницы какие эти девчонки, пришли почитать его стихи к дочери! Вот как достойно помянули любимого поэта! Кладу и свою ветку голубых астр рядом с ромашками, не могу сдержать благодарных слез. Еще произношу про себя: "Как красиво у вас, Танечка!"…

Нет, при жизни Танечкой никогда не называла, не решалась, хотя мужчин – ее ровесников – всех на ты и по именам. Ее – только по имени и отчеству. И другие из молодежи – тоже не решались: словно существовала какая-то невидимая черта, которую нельзя было переступить.

А познакомились мы в редакции газеты "Правда Востока". Пару лет после первого курса университета я побегала по заданиям редакции в качестве нештатного корреспондента и вдруг получила предложение идти работать литсотрудником в отдел информации. В штат! С зарплатой! Мой дядюшка-писатель, который когда-то, в свое время, эту уважаемую газету редактировал, ответил на мои сомнения: "Бегом беги соглашаться, пока там не передумали!" – "А университет? – Ведь еще два года учиться…" – "Никуда твой университет не денется", – подвел итог беседы Михаил Иванович Шевердин, и я побежала писать заявление о зачислении в штат моей уже горячо любимой редакции.

Газетчиком, наверное, надо родиться, чтобы с радостью нестись за информацией в 50 строк, диктовать среди ночи материал "в номер", вычитывать все четыре полосы во время дежурств. И, уж пройдя все это, начинать пробовать свои силы в "серьезных жанрах".

Я знала, конечно, что в "Правде Востока" работает дочь Сергея Есенина, стихи которого чуть не с пятого класса "обожала", заучивала наизусть. Разыскивала повсюду – записывала на слух от знающих людей, переписывала к себе в тетрадку из чужих альбомов (была такая мода в ту пору у девочек – иметь альбом, куда подруги писали всякую ересь: клятвы в любви, "секретики", разные умные цитаты, ну, и попадались в них настоящие стихи).

Личное наше знакомство с Татьяной Сергеевной Есениной произошло тогда, когда я стала работать в штате редакции. Познакомил Георгий Димов. Зашли в отдел советского строительства. За одним из письменных столов сидела молодая женщина. Голубоглазая, белокожая, с пепельно-русыми волосами. И я вновь поразилась такому яркому, такому очевидному сходству Татьяны Сергеевны с ее великим отцом. Димов представил ей меня: "Вот наш новый кадр – Рэма Бабкина". Перебросились какими-то словами к случаю, потом она закурила "беломорину" из пачки, лежащей на столе, спросила: "Имя у вас необычное, откуда такое?" Пришлось в который раз объяснять: в паспорте-то у меня имя нормальное: Римма. Но отец назвал Рэмирой – модно было в ту пору давать такие имена дочерям. Расшифровывается: Революция, Электрификация, Мир. "Не слабо, – отозвалась Татьяна Сергеевна. – А можно – Рэмочка?.."

В ту пору, в середине 50-х годов, в "Правде Востока" работали многие по-настоящему талантливые журналисты. "Проблемные" статьи, очерки, фельетоны, написанные Георгием Димовым, Ефимом Таубеншлагом, Константином Волковым, Камилом Файзулиным, всегда находили широкий отклик у читателей. Яркие материалы готовили сотрудники отдела литературы и искусства Валерий Артищев и Георгий Меликянц, их горячо обсуждали, нередко разворачивались шумные дискуссии. Камил и Валерий еще в пору работы в "Правде Востока" выпустили свои первые повести. Татьяна Сергеевна тоже входила в эту "обойму", ее "коньком" были фельетоны. Остроумные, в отличие от мужских – не жесткие, не очень обидные. Несколько даже по-женски кокетливые. Но стать героем фельетона боялись больше всего: меры по ним принимались очень суровые. Даже если были эти фельетоны "по-женски кокетливыми".

Говорят, природа отдыхает на детях великих людей. А вот не всегда. Татьяна Сергеевна оставила читателям собственное литературное наследие: и повести – "Женя – чудо ХХ века…", "Лампа лунного света", и мемуары – о Сергее Есенине, Зинаиде Райх, Всеволоде Мейерхольде…

Со всеми коллегами Татьяна Сергеевна была ровна и доброжелательна. Но некоторых выделяла особенно. Георгия Димова – в первую очередь. Это был друг из друзей. В страшную пору, когда, после пережитых ею в Москве трагедий – ареста Мейерхольда, ее отчима, убийства матери, – совсем молодая Татьяна Есенина с мужем и маленьким сыном оказалась в эвакуации в Ташкенте, такой же молодой Гоша Димов способствовал приему ее на работу в "Правду Востока". Помогал с получением и обустройством жилья, с какими-то талонами на питание, на топливо, на лекарства, без которых в ту пору было бы просто не выжить. И даже когда уже ушла из редакции, Татьяна Сергеевна всегда чувствовала его поддержку, его плечо. Димов и место для ее последнего приюта выбивал... Когда открывали памятник, он не мог сдержать слез. Давно уж и его самого нет в живых: под конец жизни уехал в Москву к дочерям, там и похоронен...

Еще дружила Татьяна Сергеевна с Эмилией Александровной Торочешниковой, красивой, спокойной женщиной, работавшей с ней в том же отделе. С заведующей отделом писем Клавдией Яковлевной Кузнецовой – статной, яркой, всегда красиво одетой, безукоризненно причесанной.

В числе близких Татьяне Сергеевне людей была и Раиса Ивановна Помрих – парторг редакции. Полная противоположность Есениной: властная, прямая, нетерпимая к несправедливости.

Очень симпатизировала Татьяна Сергеевна Яше Нудельману. Фронтовик, кавалер многих боевых наград, чуткий и справедливый человек. Да он и всем нам был симпатичен, недаром его называли "совестью редакции".

Уже и не вспомню, кого еще назвать. Но вот Владимир Гаврилович Михайлов точно занимал в кругу друзей Татьяны Сергеевны особое место. Человек уже очень немолодой, он работал литературным секретарем, умело правил идущие в номер материалы. Татьяна Сергеевна часто заходила в его узкий, как карандаш, кабинетик, они подолгу беседовали.

Почему отводилось ему особое место, узнала только через много лет. В середине 90-х годов по моему сценарию снимался документальный фильм о пребывании Сергея Есенина в 1921 году в нашей столице. Так вот, поэт не раз приходил в дом родителей Владимира Гавриловича, в ту пору 19-летнего юноши. Сейчас в ташкентском Музее Сергея Есенина есть комната, которая представляет типичный интерьер жилья местной русской интеллигенции в начале ХХ века. Подарена музею эта обстановка семьей Михайловых: один из стульев там – тот самый, на котором сиживал поэт, стакан с подстаканником – из которого он пил чай, зеркало, в которое смотрелся, настенные часы, по которым сверял время… Владимир Михайлович прекрасно помнил каждый миг пребывания Сергея Есенина в их доме: как читал поэт свои стихи, как вели вечерние беседы...

Было, было им с Татьяной Сергеевной, о чем поговорить.

Музей Есенина занял в жизни Татьяны Сергеевны очень важное место. Она дружила с его тогдашним директором Вадимом Николюком, до конца своих дней поддерживала теплые отношения с научным сотрудником Альбиной Витольдовной Маркевич. Следила за поступлениями новых материалов, сама подарила музею бесценные есенинские автографы, фотографии, книги, семейные реликвии. Даже чемодан поэта, с которым он был в своей последней поездке в Ленинград, экспонируется сейчас в музее.

Великий русский поэт в ту пору все еще пребывал в опале, произведений его не издавали, ничего не писали о его творчестве в официальной печати. И вот так уж счастливо случилось, что я первая принесла в редакцию "Правды Востока" только что изданный наконец в Москве однотомник его стихов. Было это летом 1953 года. Приблизительно раз в месяц мне полагалось посещать республиканский книготорг, чтобы оповещать читателей о новинках книжного рынка. В тот день сразу почувствовала какой-то особый ажиотаж, царивший в стенах этого учреждения. И тут же узнала невероятную новость: в Ташкент поступил сборник стихов Сергея Есенина. И один экземпляр я могу приобрести.

Поспешила в редакцию. Прошла в кабинет Татьяны Сергеевны. Там находилось несколько сотрудников. "Вот, смотрите", – только успела сказать я, и сборник выхватили чьи-то руки. Вот он у Татьяны Сергеевны. Я увидела, как побледнело ее лицо, мелко задрожали пальцы... Тут же меня поманил за дверь Димов. "Ты знаешь, надо эту книжку подарить Тане", – тихо сказал он. "Да ты что, Гоша… Я так мечтала о ней! – перебила я. – Нет, я просто не могу!". Георгий посмотрел на меня с явным сожалением и ответил: "А ты подумай, как мечтала она…" И словно пелена спала с глаз... Благодарна ему до сих пор. Вернулась в кабинет, забрала у кого-то сборник и протянула его Татьяне Сергеевне: "Это вам! Первый! Примите, пожалуйста". Конечно, книжечку эту драгоценную книготорг распространял по заявкам, ну и редакциям досталось…

В ту же пору я стала пробовать силы в жанре очерка. И первой, кому я с замиранием сердца решалась показать некоторые из своих опусов, была Татьяна Сергеевна. Иногда она сразу начинала читать принесенные страницы, другой раз откладывала на вечер. Замечания были дельными, точными. Как-то сказала: "А вы увереннее будьте, все у вас получается. И еще: не обмирайте так над каждой строкой, это всего лишь текст, его можно, да и нужно, дорабатывать, совершенствовать".

А с Татьяной Сергеевной в те далекие пятидесятые, к моему великому счастью, мы постепенно сближались. В одном отделе нам поработать не довелось, но судьба милостиво подарила счастье близкого общения с ней уже на первом году моей работы в редакции.

"Барабанщик", "свежий глаз" – назывался литсотрудник, которого прикрепляли к дежурному редактору. Полосы завтрашнего номера газеты они вычитывали параллельно, потом сверяли, разбирали сделанные поправки. Так готовили начинающих журналистов к этой ответственной миссии. И вот настал день, вернее – ночь, когда "барабанить" выпало мне. В дежурство Татьяны Сергеевны.

Бывало, домой дежурные редакторы уходили уже под утро.

Вот в эти долгие интервалы можно было поработать над готовящимися к сдаче материалами, "погонять чаи", ну и наговориться всласть.

Конечно, мне очень хотелось о многом расспросить мою замечательную напарницу. Изо всех сил я старалась сдерживаться. И все-таки Татьяна Сергеевна пообещала к следующему дежурству принести кое-что из семейного архива. И принесла. Фотографию своей красавицы-матери Зинаиды Райх в главной роли в спектакле "Дама с камелиями" (спектакль шел на сцене театра Всеволода Мейерхольда, ее второго мужа), детские фотографии – свои и младшего брата Кости, замечательный их снимок вместе со знаменитым отчимом… И еще была фотография маленькой нежной девочки с большими темными глазами. Маша… Нет, об этом позже…

Дни катились один за другим, заполненные нескончаемыми редакционными делами. Но в каждую свободную минуту меня, как магнитом, тянуло в кабинет Татьяны Сергеевны. И не только жажда услышать что-то еще о ее московской жизни – притягивала она сама. Ее уважительное отношение к людям, снисходительность к чужим слабостям, умение пренебречь несущественным, ее остроумие. Иногда вместе ходили обедать в кафе-пельменную напротив редакционного корпуса, потом "садились покурить" на скамейку у театра Навои. Я не курила ни тогда, ни после, но дым от ее "беломорин" совсем не мешал нашим беседам. Случалось, Татьяна Сергеевна рассказывала о детстве, об отце: как изредка приходил к ним домой – и тогда маленькую Таню наряжали в лучшее платье, а Костя, завидя его во дворе, говорил: "Вон идет к тебе твой Есенин". А поэт ведь и действительно шел к дочери, о темноволосом сыне, похожем на мать, когда увидел его впервые, отозвался недобро: "Есенины черными не бывают". Нет, и с ним возился, брал на руки, но дочь – явно выделял. Еще помнила, как кричала, как колотилась на земле ее мать на похоронах Сергея Александровича. А бывшая свекровь кричала ей: "Это ты во всем виновата!". Долго выхаживал после этой трагедии свою обожаемую жену Мейерхольд – по лучшим врачам, по лучшим лечебницам и курортам.

Они с братом называли Всеволода Эмильевича Мейером. И сколько же доброго, яркого, счастливого было связано с ним в памяти Татьяны Сергеевны! Он любил их с Костей не меньше, чем родных детей от первого брака, очень заботился об их здоровье, воспитании и развитии. Имелись гувернантки, приходили учителя, в том числе по музыке, иностранным языкам, физкультуре. Была в доме прекрасная библиотека. Таню он определил в балетную студию Большого театра. И еще были морские круизы, "открытие мира"…

Но и падчерица отблагодарила отчима по-царски: рискуя жизнью, и не только своей, спасла от неминуемой гибели творческое наследие этого великого реформатора сцены, его труды, личные дневники, письма, документы, фотографии.

Татьяна Сергеевна была уже замужем, когда в 1939-м году Всеволода Эмильевича арестовали. "Придут с обыском. Срочно прячьте все ценное", – предупредил кто-то из знакомых, переживших подобную же ситуацию. Совсем юная женщина, она отчетливо понимала, о каких ценностях, надо думать. Позвонила родственнице своего молодого мужа, и за ночь они разобрали бумаги Всеволода Эмильевича. Набралось несколько увесистых пакетов самого важного. А все остальное стали складывать в огромный чемодан-сундук, привезенный из Италии. Роскошный чемодан. Совсем новый. Серо-зеленой кожи, с металлическими заклепками, каким-то фасонным замком. Расчет был на то, что обязательно привлечет он внимание непрошенных гостей.

А куда же пакеты с бесценными страницами? На рассвете отвезли пакеты в Балашиху, на дачу.

Расчет оказался верным: когда через несколько дней двое вышедших из подъехавшей черной машины шагнули через порог дома, устоять против роскоши невиданного итальянского изделия они не смогли: для порядка порылись в шкафах, в ящиках письменного стола, побросали какие-то бумаги в тот же сундук – и отбыли с богатой добычей.

А вскоре грянула война. Немцы ожесточенно бомбили Москву и Подмосковье. Деревянные дома пылали и в Балашихе. И она пошла к Сергею Эйзенштейну, попросила взять архив на хранение. Тот вывез с дачи бесценное наследие "врага народа". Укрыл. Сохранил…

…Но не работой единой. Как-то мой заведующий Дмитрий Николаевич Вольф заявил, что мою "штатную" должность в главной республиканской газете полагается "обмыть". Сразу нашелся умелец, вызвавшийся приготовить плов на костре. Я поспешила к Татьяне Сергеевне, и она охотно приняла приглашение.

Коммунальный наш дом находился в огромном саду на улице Шпильковской, прямо напротив Музея прикладного искусства. У каждой семьи был свой индивидуальный дворик. В нашем, под сенью раскидистой яблони, и соорудили очаг. И пока плов поспевал, гости мои хрустели яблочками, снятыми прямо с веток и слегка обтертыми о штанины. Камил Файзулин с его непобедимым обаянием успел очаровать всех наших соседок и получил от одной из них приглашение воспользоваться для танцев ее огромной квартирой, где имелся рояль. И застолье плавно перешло в танцевальный вечер. Самому старшему участнику вечеринки – моему заву – было немногим больше сорока, а почти всем остальным – чуть за тридцать, так что танцевали с большой охотой и неутомимостью. Но когда Дмитрий Николаевич галантно пригласил на фокстрот Татьяну Сергеевну, приумолкли, встали в круг и только восхищенно ахали, глядя, какие пируэты выделывает эта пара...

А вскоре Татьяна Сергеевна пригласила меня на свой день рождения. Я была счастлива: значит, и я стала ей небезразлична. Жили они тогда на улице Шота Руставели, в доме неподалеку от гостиницы "Россия". Народу было немного, только взрослые, друзья семьи. Вечер был очень теплый, с остроумными экспромтами, с гитарой. Сыновей ее я в доме в тот вечер не увидела.

Мальчишки же были у Татьяны Сергеевны очаровательные: старший, Володя, носивший фамилию отца – Кутузов (кстати, от тех Кутузовых, где Михаил Илларионович), уже рослый красивый подросток, и младший, Сережа, родившийся в Ташкенте, – синеглазый, русый, курносый. Есенин, конечно, была его фамилия. Вот уж где присутствовала порода! Сережа женился очень рано, в Ташкенте родились его дочери Зинаида и Анна, потом внуки. Давно перебрались всей семьей, с дочками и внуками, в Москву. Увы, ныне его уже нет в живых... Володя уехал еще раньше, живет в подмосковной Балашихе.

И вот как совпало: много лет назад мы с дочерью тоже решили перебраться в Москву, поближе к немногочисленной родне. Продали квартиру в центре Ташкента, растрясли все, что можно, но Москву "не потянули", приобрели для дочки "двушку" тоже в Балашихе. Прошлым летом, приехав к детям, я привезла с собой документальный фильм по моему сценарию – о пребывании Сергея Есенина в Ташкенте. Задумка была – встретиться с Володей, провести литературный вечер в прекрасной балашихинской библиотеке, показать ее читателям ташкентский фильм, кстати, получивший немало премий на кинофестивалях. Но – Володя был в отъезде, а в библиотеке шел капитальный ремонт... Ко мне в Балашиху из соседнего города Егорьевска приехала тогда вдова Сергея Ивановича Зинина, ташкентского ученого, известного есениноведа. В Егорьевск они тоже перебрались из Ташкента, и одной из причин переезда явилась как раз необходимость поработать Сергею Зинину в "есенинских" организациях. Но планам не суждено было осуществиться: Сергей Иванович вскоре скончался от тяжелой болезни. А в привезенном мною фильме есть кадры с его участием, и я обещала подарить одну копию Людмиле Валерьевне Зининой. Вторую копию она взялась передать в российский Есенинский фонд... Мечтаю увидеться с Владимиром нынешним летом, может, и вечер памяти великого поэта вместе проведем.

Очаровательных мальчишек Татьяны Сергеевны в редакции все любили. Они и сами заводили здесь личные дружбы, проходили в кабинеты, где были у них свои дела. Я заревела сразу, едва взглянув на фотографию. Татьяна Сергеевна утонула в дыму своей папиросы…

О двухлетней Маше, её дочери, родившейся в Ташкенте в середине сороковых, в редакции мало кто знал. Она умерла от воспаления легких. На следующий год, осенью, произошла страшная трагедия в семье Эмилии Александровны Торочешниковой: погиб ее 20-летний сын. Татьяна Сергеевна взяла на себя горестные хлопоты по захоронению. Позвала меня поехать с ней. Когда возвращались с кладбища, она остановилась на первом повороте от входных ворот, попросила: "Давайте пройдем с вами недалеко". Мы оказались в левом углу Боткинского кладбища. И она сразу подошла к неприметному холмику среди множества таких же – невысоких, покрытых бурой, тронутой изморосью травой. Присела на краешек. Слезы тут же омыли ее лицо. А я только смогла выговорить: "Боже мой! Маша!.."

Через много лет в этом же уголке кладбища мы с подругой устанавливали новый памятник отцу моего друга, давно живущего в Ленинграде. Пока бригада работала, я пошла поискать тот горестный холмик. Лес памятников, мощные ограды на запорах, заросли кустарников… Разве отыщешь! И опять выдохнулось: "Боже мой! Маша!"...

Мне довелось услышать и подробный рассказ Татьяны Сергеевны о ее брате Константине, с кем прошли детство и юность. Он окончил в Москве инженерно-строительный институт, успешно работал по специальности, занимал высокую должность в Госстрое РСФСР. Написал несколько трудов по своей профессии. А еще он был хорошим спортивным журналистом, знатоком и популяризатором футбола. И в этой области издан ряд его книг. Насколько он был популярен в массах болельщиков, свидетельствует такой факт. Татьяна Сергеевна как-то стояла в аэропорту в очереди на регистрацию. Когда она протянула в окошко паспорт, фамилию ее прочел случайный попутчик. "А вы не родственница знаменитого Константина Есенина, футбольного комментатора?", – спросил он. Услышав ответ, пришел в полный восторг. Татьяна Сергеевна со смехом рассказала брату об этом случае. И прокомментировала: "Ты теперь популярнее отца!" Вот уж воистину: "О, спорт, ты – мир!"…

Был и еще ее родной брат по отцу, самый младший из детей великого поэта. Этого мне довелось даже увидеть своими глазами. Как-то утром, в конце 1954 года, придя на службу, я увидела Татьяну Сергеевну, разговаривающую с молодым мужчиной. Как мне показалось, похожим на нее. Они стояли в коридоре у окна, курили. Хотела подойти поздороваться, но лицо у нее было какое-то напряженное, необычное. И я не решилась. Потом пошла к ней в кабинет. Она заговорила первая: "А вы знаете, кто это был? Мой брат. Самый младший, на шесть лет моложе меня…". – "Как! У вас есть еще родной брат? Тоже Есенин?", – растерянно спросила я. "Да, Есенин-Вольпин. Александр Сергеевич. Знали бы вы, какой умница! И какой страдалец…"

Больше расспрашивать я не посмела. Потом узнала: был он внебрачным сыном поэта. Мать, писательница и переводчица Надежда Вольпин, растила его одна, в Ленинграде. Был он безмерно талантливым математиком, человеком, щедро одаренным во многих других сферах. И еще правозащитником и ярым диссидентом, за что власти неоднократно упекали его в психиатрическую больницу. Александр выходил после "лечения" и немедленно принимался за новое разоблачение. В результате вместе с матерью был выдворен в 1972 году из страны, эмигрировал в США. Вот там его научные труды в области математики и получили всемирную известность.

В Ташкент в тот раз он приезжал специально, чтобы повидаться с сестрой. Татьяна Сергеевна была тогда очень взволнована… Читала, что он и позже приезжал к сестре в Ташкент. Известно и то, что судьба отпустила младшему сыну великого поэта долгий срок: он скончался в 2016 году на 92-м году жизни. Еще деталь. Именно Александр Есенин-Вольпин организовал в 1956 году кампанию по реабилитации их старшего брата, первого из детей Сергея Есенина.

Еще один брат – Георгий Изряднов. Юра. Сын Сергея Александровича и Анны Романовны Изрядновой, с которой они вместе работали в типографии. Родился в 1914 году. Красивый и талантливый юноша, как-то в пору студенчества он оказался в одной компании, где подвыпившие парни вдруг завели шуточный разговор о том, что хорошо бы бросить бомбу на Кремль. Он тут же и забыл об этом разговоре. Окончил авиационный техникум, работал в Академии имени Жуковского. Был призван на военную службу. А через год его доставили на Лубянку как участника террористического заговора. Обманом вынудили подписать признание, и 23-летний Юрий был расстрелян. Его реабилитации Александр Есенин-Вольпин добился только через девятнадцать лет. "За отсутствием состава преступления"...

Об этом я узнала уже позже. И не от Татьяны Сергеевны, которая ничего этого не рассказывала, – она была немногословна и сдержанна.

Татьяне Сергеевне присуща была такая замечательная черта характера, как отзывчивость на шутку, на веселый розыгрыш. Вот, вспоминаю, наступило наше следующее совместное дежурство по номеру. В ту пору строгой пропускной системы еще не ввели, и редакция была местом особого притяжения всякого интересного народа. Часто заходили к нам артисты после спектаклей, авторы, чтобы просмотреть свои материалы уже в полосе, чьи-то друзья, люди, желавшие узнать сегодня завтрашние новости. Но появлялись полосы на вычитку – и "клуб" закрывался: вычитка полос требовала большой сосредоточенности.

Читали полосы корректоры, дежурные по номеру. Да и главный редактор или его заместитель обязательно просматривали верстку. Где-то в полночь устраивали чаепитие, подтягивались в комнату дежурных все, кто находился в отделах, кто не успел уложиться с делами за день. Вот и в тот раз заварили пару чайников чая, разломили шоколадку, и тут Татьяна Сергеевна сказала: "А знаете, Рэмочка, чаем надо угостить и главного редактора, у нас так принято". – "Ну, ладно, – ответила я, – сейчас отнесу". Наполнила стакан, положила на блюдечко несколько долек шоколада, печенье и на маленьком подносе понесла все это в кабинет нашего главного – Степана Семеновича Черника. Кто-то услужливо приоткрыл дверь, и я шагнула за порог просторного кабинета. Степан Семенович сидел за письменным столом, недоуменно смотрел на меня поверх очков. "Что это?" – спросил удивленно. "Ну так чай горячий, только что заварили. Пейте на здоровье". – "Горячий чай, говоришь? Это неплохо. Спасибо!" – ответил Черник. А когда я вернулась в отдел, народ хохотал: это был розыгрыш, никто главному редактору чая в кабинет по ночам не носил. Татьяна Сергеевна веселилась больше всех.

Но рано они развеселились. На другой день "свежим глазом" был Вася Седов, этакий увалень, совсем к розыгрышам не склонный. И где-то в полночь раздался звонок от главного. "Чего это он?" – удивленно обратился Вася к присутствующим, кладя телефонную трубку на рычаг. – Говорит: "Ты, Седов, спроворь-ка чайку горячего". И опять хохот стоял до потолка. Но чайку "спроворили". И потащил Вася чайничек Степану Семеновичу как миленький. "Исторический момент, ребята! – ликовал Камил. – Мы присутствуем при рождении новой редакционной традиции". А традиция и впрямь родилась: исправно с тех пор дежурные стали поить начальство по ночам горячим чаем.

Ах, Степан Семенович Черник… Первый мой главный редактор… Был он в ту пору уже немолод. Невысокий, с седым ежиком волос, с внимательными серыми глазами за толстыми стеклами очков. Немногословный. В речи чувствовался явный белорусский акцент. "Чаго хотел?". "Бяри, но вярни". "Пакажи паправки"… Руководить республиканской газетой был направлен из ЦК партии. Специального образования не имел, но в дело вгрызался глубоко, ценил журналистское мастерство. Очень скромный в быту, в редакционных делах был безукоризненно честен, смел, принципиален. Всю жизнь вспоминаю его только добром.

Татьяна Сергеевна с удовольствием могла посмеяться над обстоятельствами, в которые доводилось попадать ей самой. В детстве Всеволод Эмильевич определил маленькую Таню в балетную студию Большого театра. Казалось бы, судьбоносный момент, выбор жизненного пути. Но нет, не случилось Татьяне Есениной стать великой балериной. Она рассказывала при большом скоплении народа, что как-то довелось ей в составе нескольких студийных воспитанниц исполнять "танец цветов" (кажется, в "Щелкунчике"). Колыхались воздушные юбочки, разноцветные шапочки облегали завитые головки. А уж какие прелестные движения производили они поднятыми руками! И вдруг Таня почувствовала, что ослабла резинка ее крошечных трусиков и они предательски заскользили вниз. Прижала их сбоку одной рукой, другой же продолжала изящно крутить над головой. Услышала, как нарастает в зрительном зале какой-то непонятный гул, и вывалилась вместе с другими танцорками в боковую кулису. А там уже стояла их "надзирательница", уперев могучие руки в не менее могучие бедра.

"У кого из цветов свалились штаны?! – произнесла она свистящим шепотом. – Позор! Весь зал хохочет…"

Мы, слушатели, как и та публика, буквально "держались за животы".

Между тем, студийный опыт не пропал втуне. Много лет спустя Татьяна Сергеевна мне рассказывала: когда сын Сережа одарил ее первой внучкой, вскоре выяснилось, что эта обожаемая ею девочка не желала принимать никакую пищу. Просто не ела – и все тут. И тогда на кормление приглашалась бабушка. "Смотри-ка, Зиночка", – говорила она и принималась крутить всякие фуэте и арабески. Малоежка приоткрывала рот от удивления, а может, от восхищения, и молодые родители успевали засунуть в него ложку каши. Одну, другую, третью. О большем и не мечтали… История эта абсолютно правдива: на какой-то встрече с читателями сама Зина, уже мама двоих детей, об этом рассказывала.

Да, история правдивая. Но если всерьез – четыре года занятий в прославленной балетной студии сослужили Тане Есениной добрую службу: была у этой женщины до конца ее дней особая стать, легкая походка, изящество жестов…

После моего замужества мы с семьей на некоторое время уехали из Ташкента, а вернулись через семь лет.

В последние годы в жизни Татьяны Сергеевны произошли большие изменения: с газетной работой она покончила навсегда, перешла в издательство "Фан", редактировала научные труды по биологии. Это давало ей и больше времени для личного творчества. С Владимиром Ивановичем Кутузовым они расстались, жила одна, на новой квартире. Он был женат на другой женщине. Обо всем этом она рассказала во время нашей первой встречи: по старой памяти пообедали в кафе, а потом пошли "покурить" на скамеечку к театру Навои. Показывала фотографии повзрослевших детей, очаровательных внучек Зиночки и Анечки – Сережиных дочек, Володиного Вани, которого видела редко (семья старшего сына давно обосновалась в Москве).

Следующие наши встречи были нечастыми, случайными. Но не забыла она позвонить мне, когда провожали в последний путь Владимира Гавриловича Михайлова. Потом шли к воротам по тенистой аллее Домбрабадского кладбища, вспоминали редакцию, посиделки в узеньком кабинете нашего литсекретаря, его рассказы, его привычки, его словечки…

Некоторое время Татьяна Сергеевна трудилась в издательстве Министерства сельского хозяйства Узбекистана. Там же работала редактором моя давняя подруга Лиля Полетаева, – вот через нее и обменивались приветами, через нее узнавала кое-что о жизни Есениной. Лиля рассказывала, что в их коллективе очень любили и ценили дочь великого поэта, конечно, как и везде, расспрашивали о подробностях ее детства, о родителях. Татьяна Сергеевна и здесь делилась с коллегами воспоминаниями, какими-то драгоценными подробностями, ведомыми только ей. Еще говорили, что она страдает от обострившейся гипертонии, часто берет редактуру на дом.

…От Лили я узнала о кончине Татьяны Сергеевны. Случилось это 5 мая 1992 года. С ней дома находился младший сын Сережа. Вызванная им "неотложка" примчалась вовремя, сделали все возможное, но спасти ее уже не смогли. В шкафу лежало письмо: слова любви и напутствия, некоторые распоряжения и просьбы. Главной была такая: положить в гроб прядь Машиных волос…

Прощание с дочерью великого поэта, так много сделавшей для увековечения его памяти, оставившей яркий след в литературном творчестве, в сердцах людей, проходило в Есенинском музее. Множество пришедших отдать последний поклон этой замечательной женщине. Море цветов. Проникновенные, горькие и светлые слова. С портрета, который хранится в музейной экспозиции, она улыбалась всем своей милой застенчивой улыбкой.

Отпевали Татьяну Сергеевну Есенину в храме Пресвятого Александра Невского на Боткинском кладбище. Гроб был установлен на широкой скамье, покрытой тяжелой темно-лиловой парчой. Теплились огоньки свечей в руках прощавшихся. Курился дым ладана из паникадила священника, служившего заупокойную службу. Вдруг Владимир Иванович, ее бывший муж, стал сползать по стене. К нему бросились сын Владимир, приехавший из Москвы, жена, рядом стоявшие мужчины. Вынесли на воздух, привели в чувство. Уговаривали уехать домой, но он отказался, проводил свою первую любовь до места упокоения.

Долго в ее оградке был только скромный холмик с табличкой. Потом установили памятник, посадили березку. И так уж удивительно совпало, что рядом с Татьяной Сергеевной покоятся многие из тех, с кем она трудилась в "Правде Востока": и Степан Семенович Черник, и Иосиф Сигалов, и Абрам Шкловер, и Константин Волков… И я теперь, приходя к маме и мужу, обязательно приношу ей цветущую ветку. И обращаюсь по имени – Танечка. Дорогая моя. И незабвенная.

 

Римма ВОЛКОВА

ж. Звезда Востока, №5, 2017г.





Другие материалы рубрики

26.12.2017 / 23:20:34

25 декабря 2017 года в актовом зале Ташкентского Исламского университета состоялась презентация книги "Улуғ инсонлар маънавияти" ("Нравственность великих людей")

В этом издании сделан анализ очень глубокой, положительной деятельности муфтиев Бабахановых в сложный период господства идеологии воинствующего атеизма в бывшем Союзе. Далее...

21.12.2017 / 10:50:40

В Национальной библиотеке Узбекистана им. А.Навои завершились вечера памяти ташкентских поэтов, ушедших из жизни в последние несколько лет, организованные ЛТО "Данко"

Это были достойнейшие люди, которые оставили добрый след на земле, замечательные поэтические строки о своем времени, заявили о себе как истинные патриоты родины. Мне, как нынешнему руководителю "Данко", хочется выразить всем участникам свою благодарность за теплоту души, терпение и понимание. Далее...

15.12.2017 / 00:20:06

Вспоминая Мукарраму Мурадову: "Сегодня жизнь нас всех благословила!.."

Вечер памяти ташкентских поэтов, организованный ЛТО "Данко" (20 ноября 2017 г.), продолжился 11 12 17 в Национальной библиотеке Узбекистана имени А. Навои. Данковцы и их гости из ТО "Арча", ЛТО "Истоки" вспоминали многих ушедших поэтов разных лет. Далее...

03.12.2017 / 11:42:36

Писатель Дина Рубина представлена в новом номере журнала "Звезда Востока". В нем напечатан один из лучших ее рассказов "Бабка", в котором действие происходит в Ташкенте

Юбилейный, 5-ый номер "Звезда Востока", вышедший из печати недавно, особенно порадовал читателей. Он посвящен 85-ой годовщине со времени его издания и 50-летию выхода специального номера журнала "Писатели России – Ташкенту" весь гонорар от которого авторы передавали в фонд помощи столице республики после землетрясения 26 апреля 1966 года. Далее...

01.12.2017 / 00:58:54

Звёздный путь к бессмертию осветил вечер памяти поэтов в Национальной библиотеке Узбекистана им.А.Навои

В минувший вторник — 28 11 17 — литературно-творческое объединение "Данко" при РКЦ Уз провело вечер памяти поэтов в Национальной библиотеке Узбекистана имени А. Навои. Далее...





28.03.2024 / 16:52:52
В Международном караван-сарае культуры Икуо Хирояма завершилась фотовыставка "Шелковый путь , заполненный светом"
 
27.03.2024 / 12:32:55
Фонд развития культуры и искусства Узбекистана сообщает о создании Национального павильона Узбекистана во Всемирной выставке Expo Osaka 2025
 


21.03.2024 / 15:41:53
В Русском доме в Ташкенте состоялась премьера документального фильма "Мост"
 
14.03.2024 / 09:59:58
А Скорсезе забыли… "Оскар"-2024: новые правила, скандалы и один из самых сильных списков претендентов в истории главной кинопремии
 


17.02.2024 / 11:26:49
Аральская песня Рафаэля Матевосяна
 
22.01.2024 / 10:44:10
"И это все о нем." Борис Бабаев
 


27.03.2024 / 12:44:53
В Ташкенте состоялась конференция, посвященная памяти выдающегося ученого-востоковеда, просветителя и педагога Александра Шмидта (1871 - 1939г).
 
26.03.2024 / 13:41:36
Внимание, дорогие друзья и коллеги! Новое заседание Клуба "Интеллектуал" состоится в субботу, 30 марта с.г., в нашем зале библиотеки им. А.Навои. Начало, как всегда, в 16 часов. Прошу готовиться. И до скорой встречи!
 

 





Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес Личная жизнь Литература Мир знаний

© 2011 — 2024 Kultura.uz.
Cвидетельство УзАПИ №0632 от 22 июня 2010 г.
Поддержка сайта: Ташкентский Дом фотографии Академии художеств Узбекистана и компания «Кинопром»
Почта: Letter@kultura.uz
   

О нас   Обратная связь   Каталог ресурсов

Реклама на сайте