КОГДА ЖДАЛИ РАССВЕТА. Владимир БАГРАМОВ

Ноябрь устал огребать листья, встал под окнами, тихо барабанил в стекла худыми пальцами дождя.

– Я расскажу тебе про собаку с разноцветными глазами, она ела яблоки, а мой дед сшил ей жилетку и веселые штаны.

...Это было давно. Так давно, что можно начинать со слов «в некотором царстве, в некотором государстве...» Наш век на излете, а тогда он только начинал учиться ходить.

Страшно подумать, ему скоро сто лет! Величайшее из восстаний на земле, годы великих преступлений, годы великих преобразований и потерь – все уместилось в этом столетии!

Мы пережили голод, мрак, невежество и старость. А мир так же юн, в нем поют птицы и плещут дожди... Так не хочется его покидать.

Человечество не знало столетия более трагического, насыщенного, счастливого. От казацкой шашки до атомного проклятия, от псалтырей и молитв до всеобщей грамотности. Ваше поколение сытое, оно не знает, что такое «тюря», затируха и крапивный суп. А оладьи из картофельной шелухи?

Были времена, когда в стране не было объедков, помоев, очистков. Теперь я вижу горы засохшего хлеба и зерно на дорогах. Если собрать все, что оставляют наши механизаторы на полях и проезжей части, можно построить Великую Китайскую стену из хлеба!

И в этом изобилии живет зло. Люди крадут, убивают, насилуют, дают и берут взятки, умирают от пьянства и наркотиков, сколачивают банды и организуются в мафию. Все нынешние разговоры о смягчении законов имеют под собой почву, но я хочу спросить ученых юристов: а что на ней вырастет?

Государство права и порядка, которое мы пытаемся строить, возьмет с собой этот шлейф – проституток, взяточников, убийц и воров, наркоманов, стяжателей и политических авантюристов? Укравший у государства получает большее наказание, чем укравший у простого его члена, то есть, человека! Парадокс.

Разве гражданин не правовая частица этого общества, разве не он основа государства, материальная и духовная его часть, часть большого целого? Ладно... Пусть об этом думают те, кто думает. Хотя и это неверно. Об этом должны думать все. Так вот.

...Мне было тринадцать, Марку, старшему брату, двадцать лет. Он был сильный, красивый парень. Мы жили с дедом и бабкой. Дед шил костюмы богатым, обычно в долг, и его часто обманывали. Он не роптал, он смотрел на жизнь с бесстрастием стоика, больше всего на свете любя нас, субботние кануны и душевную щедрость.

В те времена любили громить евреев. В людях накопилось столько страха, ненависти и злобы, что они требовали выхода, иначе началась бы поголовная резня.

Народ отчаялся в Боге, не верил в монархию и не мог знать, что есть Революция. Большевики были вне закона, они копили силы и сидели в подполье. Что касается бесчисленных партий и коалиций, то они лопались так же скоропостижно, как и создавались. Они были авантюрны, так как не имели программы, а если имели ее, то она годилась кучке авантюристов, но не могла принадлежать всем.

Мой дед не верил ни одной из партий. Он верил в Талмуд, субботнюю свечу и бабкин практический ум, а также в то, что люди, несмотря ни на что, должны рожать, работать и выкармливать детей.

По нраву он был бунтарь, но это никак не проявлялось. Я догадывался об этом по его коротким замечаниям, едким, злым и точным, замечаниям по житейским пустякам и неурядицам.

От погромщиков мы прятались у знакомых. Слушай дальше...

У нашего раввина Илии был сын Александр, говорили, что он связан с большевиками, его не раз арестовывали, но отпускали по просьбе отца или за деньги. И однажды к раввину пришли погромщики. Они нашли Александра в подвале, вытащили во двор. Ему отбили грудь и перебили ломом руки, этого показалось мало, ему выкололи щепкой оба глаза.

Раввин Илия, его отец, стоял на коленях у крыльца, молился. В доме жутко кричала жена раввина, на полу в обмороке валялась их дочь. Ни дочь, ни жену не тронули. Погромщики ударили раввина сапогом под бороду и ушли.

Александр не умер. Руки зажили, он только часто кашлял, болели отбитые легкие. Веки, на месте глазных яблок, ввалились глубоко и жутко.

Он приходил к нам с отцом.

Раввин, играя с моим дедом в шахматы, напевал под нос длинные, тягучие песни. Он приносил мацу и мед, дед ставил на стол кувшин молодого вина и кувшин с козьим молоком. Сын раввина обычно сидел молча, перебирал пальцы левой руки пальцами правой, светло улыбался.

Все было мирно и тихо. Но однажды...

Раввин сел за стол, но вместо шахмат увидел раскрытый Талмуд. Он засмеялся и спросил:

– Разве сегодня мы будем говорить молитвы, Иссаль, а не думать? Зачем ты открыл Святую книгу?

Мы с Марком сидели на кровати и всё видели.

– Илия! – выдохнул дед, упал грудью на стол, заглядывая в лицо раввину. – Положи руку на эту книгу вот так. Подожди смеяться, Илия! Мне сказали на рынке, что ты сам указал бандитам, где спрятан твой сын. Это правда?

– Ты мог бы спросить и без нее... – раввин осторожно снял руку деда с Талмуда, перевернул страницы и захлопнул книгу. – Что ты хочешь с меня, Иссаль?

Дед с хрипом выстреливал слова, глаза его покраснели.

– Я спрашиваю, ты сам указал бандитам на подвал? Как они его нашли?

– Они взяли бы Дебору, Иссаль, а ей всего семнадцать. Они искали большевика, они нашли его.

– Правда… – тупо кивнул дед, опустил голову, стукнувшись лбом о столешницу.

– Наш народ мал, Иссаль. Женщины должны рожать, а бандиты убили бы дочь. Александр за большевиков, я не уверен, что его не сгноят на каторге. Я выбрал, Иссаль.

Тогда дед поднял голову и сильно ударил раввина кулаком в лицо. Мы сидели как парализованные. Слепой сын раввина плакал и пытался вместо двери пройти сквозь стену, царапал ее ногтями.

Дед стоял молча, уставившись в пол. Из разбитого носа раввина капала кровь. Густыми черными каплями была усеяна вся обложка Святой книги. Бабка безучастно смотрела в окно, то и дело поправляя платок.

Дед встал, вышел в сени и выпил там целую бутылку самогона. Вернулся с тихой, робкой улыбкой и ножом в руке.

– Илия! – позвал дед. – Я не совершу греха, если отрежу сначала твою бороду, потом воткну под нее нож?

– Я устал, Иссаль. Мне со всего этого противно и очень скука. Это не будет грехом, поэтому делай, как думаешь, я устал.

Бабка встала со стула, упала на пол и обхватила дедовы колени. Она не пустила его. Потому не пустила, что мы были молоды и прожорливы. Нас надо было вводить в ум и ставить на ноги. Дед был единственным кормильцем в доме.

Дед брал седые пряди, отрезал и бросал в сторону. Бабкины волосы падали легким пухом, как и наше детство. Слепой сидел, скорчившись в углу, повернув к жизни большое ухо, слушал тишину и хрустел суставами.

Потом раввин встал, взял его за руку и увел домой.

Ночью деду стало худо. Бабка поила его рассолом, обвязала голову мокрым платком, и дед стал похож на покойника.

Утром дед отдал Талмуд дурачку Евсею.

 

От книги осталась одна единственная страница, я ее нашел под столом, с ней и ушел через пять лет навстречу Гражданской войне.

Брат Марк сошел с ума в августе семнадцатого. До этого он недели две ходил по дому и разговаривал сам с собой. Однажды ночью он разделся догола, выпрыгнул в окно и стал бегать по улицам, подражая ржанию коня, и бил голой пяткой в землю. Мужики кидали в него камни и пробовали догнать. Но он убегал, а утром свалился в колодец, сломал позвоночник и умер.

Дед на похороны Марка раввина не пустил.

А собака! Что собака? У нее были разноцветные глаза, ее звали Мулька, а потом дед дал ей кличку Иуда, научил есть яблоки, сшил жилетку и смешные штаны.

Еще он повесил ей на шею медаль из жести, на которой краской написал «30 сребреников за сына Божия».

Раввин про собаку узнал и передал через людей просьбу продать ее. Дед назначил цену – тридцать копеек серебром. Раввин купил собаку и на другой день утопил, а медаль бросил в огонь.

 

Дед серебро переделал в кольцо и носил его до самой смерти.

В Бога он не верил.

Ноябрь отбил пальцы о переплеты и ушел спать в тесный проем водостока, чьи ржавые стены отекали остатками хмурого дождя.

 

 

Владимир БАГРАМОВ (1948 – 2011) – бард, композитор, поэт, прозаик, драматург, режиссер, Заслуженный артист Республики Узбекистан. Автор пятнадцати пьес, романов «Прощанье с птицами», «Страна убитых птиц» и поэтических сборников «Стихи и песни» (2004), «Босиком по облаку» (2008), «Флейта в камышах» (2009).

 

Звезда Востока №4-2023г.