Борис ГОЛЕНДЕР. Памятники архитектуры Ташкента эпохи "Чорхоким"

В последние годы в печати появилось достаточно много публикаций об архитектурных памятниках старого Ташкента. Однако различные эпохи в истории столицы Узбекистана в них освещены весьма неравномерно. В частности, периоду Ташкентского государства, управлявшегося советом из четырех хакимов (т. н. «чорхоким»), до сих пор уделено недостаточно внимания. Между тем в эту эпоху почти два столетия (с сороковых годов XVII в. до десятых годов XIX в.) в Ташкенте продолжали строиться памятники мусульманской архитектуры, представляющие несомненный историко-художественный интерес. Они красноречиво свидетельствуют о том, что создание значительных общественных сооружений в городе в это время не останавливалось. К тому же более древние ташкентские мечети, медресе, хонако и мавзолеи, которые, как известно, дошли до нас в перестроенном виде, несомненно реставрировались именно в период «чорхоким».

Хорошим примером возросшего интереса к ташкентскому архитектурному наследию XVII – XVIII вв. являются работы по восстановлению квартального центра (гузара) Шараф-бай в Алмазарском районе по улице Фараби, 58. Энтузиастами разработан проект размещения в этом реконструированном помещении художественной галереи «Куштут». Местное предание приписывает эту постройку некому купцу, татарину по национальности, который по обету после хаджа решил выстроить вблизи главного ташкентского базара квартальный центр, названный его именем. Однако достоверных данных об этом нет. Известно, что постройка гузара Шараф-бай закончена в первой половине XIX века, то есть конструктивные особенности здания, украшавшие его орнаменты «ислими», каллиграфия надписей и резьба по ганчу концентрируют в себе традиции строительства и орнаментации общественных сооружений Ташкента периода «чорхоким». Этот отрезок истории сыграл существенную роль в становлении Ташкента как крупнейшего центра Средней Азии.

Авторитетный знаток старого Ташкента Н. Г. Маллицкий, возглавлявший городскую администрацию с 1909 по 1917 гг., впоследствии – профессор университета, отметил в своем капитальном докладе «Ташкент»[1]:

«…на окраине степей, в небольшом ташкентском оазисе… население Ташкента чаще всего было предоставлено самому себе. Ремесленники, сложившиеся в крепкие цеховые организации, земледельцы и торговцы сообща ведали общественные дела. В эту-то эпоху, надо полагать, особенно укрепились и развились в Ташкенте, этом «Гамбурге» Средней Азии, по выражению русских официальных документов, те замечательные муниципальные нравы большого торгового и промышленного города, о которых говорят русские источники XVIII и XIX столетий».

Естественно, что в таких условиях в городе должно было продолжаться и строительство общественных зданий.

На окраинах современного Ташкента до наших дней сохранился ряд примечательных сооружений, в частности, мавзолеев, постройка которых несомненно относится к концу XVII века. Они принадлежат к категории «кадам джой», то есть не являются реальными захоронениями того или иного известного лица, а отмечают места, которые, по преданиям, были некогда посещены ими. Таковы мавзолеи Ходжа Чупан-ата в Учтепинском районе на 13 квартале Чиланзара (улица Лютфи) и мавзолей Ибрагим-ата в конце Карасарайской улицы в Алмазарском районе.

Традиция относит время жизни подвижника суфийского ордена ясавийа Чупан-аты (халифы́ Сайид Ата), считавшегося покровителем бараньих пастухов, к XII – XIII вв. (он умер в 1218 году), хотя наиболее известный памятник старинной архитектуры на Чупанатинских высотах вблизи Самарканда, связанный с этим именем, построен только в XVI веке. Что касается Ибрагима-аты, то это отец основателя суфийского ордена ясавийа Ходжи Ахмада Ясави, который, как известно, был погребен в Исфиджабе (ныне Сайрам близ казахского города Шимкента), а вовсе не в Ташкенте.

Архитектурные особенности обоих ташкентских мавзолеев довольно похожи. Как и многие аналогичные постройки, возведенные в Ташкенте позднее, они представляют собой портально-купольные однокамерные конструкции с прямоугольным основанием, выполненные фигурной кладкой из характерного буро-желтого местного жженого кирпича. Здания перекрыты одинарными сфероконическими куполами на конических барабанах, основанными на щитовидных парусах. Как правило, внутреннее помещение освещается единственным окном, часто забранным решеткой-панджарой хорошей работы.

Между прочим, и ташкентский мавзолей Ходжа Аламбардор (в махалле Камалон у метромоста через канал Актепе), которому приписывают большую древность, на самом деле при внимательном анализе его архитектурных особенностей и полученных археологических данных оказывается сооружением XVIII века, то есть принадлежащим эпохе «чорхоким». Находки археологов на глубине двух метров под фундаментом мавзолея свидетельствуют, что своей постройкой мавзолей обязан какому-то культу местного святого, так как ни один из известных в истории ислама Аламбардоров (то есть «знаменосцев») не мог быть погребен в Ташкенте. Иными словами, это тоже типичный «кадам джой» периода «чорхоким».

Что касается вклада ташкентских татар в историю и культуру старого Ташкента, то стоит вспомнить о Хайрабаде Ишане. В районе Чиланзара сохранился еще один примечательный комплекс культовых памятников архитектуры, относящихся к периоду «чорхоким» и сооруженных в начале XVIII века, – Хайрабад Ишан (Мавлона Харабати). Комплекс состоит из невысокого мавзолея, поминальной айванной мечети и шестиугольного хауза (бассейна), расположенных в центре бывшего пригородного селения Ногай Курган (у современного 11 квартала Чиланзара).

Построенное рядом с узбекским пригородным кишлаком Катартал селение Ногай Курган, как видно из его названия, было населено татарами. Татары переселялись в окрестности Ташкента в конце XVII века из Поволжья и с Урала. Отметим, что именно в период «чорхоким» ташкентские купцы наладили регулярную торговлю с Россией, а самым коротким и относительно безопасным путем из Средней Азии в российские владения был караванный путь от Ташкента до Троицка (в Челябинской области этот город считается центром южноуральской татарской диаспоры). Таким образом, вполне закономерно появление татарского населения в пригородных ташкентских селениях Ногай Кишлак и Ногай Курган.

Традиционно считается, что первым переселенцы основали Ногай Кишлак – остатки его в виде холма сохранились за современным Южным железнодорожным вокзалом справа от дороги на Сергели. Затем пришлым татарам удалось приобрести землю на современном Чиланзаре, и тогда был построен второй татарский кишлак Ногай Курган. Именно в этом селении и жил глава диаспоры почтенный Хайрабад ишан. Этот татарин-ученый из Ногай Кургана взял на себя труднейшую миссию: он переводил с персидского на староузбекский язык (тюрки) всемирно известную поэму «Месневи» великого суфийского поэта Джалалиддина Руми. Стихи Джалалиддина Руми декламируют дервиши многих суфийских орденов во время своих молений (зикров). Содержание поэмы философское, литературная основа усложненная, объем огромный (более 30 000 стихотворных строк), но Хайрабаду ишану к концу жизни удалось успешно завершить свою поэтическую работу. В этом можно легко убедиться, так как «Месневи», переведенная Хайрабадом ишаном, полностью издана в Ташкенте на кириллице после обретения независимости.

Великий поэт Джалалиддин Руми, родившийся в XIII веке в среднеазиатской Бактрии и живший на территории современной Турции, в формах мистической поэзии сумел поднять образ человеческой личности до высот обожествления, это – поэт, чье творчество воспринимается людьми нашего времени как гимн Человеку с большой буквы. Гете, автор бессмертного «Фауста», относил творческое наследие Руми к вершинам мировой поэзии.

 

Если вы хотите Бога увидать глаза в глаза, –

С зеркала души смахните муть смиренья, пыль молвы.

И тогда, Руми подобно, истиною озарясь,

В зеркале себя узрите, ведь Всевышний – это вы!

 

Благодаря усилиям ташкентца Хайрабада ишана, чей мавзолей стоит в центре Чиланзара, мудрые суфийские стихи Джалалиддина Руми зазвучали в XVIII веке по-узбекски.

Особенная ценность архитектурного комплекса Хайрабад Ишан в том, что он сохранился до наших дней как цельный ансамбль и продолжает выполнять свою первоначальную роль, одновременно увековечивая при этом большой труд талантливого суфийского поэта из Ташкента. Кроме того, до нас дошла, хоть и реставрированная, красочная роспись клеевыми красками в стиле «ислими» на айване поминальной мечети Хайрабад Ишан, подобная той, что не удалось сохранить на мечети Шараф-бай.

Среди мусульманских архитектурных памятников Ташкента есть и точно датированный объект XVIII века. Это хонако Муи Муборак, позднее встроенное в качестве дарсханы в известное медресе Абу-л-Касым шейха на Бешагаче возле здания Олий Мажлиса. На фасаде хонако, обращенном внутрь двора медресе, можно прочитать стихотворение, выписанное классическим почерком насталик и сочиненное ташкентским поэтом Муяссаром (о нем сведений не сохранилось). В текст стихотворения входит так называемый «тарих», то есть хронограмма – особая строчка стиха, в которой зашифрована дата строительства здания.

Полный перевод этих стихов звучит так:

 

Это такое благословенное здание,

На которое с трона небесного наброшен халат,

Ибо хранится в нем

Благословенный волос Посланника.

Переполненный гордостью Муяссар так сказал тарих его:

«Высокое здание для волоса Посланника».

 

В текст стихотворения вставлен тарих, особая строчка, в которой зашифрована дата строительства хонако Муи Муборак. Подсчет суммы цифровых значений арабских букв в этой фразе дает значение 1115, то есть 1115 год хиджры, соответствующий 1703 году по европейскому летоисчислению.

Судя по старинным фотографиям Ташкента, среди ординарной жилой застройки старого города выделялось достаточно много примечательных общественных зданий, по внешнему виду которых можно заключить, что построены они были, в основном, во времена процветавшей ташкентской купеческой республики «чорхоким».

Если сохранившиеся мавзолеи еще могут продемонстрировать нам некоторые характерные особенности архитектуры Ташкента XVII – XVIII вв., то иные сооружения представлены в современном городе гораздо меньше. Это касается, между прочим, и самых массовых в прошлом зданий – квартальных и гузарных мечетей.

Наиболее ярким примером архитектурных сооружений той эпохи, ныне, к сожалению, утраченным, следует признать знаменитую деревянную Хатун-мечеть, выстроенную на площади Иски Джува в 1754 году. Это здание считалось достопримечательностью старого города и даже попало на ташкентские поздравительные почтовые открытки начала ХХ века. Название «Хатун-мечеть», скорее всего, народное, так как официально ее именовали «мечеть Урек Али-бай». Это был типичный для Ташкента тип квартальной мечети с квадратным зимним залом и айваном на колоннах. Историко-художественные достоинства архитектурного памятника были столь очевидны, что даже в темные годы «Союза воинствующих безбожников» Хатун-мечеть была бережно разобрана и перенесена в комплекс Шейхантаур. М. Е. Массон в известном очерке «Прошлое Ташкента»[2] сообщает, что в перенесенном на Шейхантаур помещении Хатун-мечети располагался сначала шахматный клуб, а затем библиотека-читальня, и свидетельствует:

«…Хатун-мечеть перенесена сюда из центра старого города в 1932 году в связи с тем, что площадь ее первоначального местонахождения у Джува-хана была отведена под расширение улицы. Хатун-мечеть славилась красивым расписным потолком 1854 г. работы местного мастера Нар-Мухаммед-бая. Потолок был реставрирован в 1913 г.».

Но впоследствии, в конце пятидесятых годов ХХ века, Хатун-мечеть была уничтожена, как и многие другие строения Шейхантаура. История Хатун-мечети подтверждает, что ташкентцы в прошлом во все эпохи внимательно относились к памятникам архитектуры, которые украшали облик города, и занимались необходимыми реставрационными работами и до, и после создания Туркестанского края.

 

"Звезда Востока", №2, 2024