"Неизвестный известный Марк Вайль" — так называется новая книга об основателе Театра "Ильхом", Марке Вайле, выпущенная издательством Beit Nelly Media

Это сборник статей и материалов, воспоминаний друзей и коллег Марка Яковлевича. Его составителем является Марк Сорский, в прошлом актер «Ильхома». В своем обращении к читателям он, в частности, пишет: «Эта книга не ставит своей целью глубокое и профессиональное исследование творчества  Марка Вайля, которым должны заняться , - и я верю , что займутся!- серьезные театроведы. Это скромный сборник воспоминаний  самых разных людей, среди которых жил и творил Марк Яковлевич Вайль. Это очень личные , и зачастую   незамысловатые истории , которые по тем или иным причинам  запомнились их рассказчикам , и в которых  Марк Вайль предстает  простым человеком, но окруженным ореолом  глубочайшего уважения, искренней любви и бескорыстной дружбы».

     Листая и читая ее все больше и больше убеждаешься в этом. Тем более, что я далеко не один год лично знал  Марка Яковлевича, не раз беседовал, брал отличные интервью будучи в те годы тележурналистом. При каждой нашей встрече я ему его прямо говорил- «Марик, ты гений!». Своими воспоминаниями об учителе , коллеге и друге делятся в книге Борис Гафуров, Михаил Каминский, Камариддин Артыков, Ольга Володина, Марина Турпищева, Светлана Норбаева , Владимир Оренов , Юрий Подпоренко  и другие его друзья и соратники. Среди этой восхитительной когорты  обращают на себя внимание воспоминания очень талантливого человека , режиссера, преподавателя Государственного института искусств и культуры Александра Кудрявцева. И вот, что он пишет:

Марк Вайль.

Театр, как дом.

Я ненавижу ранние телефонные звонки. Ничего хорошего они не сулят. Радость может подождать. А вот  горе – никогда. Ранним, осенним утром 2007 года раздался именно такой звонок. В трубке рыдающая завлит «Ильхома» Оксана Хрипун - «Вайля убили!». Долгие гудки. Тишина. Долгое неприятие услышанного. А потом время побежало в обратную сторону…

Конец восьмидесятых. Меня, абитуриента, решившего поступать на режиссуру, пригласил мой «театральный крёстный отец» Камариддин Артыков на «Дорогую Елену Сергеевну».  Полтора часа в переполненном подвале «Ильхома». Море эмоций и звенящая тишина по окончании. В тот вечер я познакомился с Марком Яковлевичем. Камариддин Умарович, на правах однокурсника и друга,  завел меня в маленький кабинетик, где уже сидели все исполнители спектакля и сам Вайль. Короткое представление. И тут же наверх. Вдохнуть кислорода. Уж слишком тяжела была пьеса Л.Разумовской.  Потом долго брели до метро, рискуя опоздать на метро. На мой вопрос, зачем режиссёр, не смотря на позднее время, всех позвал, Камариддин Умарович ответил, что Вайль собирает  актёров так после каждого спектакля и обсуждает его. Шедший рядом Тахир Юлдашев (еще один театровед-однокурсник) добавил « Да, Марик (так называли его только близкие друзья) у нас такой!» После каждого и не смотря на время. Потому что это очень важно. Потому что это «Ильхом». Уже потом, поперезнакомившись с  многими ильхомовцами - актёрами, студийцами, музыкантами, художниками  и режиссерами, я понял- это и есть принцип Марка Яковлевича. Театр, как самое важное, например как родной дом. Который задумывается. Строится. В котором появляются твои дети. Который ремонтируют после ненастья. Который расширяют, когда семья становиться больше. В котором собираются на праздники и по печальным поводам. И ничего не было тогда важней для этих нескольких людей родного театра-дома, который построил тогда Марк Яковлевич на Пахтакорской, 5. ««Ильхом» - это самое важное, что могло случиться в нашей жизни» говорили почти все, кто был с ним, так или иначе, связан.

Думаю, не преувеличу, если скажу, что «Ильхом»  - это одно из немногих, но очень важных, что могло случиться в Ташкенте в то время. Этот театр-дом быстро стал культовым местом свободных, умных и ищущих ответы на «проклятые вопросы» людей. В фундаменте этого дома, от главного архитектора - никаких полутонов и  компромиссов. Никакого удобного госзаказа или политических пропаганд-дивидендов по принципу «я – тебе, ты – мне». Никакой удобной развлекательной «театральщины» и сомнительных заигрываний со зрителями, которой грешили тогда и грешат и по сей день многие государственные театры. Может потому этот театр был так не любим многими в  Минкульте. Наверное, всеми, кроме «великого театрального старика» Рахима Маджидовича Кариева, легенду местного СТД – без которого и не состоялся бы этот один из первых негосударственных  театров в СССР в далеком 1976 году. Может, потому он так был любим и востребован интеллигенцией столицы.

Стрелки часов, разгоняясь, мотали дни и месяцы назад. Сколько их было, спектаклей «Ильхома»? Которые меня поразили, огорчили, порадовали,  разозлили, окрылили.  Но всегда – не оставили холодно-равнодушным.  Уверен,  не только меня, но и каждого, кто хоть раз побывал в этом подвале. Не сосчитать.  И во всех – среди недосягаемой  импровизации  актёров «его школы» по «этюдному методу», яркой сценографии или тщательно подобранной музыки и яркой хореографии – Марк Вайль. Везде и во всём. Всегда подтянутый, стильный, стремительный, с неповторимым своим голосом, немного в нос, он успевал везде. Репетировать в родном «Ильхоме», устраивать театральные и музыкальные фестивали, преподавать и ставить за рубежом, снимать фильмы. Всегда востребован. Всегда моден  и молод.  Общаясь с ним приходилось привставать на цыпочки своего куцего интеллект-багажа, чтобы дотянуться до его часто парадоксальных, но точных, смелых  и ярких мыслей, выводов и теорий при нашем общении. С ним можно было говорить о многом – о театральных проектах, книгах и фильмах. О планах и итогах, о победах и неудачах. Даже о своих  страхах. Почти обо всё. И никакой небрежности при общении с «тем робким юношей, что заглянул в кабинет после «Елены Сергеевны»». Особое чувство юмора, скорее даже лукавство.  Живая открытость и мудрая самоирония. Без претензии на идеальность и избранность, как некоторым могло показаться со стороны. Без  культурного снобизма и человеческой надменности. Иногда капризный, иногда многословный. Порой раздражительный и непредсказуемый. Ревнующий «своих актёров» и не очень доверяющий «варягам». Повторюсь – не идеальный.  Это в общении, а вот на сцене - требовательный и ответственный. Жёсткая  педантичность и настойчивость в исполнении задуманного и поставленного. Упрямство, доходящее до истязания и самоистязания. Потому что это очень важно. Потому что это «Ильхом». И тут уже никакая прошлая дружба, существующие регалии  или будущее мнение любящего перемыть косточки театрального сообщества не принимались в расчет. Марк Вайль был строг. Не безжалостен, но принципиален и строг, если это касалось театра. Никакой поверхностности, халтуры или «вполсилы» простить не мог.  И все, кто с ним работал, это знали и боялись его подвести. Потому что и он, не подводил. 

Точный звоночек часов. Осень 1998 года. «Ильхом», раннее-раннее  воскресное утро. Никого в его кабинете, кроме меня и Оксаны Хрипун. Потому что Марк Вайль в Сиэтле (а это 12 часов разницы!) узнал, что мне нужен совет по репетировавшемуся «Полковнику» Г.Г.Маркеса (которому, мы знаем, никто не напишет), и пишет мне в допотопном компьютерном мессенджере. Сопереживание.

Опять звонок. Лето 2003 года, я сам в Сиэтле. Знаю, что Марк Яковлевич, уже живший на два континента,  собрался ставить там  «Самоубийцу» Н. Эрдмана. В первом сотовом телефоне, сквозь помехи, тот самый неповторимый голос. «Я в Москве, но ты можешь приехать, домашние предупреждены о тебе». Щедрость. Еще один звонок часов. Весна 2007 года.  Никак не получается кому-то из «ильхомовцев» поехать в Москву, на стажировку к легендарному Л.Хейфецу – премьера очередного спектакля М.Вайля . Звонок на домашний его близкого друга и еще одного легендарного однокурсника-театроведа Ю.Александрова. «Собирайся в Москву. Марик одобрил твою командировку. Приедешь, всё ему расскажешь». 

Доверие. Бешеная работоспособность и легкость на подъём при любой возможности скрасить серые будни живым  театральным капустником, экзаменационными показами многочисленных  актёрских студий  или легендарными «Рождественскими вечерами». Эмоций никогда не жалел, не оставлял на потом, исходя из театрального «табеля о рангах». Поэтому его обожали-боготворили многочисленные ученики. Если Марк Яковлевич начинал смеяться, он заражал этим искренним чувством всех вокруг.  Если мрачнел, всем вокруг  было очень тревожно и неуютно.  А уж если случалась буря, все смешивалось в театре-доме Вайля. Гром и молнии под землёй? Вэлком ту «Ильхом». Потому что не  выходит сцена, актёр не выдаёт то, что нужно, мысль вязнет, техника подводит… Причин хватало. И снова репетиции. И снова разбор после спектакля. Потому что это очень важно. Потому что это «Ильхом». Потому что он всегда стремился быть на передовой мирового театрального процесса. И в выборе драматургическом  и в поисках внешней формы и организации  театрального менеджмента. И поэтому внутреннее содержание и идеи спектаклей  в «Ильхоме» всегда поражали переполненный зал «нужностью», своей  актуальностью, вот прям про тебя это.

Стрелки «отмотали» время нанесколько десятков лет назад.  Ну вот как удалось Марку Вайлю из «плановой дипломки» своего первого и единственного в курса в ТГТХИ им. А.Н.Островского, «Счастливых нищих» по К.Гоцци, сделать дель-арте-хит на все времена про нас, амбициозных жителей азиатской провинции?  Как с настоящими клоунами сколотить спектакль, или даже два - «Рэгтайм для клоунов» и «Кломадеус»? Или как из не самой известной повести «Квартал Тортилья-Флэт»  американского классика Д. Стейнбека слепить крутейший офф-бродвейский мюзикл? Или открыть  для русскоговорящей публики европейских «Носорогов» Э.Ионеско, «Короля Юбю» А. Жарри и «Art» Я. Реза? Практически все спектакли М.Вайля - это точнейшее попадание даже не просто в сегодняшнее время, а этакое «заглядывание за горизонт». Как Кассандра в древнегреческой мифологии, Марк Вайль буквально «предугадывал» наше будущее своими спектаклями.  Предостерегал, отговаривал, стыдил, высмеивал, умолял остановиться. Так Кассандра,  наделённая даром пророчества, единственная, предвидела трагичный финал Трои умоляла остановиться беспечных спартанцев. Мы знаем, что за отказ во взаимности Аполлон сделал так, что её предсказаниям никто не поверил. Так и тот существовавший режим, словно ненасытный,  в своей политической похоти, бог, стремился, чтобы и этим предсказаниям не поверили. А еще лучше, чтобы их, «маргинальных и чужеродных», вообще не было. Стрелки, устав, начали замедлять свой бег. Если после спектаклей: про человеческое предательство  - «Прощай, овраг» К.Сергиенко, про деформацию морали в обществе - «Дракон» Е.Шварца, про пошлое потребительство - «Мещанская свадьба» Б.Брехта,  про потерю смысла жизни - «Утиная охота» А.Вампилова  зрители обсуждали увиденное… вполголоса на тесных кухоньках. Если его  документальный фильм «Конец века. Ташкент», который был показан на многих фестивалях в Европе, распространялся  среди творческой интеллигенции столицы со скоростью… перезаписи VHS. Если театральные и музыкальные фестивали и лаборатории мирового уровня гремели в «Ильхомовском» подвале… на две сотни зрителей. Только тогда еще можно было не замечать-затирать-замалчивать этот театр-дом. Тогда. А в наступающие «новые времена» бескрайнего интернета и всесильных социальных сетей, то, чем хотел поделиться Марк Яковлевич Вайль в своих последних работах – в «Подражании Корану» А. Пушкина, «Полетах Машраба», «Радении с гранатом»  и вышедшей уже после его смерти «Орестее» Эсхила, никак и никем не могло быть уже ограниченно. И тут уж как в далеком 37-ом… «Есть человек -  есть проблема. Нет человека…». Что-то  хрустнуло внутри. Стрелки замерли. Теперь уже навсегда. Не успел поделиться. Наговориться. Научиться.

Фойе «Ильхома». Цветы. Портрет Мастера. Слезы. Нелепая и страшная  традиция провожать театралов аплодисментами. А потом тишина. С седьмого сентября 2007 года я  ненавижу ранние телефонные звонки…

                                                            Подготовил Б.Бабаев