Каждое лето театры столицы завершают сезон и уходят на заслуженные каникулы. Не исключение и ГАБТ им. Навои

Сезон был полон интересных проектов и новостей. Весной театр Навои встречал гостей в рамках международного фестиваля «Palette of Ballet». Ташкентцам представилась возможность по достоинству оценить талант солистов Мариинского театра и Измирского государственного театра оперы и балета, увидеть уникальную постановку израильской современной танцевальной группы Vertigo, а также великолепную технику труппы «Балет Бежара Лозанна».

Также в течение года солисты ГАБТ им. Навои гастролировали по миру, показывая свое творчество и набираясь опыта у коллег. Репертуар же театра Навои обновлялся: театралы столицы могли вновь увидеть некоторые полюбившиеся балеты реконструированными. Солисты театра радовали публику своим мастерством. Также в День Детей специально для самых юных зрителей был показан самый новогодний, волшебный спектакль – «Щелкунчик».

Подводя итоги сезона, хотелось бы отметить все восходящее мастерство прима-балерины ГАБТ Навои Надиры Хамраевой, и обратить внимание на некоторые, созданные ею, наиболее значительные образы.

Самое приметное произведение в репертуаре Хамраевой - "Щелкунчик", о котором уже говорилось выше. Артистка блестяще исполняет партию Маши. Вообще, это произведение уже многие годы украшает репертуар Государственного Академического Большого театра Узбекистана. Его последняя постановка была осуществлена главным балетмейстером театра Ибрагимом Юсуповым в 1993 году по либретто Мариуса Петипа. По книгам и сайтам до сих пор кочует ошибочная информация о том, что «Щелкунчик» поставлен отцом классического балета Мариусом Петипа. На самом деле Петипа сочинил лишь сценарий, а первую постановку балета осуществил его подчиненный, Лев Иванов.

В основе – широко известная сказка Э. Гофмана, любимая миллионами детей во всем мире – «Щелкунчик». Эта сказка будто написана музыкой, в ней отчётливо слышен звук, ритм и мелодия. Гофман не писал «Щелкунчика» как либретто, но получилась достойная балетная основа. В сказке есть все – и любовь, и волшебство, и сражение добра со злом, и таинство рождественской ночи. Это произведение наполнено тайной, ожиданием и предзнаменованием Чуда.

Как правило, в классических балетных и оперных спектаклях есть определенные вариации, которые быстро становятся горячо любимыми и узнаваемыми публикой. «Щелкунчик» же весь соткан из таких номеров, это самое узнаваемое произведение в мире. Гениальная музыка Петра Ильича Чайковского ярко воплощает тему преодоления злых чар искренней любовью. Музыкальная составляющая спектакля насыщена новыми образами, яркой театральностью и глубоким психологизмом. Если говорить конкретно о музыке, мне особенно нравится сцена роста ёлки из первого акта. Она необычайна по выразительности: начинаясь призрачно и тихо, мелодия передаёт саму мышиную суть – суетливую и быструю. Но дальше мелодия разворачивается, приобретая широкий размах и трансформируется в саундтрек происходящего волшебства. Чайковский постарался, чтобы музыка очень тонко передавала все происходящее на сцене: барабанный бой, фанфары или писк мышей.

Надира Хамраева в образе центральной героини Маши столкнулась с неожиданными трудностями. Роль Маши решена в балете двумя планами: мы видим Машу-девочку и Машу-принцессу. Образ Маши-девочки наполнен пантомимическими акцентами, насыщенными смысловой лаконичностью. Ритмическая партитура продиктовала определенную музыкальную выразительность.

Характер Маши-девочки обусловлен происходящими действиями. Сначала Маша в ужасе прячется от наступающего мышиного войска, затем начинает воспринимать ночное сражение как игру. Но потом, когда Щелкунчик, к которому она питает особую нежность, оказывается в опасности – Маша проявляет неожиданную отвагу: кидает туфелькой в мышиного короля. Это первый проблеск образа Маши-принцессы: смелой, отважной и храброй девушки. Надире Хамраевой удается соединить образ Маши-девочки с образом Маши-принцессы, сохранив при этом некую детскую наивность и чистоту. Маша верит в чудеса, сияя благодарно-восхищенным светом, радостным отношением к окружающему миру, к людям, к сказочным чудесам. Надира на сцене полностью перевоплощается в наивного ребенка, она полна счастьем.

Дуэт Маши и Щелкунчика показывает Машу-принцессу со стороны глубокой чувственности. Структура анданте красива и нежна по форме, и глубоко передает нарастание оркестровой симфонии. Этот дуэт – гимн победы Маши над силами тьмы, символ душевного подъема и окрыленности главной героини, превращения в прекрасную принцессу. Вариация третьего же действия показывает душевное смятение героини Хамраевой: всё же она осталась совсем юной девушкой, испытывающей огромное волнение перед вступлением во взрослый таинственный мир. Образ, созданный Хамраевой тонко психологичен: Маша холодна только внешне, в душе же заключено трепетное волнение и робкая настороженность. Тонкие психологические переживания героини Хамраевой носят оттенок светлой грусти. Маша-принцесса ожидает пробуждения с тихим волнением, зная, что с пробуждением начнутся новые приключения, новые сказки и сны. Танцевальный портрет Маши-Хамраевой психологичен и точен. Музыкальная напряженность грамотно совмещена с балетмейстерским рисунком, Маша становится для зрителей прекрасным видением.

Надира Хамраева, обладая поистине сказочной внешностью, отлично вживается в роль еще одной сказочной принцессы – Авроры, главной героини балета «Спящая красавица». Огромные глаза, точёная фигура как нельзя лучше создают образ хрупкой девушки, попавшей под злые чары феи Карабосс. Музыка Чайковского повествует о превращении беззаботной девушки, по сути, еще ребенка, в юную женщину, познавшую чувство любви. У Петипа не решены темы противоборствующих начал, хотя Чайковский рисует их еще в интродукции. В 1936 году А. М. Мессерер и А. И. Чекрыгин сделали первую, по тому времени прогрессивную и значительную, попытку воплотить в хореографии основные темы партитуры: противоборствующие силы добра и зла, жизни и смерти, расцвета и увядания. Эти темы, олицетворены в образах феи Сирени и феи Карабос - одна из них плавная, гладкая, а другая - острая, гротескная.

Развитие характера Авроры движется от простого к сложному. Партия украшена большими "ключевыми" адажио, вокруг которых строится все остальное действие каждого акта. Аврора Хамраевой безупречно исполняет адажио с четырьмя кавалерами, обращая внимание на любовные признания, но никому не отдавая предпочтения. В танце передано ее отношение к исполненному преклонения и затаенной страсти признанию четырех принцев. Героиня Хамраевой любопытна, чувствует некоторое превосходство и непринужденность. Надира активно использует пантомиму, дополняя образ принцессы улыбками, взглядами, жестами, благодаря которым зрители ощущают полную гамму настроений героини. Образ Авроры точен, красив и светел, а танец гармоничен и отточен до мелочей.

Аврора Хамраевой лишена надменности и холодности, она проживает на сцене свою жизнь, излучая свет и тепло. Героиня не спешит покорять сердца зрителей виртуозностью техники и парадным блеском, она просто любуется и наслаждается жизнью.

Третий акт превращает Аврору в торжественную, изысканную, строгую королеву придворного бала в ее же честь. Своим существованием она утверждает великолепие юности, жизни и красоты. Надира Хамраева упорно работает над образами, осваивает богатейший танцевальный язык и добивается свободного владения классической техникой. Ее линии чисты, легки и музыкальны. И когда танцует Надира Хамраева, зрителя не покидает ощущение необычайной легкости исполнения. И понимая всю сложность хореографической партитуры образа Авроры, тем более наслаждаешься точностью, красотой, светлой гармоничностью ее танца. Когда балерина появляется на сцене, кажется, что даже оркестр начинает звучать иначе. Причудливые изгибы тонкого корпуса, "говорящие" руки балерины, пластичность и широта танца, умение чувствовать музыку являются неизменными составляющими сказки, творящейся на сцене ГАБТа.

Еще одна вершина творчества, мечта любой балерины - классический сюжет "Лебединого озера". Знаковую партию Одетты-Одиллии исполняли такие великолепные балерины, как Спесивцева, Карсавина, Павлова, Уланова, Плисецкая.... И у каждой рождался уникальный образ великой мощи, пластики и красоты. Надира Хамраева также привнесла в образ личные наблюдения и переживания, создав свою, уникальную интерпретацию образа Лебедя. В Одетте-Одиллии Хамраевой удивительно точно проведена грань между сказочностью и психологичностью. Образ раскрывается углублённо и последовательно, образуя волшебную, сказочную трагедию.

Сказка "Лебединое озеро" с Надирой Хамраевой в главной роли перестает быть просто сказкой, а становится психологической исповедью, новеллой о потерянной любви и крахе надежд. Балерина неустанно совершенствует партию – каждый спектакль жив и нов.

Надира чувствует настроение музыки и иллюстрирует танцем ее философский смысл. Хрупкие девичьи мечтания резко сменяются роковым огнём судьбы. Изначально Лебедь бесплотен и прозрачен, являясь воздушной мечтой принца, но лёгкость трансформируется в меланхолию, светлую грусть и в конце приобретает черты истинного мужества и стойкости. Партия Одетты-Одиллии уникальна тем, что в ней сочетаются почти все темпы и виды классического танца, от скульптурно-законченного адажио второго акта до стремительного, экспрессивного дуэта третьего акта. Самое главное заключается в том, что вся эта танцевальная сложность выражает существо значительного по мысли образа, естественно соединяющего сказочность и человечность.

Пластическая образность партии Одетты, заколдованной девушки, построена на использовании арабесков и движений рук, своеобразно напоминающих сильные и хрупкие крылья. Также созданию образа помогают нервные, словно «вздрагивающие» «переборы» ног, особый характер па-де-бурре. Одиллия Хамраевой - таинственная сказочная черная птица, полная земных страстей, искусная обольстительница. Образ Одеты-Одиллии построен на противоречиях.

Отдельно стоит отметить уникальность образа черного лебедя. В исполнении Хамраевой это не классическая разлучница, а воплощение темной сказочной таинственности. И снова мы видим явный контраст: насколько "руки-крылья" Одетты нежны, певучи и трепетны, настолько кисти Одиллии повелительны и властны. Каждым своим жестом Одиллия Хамраевой показывает свое королевское великолепие и могущество. Насколько образ Одетты погружен в хрупкие, девичьи, мечтательные настроения, настолько Одиллия в исполнении балерины меланхолична и трагична. Философия образа проникнута чувственной просветленностью и отчаянным мужеством.

Каждый образ, вылепленный Хамраевой на сцене ГАБТа, великолепен и требует особого внимания. Но всё же лучше один раз увидеть, чем сто раз прочесть. До конца сезона еще есть возможность насладиться кристальными гранями таланта Заслуженной Артистки Узбекистана Надиры Хамраевой.

Адель Ишмухамитова, студентка ТГВШНТиХ