Динора Азимова. Фиолетовое солнце. Злополучный день тот бедная мама Баходыра Джалалова до конца жизни вспоминала со слезами

Случилось это летом то ли 1955 го, то ли 56 года... В один из отчаянно-солнечных дней, наигравшись  на улице всласть, как это было заведено было у беззаботной детворы долгим ташкентским летом, Баходыр направил босые стопы к дому. По дороге вдруг ощутил такую слабость, что, пытаясь преодолеть головокружение, даже присел на корточки. До дома он как-то дошел, а вот что было дальше - не помнит. Знает по рассказам: бабушка нашла его на полу. Она звала его, даже криком изошлась, а внук не откликался. Перевернув на спину, заметила сухие, жесткие как картон губы, и поняла, что малыш перенес солнечный удар. Попытка напоить его водой стала для неё воистину испытанием: внук не реагировал на её уговоры, просьбы, мольбы... да и докричаться до него не получалось. Губы были будто высохшая земля,  но так и не испил он из ее рук ни глоточка.

Так прошла четверть часа, половина, час… а сознание к нему так и не возвращалось. Мама его, как назло, была в отъезде. Бабушка призвала на помощь двух своих сестер. Положив его на айване на мягкие курпачи, три ангела – хранителя, взяв его в свой спасительный круг, читали молитвы. Так прошло несколько дней! Из крепкого мальчика он превратился в едва дышащий скелетик. Вокруг суетились родители, родные, вся семья – увы, безуспешно. Он таял, таял, таял...  будто угасающая свеча.

Где-то на пятый - шестой день в дом позвали муллу, что жил неподалеку. В старом городе в каждой махалле были носители знаний Корана. Хотя официально была у них другая профессия, но жители звали их и в радостные, и в печальные дни. К тому же, эти просвещенные люди нередко практиковали целительство. 

Махаллинский мулла Баходыра не признал. Губы кровоточили, высохшая кожа обтягивала детские рёбрышки. Мулла не сразу нашел пульс, посчитал и...  погрустнел. Выслушав объяснения бабушки, он покачал головой и сказал: 

 - Bu qismat. Tayorgarlikni qurilar. (Это- испытание свыше. Притовьтесь ко всему).

Мама плакала. Бабушка, развязав котомочки, начала приготовления к поминкам. В тот вечер Бахадыра умыли, перенесли на супа во дворе. Прибрали постель. На супе его положили на циновки, прикрыв сверху марлей.

Видимо с того момента он...  начал слышать. Слышать и потихоньку вникать во все, что происходило вокруг. А суета вокруг была серьезная. Услышал он причитания бабушек, мамин плач… Слышал он и муллу, пришедшего глубокой ночью читать молитву уходящему человеку. 

Наконец, в предрассветной зыбкости, веки детские задрожали и... хлопнув огромными как крылья ресницами он...  открыл глаза. Огляделся, сел. Его бедная бабушка, дежурившая в это время и готовая уже ко всему, сначала приподнялась вслед за ним, а потом… потом сама потеряла сознание. От страха. 

Так вот Баходыр и вернулся.

Он 65 лет после этого не болел.  

До сих пор он так и не узнал, что же это был за солнечный удар, затянувшийся аж на неделю.

Беда нагрянула внезапно, и ушла бесследно.

В память, однако врезалась ночная молитва, прочитанная над ним в ту звездную  ночь муллой. Если что и поменялось в его жизни после фиолетового солнца – понимание, что ниточка судьбы может прерваться в самый неожиданный момент. Что каждая минуты этой жизни - дар небес, которым он научился дорожить.