| Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое. | 
|
|
|
 |
|
19.10.2013 / 20:37:33
19 октября - День лицейской годовщины «…ДУША В ЗАВЕТНОЙ ЛИРЕ» «Сердце будущим живёт…» «Он победил и время, и пространство» «Друзья мои, прекрасен наш союз! 19 октября, 1825. Эти и многие другие пушкинские стихи снова прозвучали на митинге возле памятника А.С. Пушкину в честь очередной лицейской годовщины. Пушкин получил известность как поэт в лицейские годы (1811-1817). Жуковский напечатал в журнале «Вестник Европы» его послание «К другу стихотворцу» (1814). Державин восхитился его «Воспоминаниями в Цакрском селе» (1815). Батюшков упомянул его имя в «Речи о влиянии лёгкой поэзии на язык» (1816). Державин, Батюшков, Жуковский – Пушкин почитал их своими учителями. Пушкин создал лирическую тему счастливого ученичества и священной дружбы. Жуковский называл его «победителем-учеником». Но тогда поэт признавался: «Мой голос тих…» (1816) и уже тогда он мечтал «взгреметь гармонией небесной». Лицей он изображал как приют покоя, муз и тишины. Прощание с лицеем было для Пушкина прощанием с тишиной. «Разлука ждёт нас у порога, зовёт нас света дальний шум», - писал он в послании друзьям «Прощанье» (1817). Этот «света шум» в зрелой поэзии Пушкина перейдёт в «бури шум»: «Нева рвалася к морю против бури» («Медный всадник») и далее в «шум свободной стихии – под ризой бурь» уже в «Евгении Онегине» - романе, над которым он работал больше восьми лет – с весны 1823 до осени 1831 года. «Так дуновенья бурь земных и нас нечаянно касались», - писал Пушкин в 1831 г. в стихотворении «Чем чаще празднует лицей…». В 1817-1820 гг. Пушкин живёт в Петербурге: голос его крепнет. И тогда проясняется его высказывание ещё в лицее в послании «Лицинию»: «Я сердцем римлянин» (1815). Революционные стихи Пушкина, которыми он дебютировал в конце 10-х годов, послужили причиной его «южной ссылки» (1820-1824), но голос его по-прежнему оставался «вольным». Он никогда не мог простить Николаю I гибель своих друзей-декабристов. Южные скитания Пушкина завершились заточением в Михайловском (1824-1825). Великие бури вызвали из сердца Пушкина образ «Пророка» (1826). Истина, открывшаяся ему в 20-ые годы, воплотилась позднее в его послании в Сибирь: «Во глубине сибирских руд». Пушкин доверял будущему и верил в историческое оправдание декабристов и своё бессмертие: «Не зарастёт ко мне народная тропа…» (1836). Голос его оставался всегда неподкупным. Директор клуба-музея А.А. Ахматовой «Мангалочий дворик» А.В. Маркевич и собравшиеся верные поклонники пушкинской Музы 19 октября читали стихи любимого поэта и свои трогательные посвящения ему. А вечно юный Пушкин с высоты своего пьедестала снова, теперь уже в 21 веке, отвечал собравшимся гостям: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое…». Он говорил с нами так панибратски и одновременно возвышенно, как наш современник. Так он будет обращаться и к нашим потомкам, и в этом его бессмертие, и в этом наше величие, потому что нам посчастливилось прикоснуться к этому вечному живому источнику «труда и вдохновенья». Русский поэт А.А. Ахматова жила в могучем магнитном поле пушкинского гения: «И было сердцу ничего не надо, Пушкин был учителем Ахматовой в краткости, простоте и подлинности на протяжении всей её жизни. Это от пушкинской «психологической прозы» унаследовала она предельный лаконизм, удивительную ёмкость, психологическую насыщенность образа: «Только век на дворе был двадцатый…» Разгадка этого всенародного и бесконечного притяжения к А.С. Пушкину не только в «способности его всемирной отзывчивости» (Ф.М. Достоевский), но и в его поэтическом даре быть «властителем дум, способным угадать задушевную думу своей эпохи» (В.Г. Белинский), а также "посылать свой голос в далёкое будущее" (А.И. Герцен). Своё предназначенье он угадал ещё в тиши уединенья в Царском Селе: «Не весь я предан тленью, 1814 Стихи оказались пророческими. А.А. Ахматова родилась ровно через 90 лет после рождения Пушкина в 1889 году. Читая её стихи, думаешь, что она вполне могла быть современницей великого поэта. Как просто могла состояться её встреча с Пушкиным-лицеистом на алллеях ими любимого царскосельского парка… «Смуглый отрок бродил по аллеям, 1911 И позднее в годы эвакуации в Ташкенте, и в пятидесятые годы она часто мысленно возвращалась в «царскосельские хранительные сени» (Пушкин). Анна Ахматова до конца своих дней осталась верна Пушкину и «серебряному веку» русской поэзии, из которой произросла её художественная система. «Свежесть слов и чувства простота» не покидали Ахматову на протяжении более чем полувековой её литературной деятельности. И на склоне земного пути Ахматовой видится впереди светлая встреча навсегда с нетленной тенью Пушкина: Приморский сонет «Здесь всё меня переживёт, И голос вечности зовёт И кажется такой нетрудной, Там средь стволов ещё светлее, Комарово, 1958 Пушкинские стихи 1814 года, написанные в лицейской прозрачной, чуткой, радостной, многообещающей тишине, как и всё у А.С. Пушкина, не были случайными. «Струн вещих пламенные звуки» (А. Одоевский) уже на исходе жизни поэта выльются в литые строки нерукотворного памятника: «Душа в заветной лире мой прах переживёт». Поэт имел право так о себе сказать: «Нет, весь я не умру...», - потому как он, по словам В.Г. Белинского, понял «задушевную думу» своей эпохи, «он заплатил дань всем великим современным событиям, явлениям и мыслям». А. В. Маркевич подняла вопрос о десятой главе романа в стихах - «Евгения Онегина», которую смогли расшифровать только в 20 веке. Современники Пушкина были уверены, что она была уничтожена автором, т.к. среди записей октября 1830 года есть такая пометка: 19 окт. Сожжена X песнь». Очевидно, содержание этой главы было достаточно неблагонадёжным в политическом отношении, раз Пушкин счёл необходимым её уничтожить. Но, оказывается, не все следы десятой главы уничтожил Пушкин. Среди рукописей Пушкина оказался лист писчей бумаги, сложенной пополам, с закодированным собственноручным текстом Пушкина. Первым исследователем этой рукописи был П.О. Морозов. Он смог найти шифр к этим стихам. В результате мы получили ещё 16 четверостиший с одинаковой последовательностью перекрёстных рифм, но они не были связаны между собой. Видимо, стихотворение было зашифровано не на одном листе, а на нескольких, но до нас дошёл только один. На таинственном листке были зашифрованы только первые четверостишия 16 строф десятой главы «Евгения Онегина». Если эти пропавшие листки когда-нибудь найдутся, в нашем распоряжении окажется полностью текст десятой главы «Евгения Онегина», а пока мы довольствуемся известным финалом восьмой главы: «Блажен, кто праздник жизни рано Отрывки из «Путешествия Онегина» А.С. Пушкин издал отдельно, куда включил такие строки: «Пора: перо покоя просит; А в заключение главы поместил строку: «Итак, я жил тогда в Одессе…» - словно плавный переход к новой десятой главе, которая не дошла до нас. За семь дней до дуэли 20 января 1837 года Александр Сергеевич в кабинете своей последней квартиры на Мойке, 12 конспектировал «Описание земли Камчатской» С.П. Крашенинникова для обзора журнала «Современник». Но А.С. Пушкин не может холодно конспектировать, он «ищет высказаться», и старинный рассказ о камчадалах Пушкин не только переводит на современный язык, но оснащает его своими раздумьями о завоевании Сибири, о боге и душе, о вольности камчадалов и их жестокости. Историк и литературовед Н.Я. Эйдельман определяет этот конспект как одну из глав неосуществлённого исторического романа, который А.С. Пушкин писал всю жизнь. Вот некоторые выводы учёного. Пушкинский конспект раз в десять меньше по объёму текста Крашенинникова. В отличие от Крашенинникова, у Пушкина взгляд изнутри на всю историю камчадалов. По форме пушкинский конспект трагичней, с глубинным пониманием народных бунтов. Заключения Крашенинникова и Пушкина расходятся. У Пушкина молчаливо открытый финал: «Что означают такая вольность и самосуд?» Последняя запись: «Нет времени. Уже 20 января 1837 года». Спустя несколько дней 29 января запишут и засвидетельствуют близкие друзья В. Даль и В.А. Жуковский последние слова умирающего поэта: «Кончена жизнь. Тяжело дышать. Давит…» По злому року, А.С. Пушкин умирает 29 января в день рожденья В.А. Жуковского. До этого Пушкин и Жуковский ежегодно сходились в этот день в Царском селе. Жуковский после кончины любимого поэта больше не отмечал своего дня рожденья. Он стал днём траура для него. Жуковский считал себя (безвинно, конечно) виноватым в гибели Пушкина. Как нам сейчас известно, Пушкин утаил вероятность смертельной дуэли от Жуковского. До этого его старший друг и «побеждённый учитель» пять раз сумел спасти Пушкина от дуэли. После его смерти Жуковский чувствовал себя эмигрантом в России. Он не мог жить без него, впоследствии уехал в Германию. В 1852 году не стало Жуковского. На панихиде читали Пушкина: «Его стихов пленительная сладость пройдёт веков завистливую даль…». Гоголь и Жуковский умерли в один год. После смерти Пушкина Гоголь говорил: «Поговорить не с кем в России». Современники недооценили гениальность Пушкина, как в своё время недооценили Шекспира и Омара Хайяма. Сегодня мы знаем о трагизме их жизни гораздо больше их современников и тем глубже наше понимание исторического оптимизма пушкинских стихов: «Издревле сладостный союз Они были заново открыты в 19 веке. Шекспира открыл Вольтер, потом Пушкин («Анджело»). Для русских Омара Хайяма открыли Жуковский, потом Пушкин («Подражания Корану»). Пушкин пытался переводить «Одиссею» Гомера, оды Анакреона и Горация, французские стихи А. Шенье, английские – Барри Корнуолла. Кроме своей интерпретации комедии В. Шекспира «Мера за меру» («Анджело»), Пушкин написал «Сцену из «Фауста», непосредственно связанную с «Фаустом» Гёте. Убеждена, этот вольный пушкинский перевод послужил образцом для более поздних переложений этой классической трагедии, в частности, Б. Пастернака. Нам известно, что Пушкин иногда по своей старой лицейской привычке работал за низкой конторкой, полулёжа на диване. Здесь он часто писал при свете масляной лампы. Она по сей день стоит на конторке в последней квартире Пушкина, напоминая нам, что «стихи ему грезились даже во сне». На книжных полках в кабинете поэта теснятся сочинения классиков мировой литературы – Шекспир, Монтень, Вольтер, Дидро, Гёте, Гейне, тогда ещё запрещённый в России и тайком привезённый Пушкину. Здесь же представлена старая и новая русская литература – Державин, Гнедич, Грибоедов, Гоголь. Именно с кабинета начинался для Пушкина дом, в нём он и закончил свою жизнь. А.С. Пушкина, гениального русского поэта, в последние годы жизни преследовали долги. Выезды в свет его красавицы жены Натальи Николаевны требовали дорогих туалетов, на что нужны были деньги, а их не было. Приходилось постоянно прибегать к займам. Появились долги, кредиторы. Безденежье угнетало и унижало Пушкина. Жить приходилось только литературным трудом. Многие произведения, не угодные царю, печатать было нельзя. Писать для денег он не мог, хотя в письмах к М.П. Погодину жаловался: «Медный всадник» не будет напечатан. Пугачёв выйдет к осени, к Петру приступаю со страхом и трепетом. Пишу стихи для денег». «История Петра 1», как и предполагал Пушкин, была запрещена к печати Николаем 1 даже после смерти поэта. Она осталась среди бумаг Пушкина и увидела свет только через столетие – в 1938 году, ещё раз продемонстрировав миру исторический и публицистический дар многогранного таланта Пушкина. Нам известно, что только после гибели великого поэта император Николай 1 распорядился оплатить все долги Пушкина, взял на себя попечительство о вдове и осиротевших четверых детях, а также велел «все сочинения издать за казённый счёт в пользу вдовы и детей». Нельзя забывать, что материальная помощь была оказана Николаем 1, благодаря письменному ходатайству поэта В.А. Жуковского, впоследствии ставшим одним из опекунов детей убитого на дуэли А.С. Пушкина. Но никакой царской «щедрой милостью» нельзя было оплатить такую потерю не только для русской культуры. В.А. Жуковский после продолжительного молчания только 15 февраля 1837 года отправил с И.А. Тургеневым письмо отцу Пушкина Сергею Львовичу в Москву о смерти его сына, в котором писал: «В одну минуту погибла сильная, крепкая жизнь, полная Гения, светлая надеждами. Россия лишилась своего любимого национального поэта. Он послан для нас в ту минуту, когда его созревание совершилось; пропал, достигнув той поворотной черты, на которой душа наша, прощаясь с кипучей, буйной, часто беспорядочной силою молодости, тревожимой Гением, предаётся более спокойной, образовательной силе здравого мужества, столь же свежей, как и первая, но более творческой. У кого из русских с его смертью не оторвалось что-то родное из сердца?..» После гибели А. Пушкина в литературе ещё очень долго как бы ничего не происходило. Выходили газеты и журналы. Бывшие и будущие классики были, по большей части, живы и здоровы, но ярко не проявляли себя, разве только М.Ю. Лермонтов, как гром среди ясного дня, потряс осиротевшую Россию своим стихотворением "На смерть поэта". Но всеми думающими ощущалась какая-то историческая пауза, ставшая для далёких потомков белым пятном безвременья, ничегонеделанья. Об этой "постэпохе" друг Пушкина Е. Баратынский писал: "Будем мыслить в молчании, будем писать, не печатая…" То была осень 1841 года. Она осталась в истории ничем особенным не помеченной. В июле погиб Лермонтов у самой подошвы Машука. Много лет прошло, пока были предприняты первые шаги по увековечению его памяти в Пятигорске. Только в 1881 году в Пятигорске впервые состоялось скромное чествование М.Ю. Лермонтова при участии его близкого родственника и друга А.П. Шан-Гирея. В том же году был поставлен первый обелиск на месте трагической дуэли Лермонтова. Незадолго до того в том же юном возрасте умер Станкевич, ещё раньше "закатилось солнце русской поэзии" – А.С. Пушкин. История как бы переживала затянувшееся затмение после гибели выдающегося классика русской литературы. Политика уже отравляла отношения ещё недавно душевно близких литераторов – славянофилов и западников, но не было ещё среди них ожесточения. Добрая половина литераторов обосновалась в Европе, увлекаясь социалистическими идеями, ужасаясь переворотами и торопя их. Ещё за полвека до первой русской революции, за тридцать лет до метания бомб в русского государя, они уже слушали "музыку революции" и абсолютно не слышали друг друга. Е. Баратынский говорил о том, что "русская история, как была, так и останется неуютной и нет смысла торопить мятежи". В одном из писем 1825 года из дальнего рубежа своим близким он писал: "На Руси много смешного, но я не расположен смеяться". Баратынский думал вернуться из-за границы в своё уютное подмосковное имение, Мурановский дом, ныне музей, не позже ноября 1844 года, а вернулся 31 августа 1845 года - на кладбище Невского монастыря. Он умер в Неаполе. Уход Баратынского, как и других близких друзей А.Пушкина, невидимой тенью проскользнул "в этом обществе высших патриотов". За помин души Баратынского, а также душ Дельвига и Пушкина выпил в одиночестве Павел Нащокин: "Спасибо им, что пожили с нами и любили нас…". Однако есть гении, у которых несколько жизней – при каждом новом поколении. Об этом же пишет М. Цветаева в статье «Поэт и критик» - ответ Г.В. Адамовичу на его статью о Блоке: «Смерть поэта, вообще, не законна. Насильственная смерть чудовищна. Пушкин (собирательное) будет умирать столько раз, сколько его будут любить. В каждом любящем – заново. И в каждом любящем – вечно». Этому цветаевскому признанию созвучны другие: одно из них принадлежит академику Д.С. Лихачёву: «Мы любим и постоянно оплакиваем Пушкина потому, что он погиб за честь свою и своей поэзии, за любовь». Другое – профессору НГУ В.Г. Одинокову: «Пушкин воспитал в нас особое мироощущение. Через Пушкина мы воспринимаем весь мир. Пушкинский дух пропитывает весь земной шар, всю цивилизованную атмосферу». Пушкинское творчество духовно близко восточной поэзии. Здесь встретились две стихии: Восток и Запад. Цикл «Подражания Корану» примечателен тем, что присутствующая в сурах великая поэзия священной книги мусульман прочувствована и воссоздана на русском языке. Интерес к Пушкину возник в Туркестане давно, задолго до Октябрьской революции, у просветителей-джадидов. Простота и доступность содержания пушкинских сказок, восточное миросозерцание способствовали появлению этих сказок на узбекском языке. В новое время узбекская литература в своём развитии почувствовала потребность в пушкинском опыте. Многие произведения русского классика 19 в. многократно переводились на узбекский язык. «Перевод одного произведения Пушкина является творческим ростом», - писал в своё время Хамид Алимжан. Его переводили многие узбекские поэты Чулпон, Айбек, Усман Насыр, Миртемир. Народный поэт Узбекистана Абдулла Арипов, автор государственного гимна и гениального посвящения русскому поэту «У памятника Пушкину» (в переводе А. Файнберга) со свойственной ему мудростью однажды сказал: «Мы признательны Пушкину за то, что он приобщил наш народ к благородным и прекрасным идеям и чувствам добрым. Но и Пушкин может быть благодарен узбекскому народу за то, что он принял и полюбил его, как родного сына». …Пушкинский праздник не закончился. Он будет продолжаться в нашем сознании до тех пор, пока мы будем искать ответы на самые животрепещущие жизненные вопросы в литературе, искусстве, вечных формах, ибо, как тонко заметил Ф. Достоевский, «освоение чужого – это способ понимания себя».А Пушкин поэт, который обладал «особым даром воплощаться во все чужие гении, оставаясь всецело русским». Поэтому он имел полное право сказать о себе в конце жизни: «Нет, весь я не умру – душа в заветной лире 1836 Гуарик Багдасарова [1] Камены – в древнеримской мифологии музы.
|  |
|
||||||||||||||||
В наши дни не только законченные, но далеко не завершённые произведения А.С. Пушкина и даже его черновики стали объектом многих исследований. Прозрения С. Бонди над рукописями Пушкина в его книге «Черновики А.Пушкина» не утратили своей научной новизны по сей день и ещё долго будут усваиваться современной литературой. Его книга «Черновики А. Пушкина» была представлена на выставке. В десятом томе нового издания сочинений А.С. Пушкина были опубликованы последние страницы рукописи поэта.
