| Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое. | 
|
|
|
 |
|
13.09.2022 / 19:03:21
Полвека тому назад Ташкент принимал высокого заокеанского гостя: Премьера-министра Канады Пьера Эллиота Трюдо. Окончание Понизив голос, куратор вдруг перешли на «ты» и, наконец, «раскрыл карты»: – Видишь, какое дело… Там будет Трюдо с молодой женой. Только недавно у них был никох[1]. И десяти недель не прошло. Молодожены они, понимаешь? Так вот, он хочет показать ей наш ночной клуб. Так это по-ихнему называется. – Наш… что? Наш «ночной клуб»? Он думает, у нас есть… ночной клуб? – Он думает – у нас есть все! – Да уж… – Нужно бы атмосферу такую… чтобы весело, но, чтобы - без мордобоя. И без приставаний: «Давайте сфотографируемся с вами на память! До того хочется дедушке в кишлак фотографию отправить! Как мы тут все вместе с вами гуляли…» И чтоб не вздумали приглашать кого-то из Трюдо на парные танцы! В программе не будет ни вальса, ни танго, ни фокстрота. Если только Трюдо сам не закажет. Все! В ректорском кабинете повисла тишина. Уходя – уже на cамом пороге – куратор добавил: – Да. И чтоб не обчистили их. – Что Вы, чо Вы! У нас же партийная номенклатура учится! – Знаю я твою номенклатуру. Хотя за это «голуби» из госбезопасности будут отвечать. Но кому-то из своих ребят скажи. А еще потом посматривайте, чтобы слушательницы ненароком в ночных бабочек не переквалифицировались. И с этими словами он вышел.
У истоков эры дигитализации.
Очередь перед заветным магазином ВПШ. – Маш, ты записала в список кафедру исторического материализма? – Да, конечно позвонила им. – Что-то они запаздывают! – А этих… «с коммунистического строительства»? – Тоже сказала, чтобы бежали быстренько в очередь записываться! – Придут ведь? – А ты сомневалась? – Девчонки, делаем так: один список пишешь на листочек… – Ой, а библиотеку не забыли? – Листочек есть? – На, вот тебе новая тетрадка! – А не жалко? – За тетрадочку ты меня первой запиши. – Забери, к черту, тетрадку свою! – Шучу - шучу! И пошутить тут нельзя? – Тут – нельзя! – Вот, пиши: Стрелецкая – №1, и номер мне ставь сразу на ладошку. – Тока руку теперь не мой – смоешь номер-то! – А кушать как? – Нет, вы только посмотрите на нее! Слушай, ну зачем тебе кушать? Сёдня красивые туфли купишь – все на тебя та-ак будут заглядываться… Ты и про «кушать» позабудешь, и не только про «кушать». – Ты тока посмотри, библиотека нарисовалась… Вот я не понимаю: зайдёшь в зал, там одна еле-еле обслуживает. А как с работы выходят, бывает, человек пятнадцать шагает… Вот где они целый день толкутся? – Да внизу, в хранилище, за стеллажами. Стулья ставят – по 3 стула в ряд, и спят потихонечку. У них даже расписание есть: кто в какое время. – Да-а? А других пускают? – Не очень. Но… поговорить можно. – Ну ты представь, какая хорошая работа! – А у тебя что, плохая? – Смотрите, чтобы все «одной рукой» записывали. И список, и номерок на руке – чтоб все одними чернилами, один и тот же человек. А то набегут потом чужие. Со стороны!
Битва за мокасины
Наконец, появилась продавщица: – Девчонки, не стойте! Говорю вам – специально для группы, только сорок человек. – Для какой такой группы? Мы тут работаем. У нас стаж большой! – Я Вам русским языком говорю: товар завезут для группы слушателей. Из ректората список мне принесут. – Какой еще список? Вон у нас список уже готовый. Тут как раз сорок четыре человека набралось. Больше никого записывать не будем! – Нет, девчонки, сегодня не получится. Сегодня я только эту группу буду отоваривать. Да там только мокасины будут, все остальное – неинтересно. - Да мы здесь полдня провели! Мы стояли! Мы тебя ждали!!! - Да на здоровье… А лучше бы работали. - Ага! Ты нас еще поучи.
И тут появились проклятые претенденты на новый завоз – «ночной десант» в ресторан «Зеравшан». Тётушки, припрятав «ценную бумагу», сбились в могучую кучку. Они перестали размахивать списком, порхавшим до сего над головами, как икона на хоругвях. Сцепив отнумерованные руки, живые предвестницы дигитализованного мира заняли боевую позицию. Преградив «десантникам» путь в магазин, они приготовились стоять насмерть.
– Что тут такое творится? – А ну-ка покажи номерок. Покажи номерок! – О чем речь? Какой такой номерок? – Номерок, говорю, покажи! На руке. Вот такой. Покажи! – Нет у меня такого… – и первого «десантника» мигом окружила плотная стайка пронумерованных тетушек. - А где ты был, когда мы писали список очередников? - Ну, в те времена он еще пешком под столом ходил, - подлил масла в огонь какой-то юморист из «десантников». - Решил залезть в очередь без номера? За «базар» ответишь! - Послушайте, ну при чем тут списки? Все будет в порядке «живой очереди», - попытался сгладить ситуацию, а заодно и спутать теткам карты, кто-то из «ночного десанта». - «Живой», да? А «мертвую» очередь не хочешь? - Да бей его, Маша! - Врежь! А чтоб неповадно было без номерка сюда лезть!
Синяк
Герой «мокасиновой битвы» разглядывал в зеркале свеженький синяк, сияющий вокруг левого глаза, плюс - царапина через все лицо, когда раздался быстрый стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вбежала дежурная по этажу: – О-ой, родненький! Что ж это с тобой приключилось? – Что? По «сарафанному радио» уже передача была, да? – Из магазина мне позвонили. Сказали, чтоб наведалась к тебе, помогла, если нужда какая есть. Как же это тебя угораздило? – Валерьянкой чтобы отпоила, да? От вас не скроешься. Ведьмы! - А я то при чем? - Ладно, лучше научи теперь, как мне теперь с такой рожей в ночной клуб идти? – Ну дак… а зачем тебе туда, сынок? Вдруг там… еще наддадут? – Задание у меня такое. – От кого? – От партии. – Ты ещё бы сказал – от народа. – Можно и так… – Зубная паста есть? – И что? – Намазать можно. Отёк пройдёт, синяк закрасится. А еще бадяга хорошо помогает. – Пудра есть у тебя? – Я тебе с буфета на помощь позову. У нас одна буфетчица есть, Клава. Знаешь ее? Она по вечерам в пивбаре работает. Все примочки знает! – Днём, значит, у неё партшкола. Вечером – пивбар. Ну давай, зови свою Клаву - многостаночницу. – Она не моя. Она наша.
Накануне.
Вечером десантная группа парт-школьников собралась у проходной. Проректор, стоя у входа в автобус, проверял, чтобы все было строго по списку. Против каждой фамилии он расставлял галочки. Кого-то остановил: – Так! В сторону. Нет тебя списке, Шурупов. – Как это нет? А кто решение принимал? Списки-то кто составлял? – Давай, Шурупов, в стороночку. – Во-первых, не Шурупов, а Шарипов… – Все равно – в стороночку! Тут как раз подоспел «мокасиновый герой» с синюшным глазом. В черных очках. – Ты зачем на ночь глядя черные очки надел? – Врач прописал. – Болеешь, что ли? Тогда оставайся! – А давайте я вместо него? – встревает в их диалог неугомонный Шурупов. – Не успеешь. - Успею я, успею! – Ладно, Шурупов. Ты сиди в комнате. Если что, я тебя позову. А ты («герою») – остаёшься. Лечись! – Что ж я, зря мокасины покупал? Шарипов: – Так давай я их у тебя перекуплю. Со следующей стипендии деньги отдам. Обещаю! – Э-эх!
В подвалах ресторана «Зеравшан»
– Как ты думаешь, кто они – во-он те ребята? – спросила Маргарет мужа, обозначив парт-школьников беглым взглядом. – Которые в одинаковой одежде? Наверное, какой-нибудь ансамбль. – Танцевальный? – Непохоже… Что-то слишком хромые для танцев. – Думаешь, хромые? Да не-ет… такое чувство, будто туфли им жмут. Видимо, им купили танцевальные туфли для выступления. Прямо накануне. Он пожал плечами в ответ, типа «все может быть». – Послушай-ка, мы ведь можем их выручить! Если пойдём танцевать босиком. Тогда им не останется ничего другого, как сделать то же самое. – Ты думаешь, это будет для них облегчением? – Да, я точно знаю! Сама ненавижу тесную обувь. – Это благодеяние, Маргарет, зачтется тебе на небесах. – Надеюсь
Ловко сбросив туфельку и поймав на лету, положила её под стул, тут же отправила туда вторую в придачу. И пошла в круг. Босиком! Пьер догнал ее, и, взяв за руку, успел выйти на середину танцевального круга первым. Вот тогда-то они и показали парт-школьникам мастер - класс. Свинг. Ча-ча-ча... вспомнили и рок-н-ролл. Ташкентские парт-школьники ответили им летка-енкой, халей- галей. Твистом. И, наконец, огненным лязги! Спасением для них были солистки национального ансамбля «Бахор» со своим коронным «танцем жизни». Говорят, арабский танец возник в кочующих общинах во времена, когда женщина - роженица могла оказаться в дороге. Какая уж там медицинская помощь? И повитухи-то рядом нет. От бабушек, родительниц, а тем, может – от самой праматери Хавы[2] – передалось им искусство не теряться в такой момент, а… танцевать! Танцевать наедине с собой, наедине с природой.Получая силу от Матери Земли.Каждое движение этого танца спасительно! Танцевать, помогая плоду найти свою дорогу на белый свет.Танцевать всем телом, танцевать, играя каждой мускулом,Каждой – даже самой мелкой – мышцей своей. Танцевать, забывая боль!Танцевать - сколько можешь,Динамично двигая торсом. Открывая родовые пути,Помогая малышу спуститьсяИ выскользнуть побыстрее из материнского чрева. Нужно торопиться, чтобыНе задохнуться ему в дороге,Чтобы выскочить на свет живым! И только когда совсем уже было невмоготу,Садилась она, бедняжка, на землю и кричалаДолгим - неистовым – криком! Криком, от которого сотрясались небеса…Приветствуя новую жизнь.
Они не успели и перевести дыхание после «Танца жизни» - на сцене, при свете факелов стоял Батыр Закиров. Легкое ли это дело: описать его голос? Или огромные, будто темные вишни, глаза? Его выразительные руки, которые он поднимал, обращаясь к кому-то, кого видел только он сам… И какую бы песню ни спел, звуки изливались из сердца. В ту ночь он начал песней, которую вся страна знала наизусть: «В небе блещут звезды золотые.Ярче звезд очей твоих краса.Только у любимой могут быть такиеНеобыкновенные глаза»
Когда Пьер оглядывался на Марго, сомнений не было: все, что творилось в его душе, созвучно этим словам. «Где бы я ни был: в пустыне безбрежной,В море, в горах с пастухом у огня -Эти глаза неотрывно и нежно,Мне помогая, глядят на меня».
Эх, ни слова, ни слова неправды! Эти ребята запросто могли провести ночь, оберегая пастуший огонь. И чего уж там спорить за море, за горы… Отбросив тяготившую её статусную роль, вдали от чопорных политиков северной Америки, Маргарет наслаждалась Night club, замешанном на таинстве партшколы с нежным ташкентским отливом.
Застольные сценки
– Слушай, Шарипов, не пей так много. – Хочу – и пью. Сказали же, сами заплатят. – Заплатить-то заплатят! Просто неудобно. – Кому неудобно? Мне – очень удобно… – Ты знаешь, я так хочу сказать ей что-то приятное! – Дак и скажи. – Но я же ничего не знаю по-английски! А ты? – Знаю! Я в школе учил. – Тогда подскажи мне, а? – Пойди и скажи ей: «DoyouspeakEnglish?» – А что это значит? – Это значит: «Ты говоришь по-английски?» – А на каком языке они говорят они там говорят? – На английском. – Ты что, дурак? Ты советуешь мне спросить: может ли она говорить на языке своей страны? – Ну… всяко ведь бывает. – Да ты с ума сошел! У нас девушки и на узбекском говорят, и на таджикском. И по-русски все понимают. – Ну ты сравнил! То ж у нас, а то – у них. Это ж за океаном…
Внутренний дворик
Однако в подвалах «Зеравшана» стало душно. Маргарет захотелось ощутить запахи майского ветра. – Пьер, я хочу выйти на воздух. Трюдо спросил переводчика: – Где здесь можно проветриться? – В ресторане есть внутренний дворик. – Идем!
Тем временем в дворовой части «Зеравшана» шла репетиция к завтрашней свадьбе. Постановщик нервничал: актеры были давно готовы, а вот невеста с женихом заставляли себя ждать.
Репетиция
Заприметив образовавшуюся во дворике красивую пару, постановщик отправил к ним своего помощника: – Ну-ка, спроси во-он тех ребят (показывает рукой на чету Трюдо): может, они согласятся помочь? Скажи: нужно пройтись один раз вокруг костра как «киёв – келин»[3]. Помощник пошел к супругам Трюдо, стараясь донести до них просьбу. Переводчик попытался его отогнать, но Трюдо остановил его: – Переведи-ка, что он хочет? Тот пояснил: – Актеры они. Никак не могут начать репетицию: ждут жениха с невестой, а те припаздывают. Трюдо: - Как это обычно бывает с помолвленной парой. Маргарет рассмеялась, вспомнив себя пару месяцев назад. - Они спрашивают… словом, просят: не могли бы вы помочь им сделать первый прогон? – Так что же нужно делать? – Пройтись вокруг костра в роли жениха и невесты. А актеры будут вас сопровождать. Пьер вопросительно смотрит на Маргарет. – Что скажешь, дорогая? Это ведь не идет вразрез с интересами государства? Ну разве премьер не может поработать волонтером? Безвозмездно? В нерабочее время? Ночью? В составе маленькой выездной актёрской труппы? В таком прелестном краю? Можно сказать – на противоположном окоёме Земли. А? – Может - может - может! – И ты не будешь прочь побыть моей невестой? Еще раз? Ну? – Даже не надейся, что я могу упустить такой шанс! – Тогда идем!
Женщины подхватили с четырех концов белый шелковый плат, напоминавший размерами маленький парашютик. От жара пламени костра тот раскрылся над их головами тугим куполом. В руках у остальных артистов – чилдирма, чанг-кавуз, домбры. На плечи Пьера и Маргарет набросили расшитые халаты молодоженов. Голову Маргарет прикрыли белым келинским платком. И свадебная процессия двинулась «в поход» под пение: «Келин келди, ёр - ёр[4]» Невестушка пришлаВ свой новый дом –В дом жениха невестушкасейчас войдёт.Ёр - ёр, ёр - ёр! Тихим, робким шагомОна ступает на порог,Её приход удачу принесет.Ёр - ёр, ёр - ёр! Вот словно яркая лунаВосходит, освящая ночь –Невестушка заходит в дом.Ёр - ёр, ёр - ёр! Хозяйкою сюда входи,В твой новый дом.Не плачь, невестушка, не плачь!Ёр - ёр, ёр - ёр! Сегодня, в свадебную ночьБальзам на сердце жениха,Лучами юных глаз светится дом.Ёр - ёр, ёр - ёр! Птица древняя Хумо.На голове её, токует,Роняя перья невестушке на плечиЁр - ёр, ёр - ёр! Любуется народ на радость их,Эх, пусть никто не сглазитУдачу их, любовь.Ёр - ёр, ёр - ёр!
Обернувшись вокруг костра, процессия движется дальше. Выстроившись попарно по краям ковровой дорожки, танцовщицы подбрасывают в воздух белое полотно. Легкий, почти невесомый шелк зависает над «киёв – келин» двадцать секунд. Двенадцать волн, одна за другой, создают ощущение фантастической нереальности. Будто бы над ними течет белый шелковый прибой. После «прогона» разгоревшийся костер успокаивают и приглушают. Начинается соревнование джигитов. Друзья жениха готовятся к прыжкам над пламенем. Маргарет и Пьер, стоя у края площадки, наблюдают за действом. Пьер спрашивает: – Что это? Переводчик объясняет, что и жених, и друзья его должны доказать свою силу. Соревнование в прыжках над огнем, видимо, осталось еще со времен зороастризма. – И жених тоже должен прыгнуть? – Конечно же. Иначе не отдадут невесту. Гость обращается к помощнику, подошедшему к ним первым: – А ну-ка покажи! Парень разбегается и прыгает над пламенем. – Ради тебя, Маргарет, я согласился бы прыгнуть даже в середину костра. – Только если со мной! Когда вместе, я не боюсь ни огня, ни потопа. А ты? – Вот сейчас ты увидишь! И… Трюдо, разбежавшись, перелетает через пламя в красивом высоком прыжке. Ловко приземляется. На мгновение замирает. А потом… делает свою прославленную стойку на руках. Постановщик был впечатлён! Подошел, чтобы поблагодарить нечаянно повстречавшегося ему во внутреннем дворике ресторана «спортивного волонтера», за участие в репетиции. Через переводчика вежливо спросил: – А вы тоже жених и невеста? – Только недавно мы были ими, – улыбнулась в ответ Маргарет. – Вот уже несколько недель как муж и жена, – добавил Трюдо. – Дай Бог вам счастья! Чтобы у вас было много детей… Вот увидите – супруга подарит Вам трёх сыновей. У вас будет три богатыря! И они прославят Ваш род, иншалла! Иншалла! – вторят ему Маргарет и Пьер.
Спустя полвека
Зажёгшись с лёгкой руки семейства Трюдо, с тех памятных майских дней ночной огонек уже не угасал. Первый росточек индустрии развлечений, проклюнувшийся весной 1971 года в подвалах «Зеравшана», прижился на новой земле. Сейчас трудно представить город без таинственной жизни ночных клубов. Можно насчитать их с добрый десяток. Но в далеких семидесятых ночной «Зеравшан» был символом андеграунда. Поначалу – по очень большим праздникам, затем – раз в неделю, на выходные, а потом и почаще, “Night club” (первый в стране!) потихонечку набирал обороты. Однако мало кто знает, как начинался ночной Ташкент. Да и сама Маргарет вряд ли догадывается, до чего же изменился «Зеравшан» с той поры, как она отважно вступила в танцевальный круг босыми ножками. Удивительное созвездие, вспыхнувшее на горизонте довольно безликого мира большой политики – созвездие со звучным именем Пьер & Маргарет Трюдо – светило целых пять лет. Таковы уж законы небесных тел: им не дано приближаться друг к другу надолго. Температура раскаляется до запредельных величин. За годы, промелькнувшие вслед за их путешествием на Восток, Маргарет успела родить Пьеру Трюдо трёх замечательных сыновей. Джастин, Александр и Мишель. Их первенец родился через семь с половиной месяцев после ташкентской одиссеи. Великий целитель и мудрец Авиценна утверждал, что существование человека начинается с его внутриутробной истории. Однако теория его не получила признания на Западе. Пока. То ли от избытка земных забот, а может еще по какой причине – в следующих пятилетках жизнь каждого из них текла по своему руслу, своим путем. До той минуты, пока она не узнала, что Пьер болен. Болен неизлечимо и безнадёжно. Это она – Маргарет – не раздумывая ни секунды прилетела на крыльях, чтобы быть рядом в самые трудные дни. Это она – Маргарет – дежурила у его изголовья в последние часы на бренной земле. Это она – Маргарет – провожала его в мир вечности. Ей, ей – последний его вздох и последний взгляд.
Когда журналисты спросили её: «Но как же … ваш развод?» Маргарет ответствовала: «Брак был окончен. Однако это не означало конец нашей любви». Воистину, такая любовь не имеет конца. Разве же можно позабыть одинокого байкера - без шлема на голове, без охраны, без операторов, без фотографов для съемок - на ташкентских улицах? Посвятившего своей юной жене лихой байкерский старт? А вы не замечали в сумерках, среди дорогих авто близ театральной площади появляется одинокий мотоциклист? Быть может, он порой сюда возвращается, вспоминая счастливые дни? Хочется верить: поездка осталась в памяти этой удивительной – слегка сумасбродной, но очень искренней пары – островком забвения обид. Спасительным оберёгом их единения. Восток – дело тонкое. К тому же еще и проницательное. Гостей на этой земле было много. Но вот эти остались в памяти – в доброй памяти, напоминая о себе ночными огоньками столицы.
|  |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
