Послесловие к юбилею поэта

 

Последние дни минувшего года были настолько насыщены  важными событиями, в том числе, литературными, что иной читатель возможно не смог проследить за тем, как наш народ отдал дань уважения памяти таких замечательных  узбекских писателей, как Хамид Алимджан и Камиль Яшен, которым в декабре этого года исполнилось бы 100 лет. 

В истории узбекской литературы ХХ века они оставили глубокий след не только своим ярким творчеством, но и общественной деятельностью. Ибо Х.Алимджан и Яшен в не простое время руководили Союзом писателей Узбекистана, отдав много сил не только развитию узбекской литературы, но и укреплению литеатурных связей.

Мне хотелось бы сказать несколько слов о Хамиде Алимджане, о выдающемся поэте, для которого поэзия была своего рода формой существования. Думается, что читатели «Правды Востока» знают, что вплоть до 20-х годов минувшего века в узбекской поэзии доминировал стихотворный размер «аруз», на котором написаны бессмертные творения Алишера Навои и др. классиков. Однако новая историческая эпоха требовала обновление поэтического арсенала узбекской поэзии, что должно было способствовать правдивому отображению новых жизненных реалий.

Вслед за Чулпаном и Фитратом появилось новое поколение узбекских поэтов, которые, смело продолжая дело своих учителей, внесли в национальную поэзию новый аромат, новое звучание, новую гармонию. В этом немалая заслуга и Х.Алимджана, чей поэтический голос, чье поэтическое слово, чья поэтическая палитра до сих пор вызывает удивление, доставляя читателя настоящее блаженство. Такие стихотворения поэта, как «Узбекистан», «Когда цветет урюк», «Смерть Офелии», а также прекрасная любовная и пейзажная лирика, написанные еще в 30-годы, до сих пор пленяет читателя своей не подвластной времени красотой формы, чистотой отображенных в них чувств и мыслей смого поэта.

Хамид Алимджан был не только поэтом, драматургом (он автор стихотворной трагедии «Муканна»), литературоведом, внесшим существенный вклад в изучение творчества Навои, переводчиком произведений Пушкина и Лермонтова, но и талантливым организатором литературного дела.

Хамид Алимджан встретил Вторую мировую войну, следовательно, а заодно и поток эвакуированных в Узбекистан писателей, критиков и литературоведов, а их было около трехсот, Встретить, разместить, обеспечить их и их семей жильем и работой в суровое время было не легко. Именно в эти, как оказалось, последние годы своей жизни он проявил талант руководителя и завидное мужество, не только обеспечив их всем тем, что нужно для их существоваиия, но и для их полноценной творческой работы. Ему пришлось кому-то проводить на квартиру электричество, кого-то обеспечить углем, кого-то устроить в правительственную лечебницу. Благодаря его стараниям в Ташкенте вышла книга стихов Анны Ахматовой, проводился юбилей Якуба Коласа, на узбекском и русском языках были изданы произведения поэтов-антифашистов.

Как мудрый руководитель Союза писателей республики, Хамид Алимджан сдружил русских писателей и ученых с их узбекскими коллегами, благодаря чему московский литературовед Л.Бать написала повесть о детстве Алишера Навои «Сад жизни», Айбек и А.Дейч - книгу о жизни и творчестве Навои, Х.Зарипов и В.Жирмунский «Узбекский народный героический эпос», а Н.Погодин вместе с Уйгуном и Сабиром Абдуллой пьесу «Меч Узбекистана». Поэты-переводчики В.Державин и Л.Пеньковский взялись за перевод эпоса «Алпамыш» и поэмы «Фархад и Ширин».

Все эвакуированные из захваченных врагом городов, а так же из Москвы и Ленинграда писатели и ученые уехали из Узбекистана благодарными узбекскому народу и лично Хамиду Алимджану за гостеприимство. Свое пребывание в военные годы на узбекской земле они до конца своих дней вспоминали с благоговением.

Тридцать лет тому назад, в связи с 70-летием поэта автор этих строк обратился к жене выдающегося ученого-энциклопедиста В.М. Жирмунского с просьбой написать свои воспоминания о Х.Алимджане. Она, Татьяна Николаевна Жирмунская, будучи прекрасным и тонким художником-портретистом была тогда не только супругой ученого, но и как активный участник культурной жизни в военном Узбекистане. На мою просьбу она любезно откликнулась, отправив письмо. Но из-за того, что письмо Т.Жирмунской было получено мной после юбилейных торжеств, оно не было включено в сборник воспоминаний о поэте.

Мне думается, что хоть с тридцатлетним опазданием можно проводить презентацию письма Татьяны Николаевны, сохранившей прекрасные воспоминания об Узбекистане,  на страницах уважаемой всеми нами газеты.

 

* * *

Уважаемый Наим Фатихович!

Прежде всего прошу Вас простить меня за то, что так долго не могла ответить на Ваше деловое письмо, - заболела тяжелым гриппом с температурой 400 – и была не в силах ни писать ни обдумать то, о чем Вы просили.

Память о Хамиде Алимджане сохранилась у меня самая светлая, как о замечательном поэте большов величины и глубокого лиризма.

Его сборник «Когда цветет урюк» всегда лежит у меня на столе и неизменно вызывает волнения и напоминает о Вашей сказочной стране, страстным патриотом которой был Хамид Алимджан.

Он, конечно, прав:

На эту землю ступишь только,

И где-то по свету ни блуждать,

Ее пылинки на подошвах

Тебя обратно будут звать…

 

В годы войны мне и моему мужу В.М. Жирмунскому посчастливилось часто встречаться с Хамидом Алимджаном и Зульфией. Мы виделись в Союзе писателей Узбекистана, бывали у них дома, - помню, даже ночевали как-то в их гостеприимном доме. Хамид Алимджан познакомил нас со своей матерью – он был очень похож на нее, такие же большие, бархатные глаза – с двумя его прелестными детьми. Весь дом был пронизан духом поэзии. Рядом с Хамидом Алимджаном шел тоже большой поэт – его жена Зульфия, ныне народная поэтесса Узбекистана.

Мне, как художнику-портретисту, выпало счастье с помощью Хамида Алимджана запечатлеть  в рисунках с натуры таких замечательных представителей узбекского фольклора, как Ислам Шаир и Фазыл Юлдашев. Я сделала их портреты с натуры.

Как-то Хамид Алимджан познакомил нас с мужем с Ислам Шаиром, знаменитым классиком узбекского фольклора, который приехал в Ташкент из своего кишлака Зирабулак. Встреча произошла в Союзе писателей Узбекистана и оказалась очень серьезной. Ислам Шаир был тогда (1943 г.) еще бодрым стариком и пел свои песни, аккомпанируя себе на домбре. Хамиду Алимджану очень хотелось, чтобы я сделала его портрет. Ислам Шаир сидел с домброй в кабинете Хамида Алимджана на его письменном столе и пел, аккомпанируя себе на домбре, а я – рисовала его. Сзади стоял Хамид Алимджан и мой муж и следили за моей работой. Портрет (рисунок углем) вышел удачным. Он напечатан в книге моего мужа (В.М.Жирмунский, Х.Т.Зарипов. Узбекский народный героический эпос. ОГИЗ. Госуд. изд-во Художественной литературы, Москва, 1947) и перепечатывался неоднократно, как мне говорил М.О.Ауэзом, в книгах по фольклору Казахстана. Сам оригинал остался в Союзе писателей УзССР.

Хамиду Алимджану хотелось, чтобы я съездила на родину Ислама Шаира и нарисовала его там в родном кишлаке Зирабулак. Мне была выписана командировка от Союза писателей, и я поехала. Ислам Шаир ждал меня,  встретил на железнодорожной станции очень приветливо. Дома, в Зирабулаке, ждали жена и дети. Вечером был устроен пир в честь меня. Позваны гости. Был зарезан баран, приготовлен ароматный плов, вино лилось рекой. Собралисть гости – шаиры с домбрами, в чалмах и разноцветных халатах. Ислам Шаир, узнав, что мой сын – артеллерист – сражается на фронте Великой Отечественной войны, сейчас же съимпровизировал песню, ему посвященную. Шаиры пели, аккомпанируя себе на домбрах. Все это было для меня ново и необычайно интересно. Это был незабываемый вечер. Гости и хозяева сидели под сенью виноградных лоз на возвышении* на коврах, на фоне снежных гор. Как в сказке. Я сделала два больших поясных портрета Ислама Шаира, играющего на домбре, в натуральную величину. Оба портрета в настоящее время находятся в Ташкенте в Институте литературы имени Навои и в Музее изобразительных искусств УзССР.

По просьбе Хамида Алимджана я сделала портрет с натуры второго народного поэта УзССР Фазыла Юлдашева. Он остановился у своего друга Ходи Тилляевича Зарипова – ученого-фольклориста – и я встретилась с Фазылем Юлдшевым там. Это был вдохновенный поэт, старик преклонного возраста, совершенно отрешенный от всего житейского. Он ходил по Узбекистану в рубище, босиком и пел. Таким я постаралась его изобразить. Помнится, этот рисунок остался в Институте этнографии и фольклора у Х.Т.Зарипова. Хамид Алимджан был в восторге от моих рисунков и очень благодарил меня за них.

Самого Хамида Алимджана я рисовала не один раз. Один рисунок  - портрет с натуры в его кабинете в Союзе писателей, за письменным столом, остался неоконченным. Он находится у меня.

Случайная катастрофа оборвала жизнь и вдохновенный творческий путь поэта.

Мы с мужем переживали эту кончину, как тяжелое, личное горе.

Память о большом поэте Узбекистана Хамиде Алимджане, светлом, радостном человеке, прекрасном товарище и друге, останется навсегда.

 

                                                                                        Т.Жирмунская.

7 декабря, 1979 г.

г.Ленинград

---

 

 Мне кажется, что с каждой строки этого письма, слышны далекие отзвуки прошлого, когда не только гремели пушки, а люди, волею судьбы оказавшиеся далеко от своей родины, делили хлеб, пели одни и те же песни, ходили в гости к хозяевам земли, вместе радовались от добрых вестей с фронта и вместе горевали от похоронок. Это были люди с широкой душой, щедрые, талантливые, ценившие свою и чужую культуру, внесшие свою лепту в развитие Общей Человеческой Культуры, каким бы эпитетом не называлась она – узбекской или русской.

Читая и перечитывая письмо Татъяны Николаевны, ныне покойной, я испытываю радость за то, что воспоминания о днях и годах, проведенные в страшное время в нашей стране, согревали ее одиночество в последние годы ее жизньи в Комарово.

Как жаль, что я пока не обнаружил ею сделанные в Ташкенте портреты Хамида Алимджана, Ислама Шаира и др., но портрет Айбека работы Т.Жирмунской, опубликованный в романе «Священная кровь» настолько национален и «восточен», что как будто с этого портрета смотрит нам славный сын и великий писатель Востока.

 

           Наим Каримов,

доктор филологических наук .

 

* По узбекски именуемом «супа» (прим. Т.Н.Жирмунской).