Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое.

Ru   En

Поиск по сайту
Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес
Личная жизнь
Литература Мир знаний
01.05.2017 / 17:43:51

Джасур ИСХАКОВ "ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ: МАЛИК КАЮМОВ"


Джасур ИСХАКОВ. 

"ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ: МАЛИК КАЮМОВ"

(1-я часть)

 

Конец зимы 2010 года.

- Нормальная рубашка? – щурясь от яркого света, спросил Малик Каюмович.

- Отличная… - ответил я, поправляя ворот его темно-синей элегантной рубашки.

- Подвинь прибор, - строго сказал он моему сыну, Сардору, который в это время устанавливал бебики. – Лупишь прямо в лоб!

Сардор стал передвигать штатив прибора.

- Мне кажется, что лучше, если я буду сидеть на стуле… Как считаешь?

- Если вам не трудно…

- Эй! – отмахнулся он своим характерным, так знакомым жестом. С этим коротким «Эй!», он вставал из кресла в просмотровом зале студии и все понимали, что ему не понравился снятый материал. 

Мы пересадили его на стул. Каюмов проводил неприязненным взглядом никелированные  поручни инвалидной коляски, к которой был прикован в последнее время.

- Готова камера?

- Работает…

- Ну, задавай свои вопросы. Только  погромче…

Я придвинулся к нему ближе, но так, чтобы не загораживать объектив камеры. Так близко и так долго я никогда на него не смотрел. Я вглядывался в его лицо, глаза, морщины, прислушивался к интонациям голоса. Говорил он негромко, но это была ясная и четкая речь. Он  вспоминал такие детали, о которых я не читал в его автобиографической книге, не слышал от него раньше. Удивительная память, логика, точные оценки, ирония и самоирония. Он рассказывал о своем детстве, о матери и об отце, о братьях, о доме в котором жили, о Ташкенте тех времен, о пыльных улочках, о журчащих арыках, о том, как однажды в жизни ташкентского подростка появилось Кино. В виде режиссёра и оператора Николая Николаевича Кладо. И как он вошел в это чудо. На всю долгую жизнь.

- Хочу издать книгу, она почти готова, - говорил он накануне, когда мы договаривались о съемках его интервью. – Будет называться просто: «100». Сто фильмов, сто фотографий, сто встреч с замечательными людьми, сто стран, где когда-то бывал. И, дай Бог, сто прожитых лет…

Если бы я тогда знал, что это будет его последнее интервью, конечно, я бы снимал и снимал. Но в тот день я почувствовал, что Патриарх устал. Две часовые кассеты я всё же снял.

- Поужинаем вместе, - сказал он и вдруг потребовал, чтобы на стол поставили водку.

- Малик Каюмович, вы же не пьете… - сказал я, смутившись. Я  никогда не пил в его присутствии, а тем более с ним самим. У нас не принято пить с отцом.

- Ничего, по полрюмочки сегодня можно. Наливай.

Мы ужинали, а он, как бы по инерции продолжал рассказывать о своей жизни, рассуждал о последних событиях.

Он всегда был в курсе всего происходящего. Не пропускал ни одной информационной программы телевидения, слушал старенький транзисторный коротковолновый приёмник.

Примерно за год до этого мы с Али Хамраевым пошли в больницу навестить его. Анна Погосовна, его жена, которая была, как всегда рядом с ним, предупредила, чтобы мы его особенно не волновали.

- Как там, в Москве? - первое, о чём он спросил Алика, - Думаю, Марлен зря всё это затеял, – он имел в виду конфликт, разгоревшийся в Москве в Союзе кинематографистов. Он уже обо всём знал, но хотел слышать из первых уст, от Хамраева, который вчера приехал из Москвы. Спросил он это неравнодушно, уже заметно волнуясь.

- Малик, ну к чему тебе вся эта перепалка? – сказала недовольно Анна Погосовна, переживая, что сейчас у него поднимется давление, снова заболит сердце. – Неужели нет других тем? Какое тебе дело до всего этого?

Но Малик Каюмович, не обращая внимания, продолжал с интересом расспрашивать о том, что происходит в СК.

-  Малик Каюмович, как вы? Сердце? Ноги? – Хамраев попытался изменить  русло беседы.

И снова Каюмов сказал своё короткое «Эй!» и отмахнулся недовольно, не собираясь менять тему разговора.

И Хамраеву пришлось высказать свою точку зрения на происходящее в далекой Москве.

- Ты неправ, Алик, - и Каюмов выдвинул свою версию происходящего. При чём, знал он очень многое. И доводы у него были весомые. Параллельно он вспоминал и делал аналогии со знаменитым, «исторически-истерическим», Пятым съездом кинематографистов.

- Орали, ногами топали, а сами не знали, чего хотят! Этот им не нравится, это надо сломать! На подоконниках в Кремле курили! – Малик Каюмович обернулся ко мне, ткнул пальцем. – И ты тоже курил!

Я опустил глаза. Это было правдой. В кулуарах того печально знаменитого съезда, в кремлёвских вестибюлях, где обычно степенно прохаживались депутаты и Герои труда в строгих костюмах, нарядные доярки и Народные артисты, в горячих спорах, к изумлению Гэбистов, киношники на самом деле, курили везде, хватали друг друга за грудки.

- А чем всё кончилось? Развалили Союз!

- Малик тебе нельзя волноваться! – Анна Погосовна посмотрела на нас. - Это было давно, это было неправда!

- Развалили, и не только Союз кинематографистов, - продолжал горячиться Малик Каюмович, - Весь Советский Союз развалили!

- Ну, Малик Каюмович, вы скажете! Что, киношники виноваты?

- Знаешь, в горах камнепад начинается с маленького камешка… И не надо было лезть в Афганистан!

И он стал вспоминать короля Дауда, Бабрака Кармаля, Хафизуллу Амина…

 

( продолжение следует)

 

Джасур ИСХАКОВ

 

ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ

(2-я часть)

«Эта книга будет называться «100». Сто фильмов, сто фотографий, сто встреч с замечательными людьми, сто стран, где когда-то бывал. И сто прожитых лет…»

Малик Каюмов не успел создать эту книгу. Хотя все это было у него за спиной,- и встречи, и страны, и фильмы, и целый век прожитого…

Я разглядывал фотографии разных лет. Малик Каюмович с молодым ещё бородачом Фиделем Кастро… С  вождем  вьетнамской революции, Хо Ши Мином… С красивым и мудрым Джавхарлалом Неру… С улыбчивым Юрием Гагариным… Я вдруг понял, что это  не снимки из разряда  - «разрешите сняться с вами на память». Это были фотографии людей равных, глубоко уважающих друг друга, со своими собственными,  мощными харизмами. Почти на всех этих снимках Малик Каюмович улыбается. В правой руке - его вечная спутница, кинокамера «Конвас».

Благодаря профессии документалиста,  Каюмов знал очень многих, и его многие знали.  Он помнил по именам  знаменитых передовиков -хлопкоробов, простых мирабов,  остроумных аскиябозов, архитекторов, строивших новый Ташкент, известных актеров, музыкантов.  Его очень любили художники, молодые и  не очень. Когда была построена новая киностудия документальных фильмов,  они подарили множество замечательных картин.

Не забуду, как однажды  на студии хроники появился поэт Константин Симонов. Он приехал прямо из аэропорта, не устроившись в гостинице. Малик Каюмович поднялся к нему навстречу и эти два, уже не очень молодых человека,  обнялись. Плащ выпал из рук Симонова, но он не заметил этого. Потом поцеловал старого друга по-русски, три раза, смахнул слезу и хрипло, со своеобразной картавостью, спросил: «Малик, дорогой мой, как ты?». Малик Каюмович  что-то ответил ему, и они пошли по аллее от толпы встречающих. Почти полчаса они ходили  в одиночестве взад и вперед, смеялись, хлопали друг друга по спине, потом останавливались и снова говорили негромко о чем-то сокровенном, известном только им одним.

Он равно относился и к высокопоставленным партийным боссам  и  к простым людям. Но совершенно не выносил фамильярности и хамства. И не дай Бог, было попасть под его горячую руку. Очень трепетно он относился к  обычаям и традициям нашего народа. Он не мог терпеть, если нарушалось почитание взрослых людей, если с недостаточным  вниманием  относились к детям.

Удивительно он относился к женщинам. От него я впервые узнал, что в Коране именно женщина возводится на самую высокую ступень  мироустройства. Это он говорил еще в те времена, когда  не полагалось говорить на эти темы и цитировать строки Корана. До конца своей жизни Малик Каюмович  с нежностью и любовью вспоминал свою мать. В день съемок он дал  нам  пожелтевшую фотографию своей матери и попросил  сделать несколько копий большего размера…

Еще в шестидесятые годы Каюмов смог убедить высокое начальство о необходимости провести  киносъемки в Мекке и Медине. «В целях противодействия  религиозным предрассудкам». Без этого лукавого предлога ему вряд ли  разрешили бы выехать в Святые места. Позже он рассказывал, как горда была его мать, что ее сын совершил Хадж. В те времена это было несбыточной мечтой многих правоверных мусульман. «Через своего сына я исполнила свой долг!».

Говорили, что Малик Каюмов излишне строг. Сейчас, по прошествии времени, я думаю, что его очень суровая, иногда жестокая  жизнь могла бы навсегда, уничтожить в нем сочувствие  и сострадание. Но это неправда.  Да, он был строг. Я помню собственную обиду, когда он, прощаясь со мной, сказал хмуро: «Не поступишь, на глаза мне не попадайся!». Это было перед отъездом на экзамены на высшие Курсы сценаристов и режиссеров в Москве. Только потом я понял, что за этой строгостью пряталась настройка на мобилизацию,  на успешную сдачу вступительных экзаменов, своеобразная  программа  действий.

У Малика Каюмова, как, у художественного руководителя  киностудии научно-популярных и документальных фильмов и Председателя Союза кинематографистов Узбекистана, конечно, были свои просторные, хорошо обставленные кабинеты. Но Малику Каюмовичу  категорически не нравилось  находиться в них. Особенно не любил он сидеть в кресле за просторным, «начальственным» столом. Когда было холодно, он, обычно, сидел в вестибюле, а в теплое время - на крыльце, на свежем воздухе. Что не очень  нравилось многим сотрудникам, потому что он приходил на студию раньше всех и требовал,  чтобы все сотрудники  являлись на работу вовремя. Чаще всего он не   говорил  нарушителям дисциплины ни слова. Но его хмурый взгляд, неодобрительное покачивание головы,  были красноречивее нотаций. И чтобы вновь не попасть в такую же неловкую ситуацию работники студии выходили из дому пораньше.

Также строго он относился к внешнему виду, особенно членам группы, режиссерам, операторам, водителям. Он требовал, чтобы на съемки все выходили опрятно одетыми, постриженными, выбритыми. Он терпеть не мог, когда у кого-то были грязные туфли или не выглаженная рубашка. В таких случаях он подзывал нерадивого. «Вот, возьми деньги, бегом в парикмахерскую, постригись! А то оброс, как дикобраз!»  

В те времена человек с кинокамерой привлекал огромное внимание. Операторы были почти как небожители, таинственные  и недоступные. Это сейчас снимают все кому не лень, даже сотовыми телефонами. А тогда эта работа считалась уникальной. А некоторые «начальники» даже побаивались людей этой профессии, - а вдруг это из сатирического журнала «Наштар»?!

Практически на всех собраниях Малик Каюмович повторял, внушал мысль о том, что кинематографист, особенно документалист - это  особое лицо.  «Вы - полпреды государства, на вас все смотрят! И вы должны выглядеть образцово!» Сам он всегда был одет аккуратно, со вкусом. Я никогда не видел на его лице щетину. Я помню, в какой-то момент он вдруг стал одевать кроссовки. Простые спортивные кроссовки. Он понимал, что они не очень монтируются с костюмом-тройкой, хотя сейчас так носят даже известные телеведущие. И поэтому почти перед каждым он виновато объяснялся: «Простите меня, другую обувь не могу носить, ноги сильно болят…».

И на самом деле, к концу жизни, ноги Малика Каюмовича, перебитые очередью фашистского снайпера, очень болели. Он всегда ходил, чуть прихрамывая. Но очень редко использовал палочку. Он только опирался на того, кто шел рядом. Те, на кого он опирался, на себе помнят его ширококостную, крепкую фигуру, его сильные руки и  мужскую хватку. Однажды я неосторожно спросил его: «Малик Каюмович, может, вам лучше с палочкой?» Он недовольно взглянул на меня. «Мне эти проклятые костыли в госпиталях ох, как надоели! На всю жизнь!» (Я еще вернусь к этой теме, огненной теме войны, которую фронтовой кинооператор Малик Каюмович прошел всю, до конца.)

При всем этом он не любил носить галстуки. «Я их даже завязывать не умею…» - махал он рукой. Во время съемок интервью, когда мы меняли ненавистное инвалидное кресло на нормальный стул, его сиделка, сердобольная Люда, шепотом сообщила мне, что Малик Каюмович до сих пор (а ему в то время было уже около ста лет!) каждое утро принимает душ. Причем, когда добрая Люда предлагала свою помощь, он категорически отказывался. «Ты забываешь,  я - мужчина!». Единственно, что он сделал, - попросил соорудить деревянные ступеньки, чтобы было удобнее залезать в ванну.

Малик Каюмович Каюмов… Он не получил академического образования. Наверное, не прочитал тысячи книг. Не писал диссертаций и научных работ. Но он был от природы мудр.  И одновременно, он обладал большим чувством  юмора. Достаточно посмотреть его  прекрасную картину об аские. Его ученики, молодые тогда операторы, подсняли его самого. Он так заразительно хохочет над остроумными шутками…

У него  было обостренное чувство  сострадания к другим.

Я никогда не забуду то утро… Мама, после долгой болезни, ушла из этой жизни. Каждый в одиночку переживает это горе.  Меня охватило холодное дыхание внезапной осиротелости. Только занималась утренняя заря. И я увидел Малика Каюмовича.  Стоял у нашего подъезда, ожидая меня. Он первым пришел ко мне, понимая, что в такой момент кто-то должен подставить плечо.

Он ничего не сказал мне, не произнес ни слова, ни междометия. Он только как-то вздохнул и обнял меня. Но это было во сто крат важнее дежурных фраз и казенных соболезнований.

(продолжение следует)

 

Джасур ИСХАКОВ

 

ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ

3-я часть

Каждый человек живет в своём времени. Другого не может быть. Не дано. Мы всматриваемся в старые фотографии. Запечатленные мгновения возвращают нас в прошлое. Мы там другие. И не только в одежде, в  прическах, в возрасте, в окружающей нас действительности. Мы – словно в плену того времени, в котором жили. И что-то перечеркнуть, отретушировать или изменить – невозможно. И когда я рассказываю о Малике Каюмовиче, у читателя может возникнуть впечатление, что я пытаюсь представить его  «белым и пушистым». Отнюдь нет. Он был легендой, даже в какой-то мере, символом той эпохи, того времени. И, одновременно, он был и ярким представителем той самой эпохи. И Его время не могло не оставить отпечатка на его характере, привычках. Как человек с необычно мощной харизмой, Малик Каюмович был словно соткан из противоречий. Долгие годы он состоял  на «руководящей» работе. А тогда главенствовал «командно-административный» стиль руководства. Считалось вполне естественным, что «хороший руководитель» может и по столу кулаком грохнуть  и накричать на подчиненного. Что греха таить, и у Каюмова было такое. Как говорится, из песни слов не выкинешь. Часто, желая что-то улучшить, поправить, кого-то наставить на «путь истинный», он перегибал палку, не замечая того, что мог обидеть человека. И, одновременно, он сам часто обижался на людей, считая, что его «предали» или сделали что-то не так. Хотя, конечно, и такое бывало. Как-то при нем один из сценаристов-интеллектуалов произнес фразу французского энциклопедиста Вольтера: «Никакое доброе дело не остается безнаказанным». Малику Каюмовичу так понравилось это выражение, что он велел написать  эту сакраментальную фразу и  повесил над головой. И как не уговаривали его снять этот плакат, говоря, что выражение не всегда верно, что это преувеличение, парадокс скептика Вольтера, он отрезал: «Это правильные слова!».

Когда строился новый Дом Кино на улице Узбекистанской (подробно я ещё вернусь к этой теме) было мобилизовано много строительных организаций. Строительство напоминало оживленный  муравейник. Каждое утро, в восемь утра, собирался «штаб» стройки. На нём присутствовало множество министров, начальников крупнейших стройтрестов, пожарники, и т.д. и т.п. Руководил этим штабом большой партийный босс. Не буду называть его имя.  Он заведовал вопросами строительства в республике. Это был очень хороший, ответственный человек. Но очень прямой. И, как всякий строитель, он выражал свои мысли с определенной спецификой. Его лексикон был бы очень неуместен на каком-нибудь дипломатическом приёме или в женском монастыре. Проблемы на стройке, и очень серьезные, возникали одна за другой, и атмосфера на заседаниях штаба всегда была на повышенном градусе. Спорили до хрипоты, до криков. Здесь и проявился характер Малика Каюмович. Тоже – не сахар. Нашла коса на камень! На третий или четвертый день он, главный заказчик строительства и руководитель штаба, переругались так, что на все оставшиеся утренние заседания Каюмов  приказал ходить мне. Я чувствовал себя между молотом и наковальней.  «Передай этому.., что…».  «Малик Каюмович, так и передать?» - «Именно так!» Конечно, я не мог разговаривать с начальником штаба на столь изощренном языке и пытался как-то отредактировать текст, сделать его приличным. Руководитель, хорошо понимая, что хотел сказать Заказчик, отвечал в том же духе. Теперь я спрашивал и у него: «Что, мне так и сказать?». «Как хочешь!». Не представляете, как я был рад, когда после благополучного завершения строительства Малик Каюмович и Начальник штаба помирились и даже обнялись.

Характер человека определяется в деле. Особенно в чрезвычайной ситуации. В 1978 году из Москвы пришло страшное сообщение, - в результате несчастного случая погибла жена нашего друга, выдающегося драматурга, моего учителя, Одельши Александровича Агишева. В это время он находился в Ташкенте, работал с Эльёром Ишмухамедовым над новым сценарием. Практически сразу же Агишева срочно отправили в Москву. Утром следующего дня Малик Каюмович собрал несколько человек, близких к Одельше Александровичу. «Ребята, вы должны быть сейчас рядом с Адиком. Должны улететь вечерним рейсом». Повисла пауза. Билеты до Москвы тогда стоили несравненно дешевле, чем сейчас, но и эти деньги надо было где-то достать. Разговор происходил в кабинете Малика Каюмовича, на втором этаже студии. Он немного подумал, потом вызвал редактора и попросил показать ему тематический план на последний квартал года. Полистал его,  потом неожиданно передал тем план мне. «Вот… «Дни Пушкина в Ташкенте» - сказал он. Сначала я не понял его.  «Через два часа сценарий должен быть готов…» - произнес он и по металлу в его голосе я понял, что не смогу отказаться. Он  придвинул пачку бумаги, бросил на стол ручки. «Ну, пиши… И без халтуры…» - сказал он и попросил всех выйти из кабинета. Я остался один. Мне занесли чай, и я приступил к работе… Такое бывает. Всё  в тебе вдруг мобилизуется. Откуда-то из детства выплывают стихи Пушкина. Я пишу, мысленно представляя, как будут чествовать великого поэта. Кто будет выступать. В школах, на площади его имени, в зале оперного театра. Какие стихи будут читать со сцены, какие романсы будут петь… Через полтора часа худсовет слушал текст сценария, включая дикторский текст. «Потом отпечатаем…» Каюмов оглядел членов худсовета. « Жду вашего заключения», - серьёзно сказал он. Через пятнадцать минут сценарий был единогласно принят. Все нужные финансовые документы были уже готовы. Я расписался в ведомости и немедленно получил гонорар. Через час на эти деньги были куплены билеты, и последним, вечерним рейсом мы летели в Москву. Чтобы быть рядом с другом в тяжелую минуту. «Я бы полетел с вами, но врачи сейчас запрещают…» - сказал Малик Каюмович, провожая нас в аэропорту.

Сейчас я думаю, что если бы он просто попросил меня это сделать, у меня ничего бы не получилось. Я бы отказался, ссылаясь на то, что для написания сценария мне нужно хотя бы дня три. Но Малик Каюмович  не просто сказал, скорее он жестко приказал мне. И  всё получилось. Кстати, позже, и фильм получился неплохой.

 

Я встаю сейчас очень рано. Не знаю, может быть, это просто возраст. Но в свое время Малик Каюмович убедил меня в правоте пословицы – «Кто рано встаёт, тому Бог даёт». «Самое лучшее время для съемок – раннее утро.  Необыкновенное освещение. Никогда не снимай на солнце в полдень! Утром, только утром! Да и тебе полезно вставать рано. Пиши, когда все спят. Никто не мешает, тишина…»

На 100 - летии кино в Москве нас поселили в не существующей уже гостинице «Россия». У меня был номер в одном блоке, у Малика Каюмовича в другом, с видом на Кремль. Каждый день, после торжественных мероприятий обычно были банкеты с гостеприимными московскими  застольями. Со сколькими друзьями мы тогда встретились,  сколько тостов было произнесено! Однажды  вечер затянулся до половины третьего ночи. Я добрался до своего номера в гостинице, свалился в постель и моментально уснул. И не только от усталости… Разбудил меня настойчивый звонок телефона.  Я поднял трубку. «Спишь, наверное?» - услышал я бодрый голос Малика Каюмовича. «Вообще-то, да…» - Я посмотрел на часы. Было пять часов утра. 

«Одевайся, и ко мне! Срочно».

Я ополоснул лицо и поплелся к нему в номер. С каким настроением я шёл по длинным коридорам гостиницы, наверное, понятно.

Малик Каюмович сидел в кресле у окна, пил чай.

«Да, Малик Каюмович…»

«Садись… Вот сюда… Отсюда лучше всего видно».

Я сел напротив широкого окна.

Только поднявшееся солнце освещало золотые купола кремлевских храмов.

«Днем ты такого не увидишь!»

Я забыл про своё недовольство от прерванного сна. В самом деле, я никогда не видел такого фантастического зрелища. Солнце играло в золоте.

«Извини, что разбудил… Я уже третий день наблюдаю отсюда за восходом… Решил, что и тебе будет интересно… Ведь красиво?» - почти виновато произнес Малик Каюмович.

Что остается в жизни? Яркие, будоражущие нашу память воспоминания, звуки, картинки, краски, смех, лица...

В то утро Малик Каюмович сделал мне подарок на всю жизнь.

 

(продолжение следует)

 

Джасур ИСХАКОВ

 

ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ

4-я часть

 

Поколение наших отцов… Удивительное, ни чем не сравнимое. Такими их сделало время, в котором им  пришлось жить. Сказать, что они жили во времена  перемен, - это ничего не сказать. Они жили в эпоху тектонических сдвигов. Во всём. И это не только – «Время, вперед!». Энтузиазм молодого мира и барабанный бой первых пионерских отрядов. И первых девушек парашютисток, совсем недавно скинувших с плеч паранджу. Это не только первые шаги в кино и в живописи, не только  учеба   во вновь созданных университетах… Это не только времена  мощных строек и  проведения широких  оросительных каналов в невероятно короткие сроки. Это времена  ожесточенного сопротивления всему новому, только-только нарождающемуся, это убийства молодых  девушек - актрис, посмевших выступать в театрах… И это времена несправедливых  наветов, подлых доносов, страшных репрессий и расстрелов.

И, словно вопреки всему, то время родило целую плеяду талантливейших людей, которые и сейчас являются нашей гордостью, нашим культурным достоянием. Именно тогда появились известные во всем мире ученые, писатели, композиторы, живописцы, актеры,  кинорежиссеры, архитекторы.

Малик Каюмович Каюмов. Он был и остается частью этого поколения.

По прошествии времени что-то стирается в памяти, растворяется в дымке прошлого. Мы часто забываем то, о чем всегда надо помнить.

Ещё при жизни поговаривали, что у Малика Каюмова есть «любимчики и не любимчики». Вполне может быть. Это тоже часть его противоречивого характера. К каким - то явлениям он был нетерпим и часто не мог скрыть эту неприязнь. При том количестве контактов с совершенно разными людьми, у него могли быть и ошибки. Иногда он был  чересчур доверчивым. И, к сожалению, этим очень многие пользовались. К нему приходили по большим и маленьким вопросам с просьбой о помощи.  Он старался  помочь, но не всегда это было в его силах. По его поручению  в Союзе кинематографистов  велась активная переписка  с исполнительными органами. Он выбивал квартиры,  мебельные гарнитуры, автомобили, (они тогда были в  большом дефиците). По мере возможности, Малик Каюмович помогал  ветеранам кино, которые остались без защиты и помощи. По его поручению каждый месяц я отвозил несколько сумок с продуктами и деньги великой  нашей актрисе, Лютфи-Ханум Сарымсаковой.  Создавшая  в узбекском  кино незабываемые, бессмертные образы матерей,  она сама в старости осталась одна. Лютфи-Ханум страдала, видимо, болезнью Альцгеймера, но сквозь  смутное сознание понимала, откуда приходит помощь. Она улыбалась своей беззащитной улыбкой и повторяла тихо, – «Рахмат…». «Уважение к старости – одна из лучших традиций нашего народа, - часто повторял Малик Каюмович. - И очень мудрая, потому что никого не минует этот возраст и то, что ты отдал в свое время старикам, вернется и к тебе».

***

…Когда мы ставили кадр для интервью, я попросил на второй план поставить  массивный, позолоченный приз «За честь и достоинство». Один из самых значительных призов в кинематографе нашей страны. Он вручался самым уважаемым и почитаемым    людям, внесшим неоценимый вклад в развитие кино, прожившим  жизнь честно и плодотворно. Восточнее Урала этим призом, кроме Малика Каюмова, никто не награждался. И вряд ли будет теперь награжден.

Я переставил Приз за спину  Малика Каюмовича. Он  оглянулся, грустно сказал, - «А может быть, не надо?». «Нет, надо, Малик Каюмович». Я  вспомнил, как за несколько лет до этого, я уговаривал его надеть пиджак с многочисленными медалями, орденами и Звездой Героя Труда. Хотелось воскликнуть: - «Это ваша жизнь, это ваши заслуги, это ваши ранения!» Но только  сказал, - «Пожалуйста, наденьте ваши ордена…».

Там же, за спиной  Малика Каюмовича,  на стене,  висел его  фотопортрет. Молодой, красивый, с белозубой улыбкой, ещё не знающий, какую насыщенную и бурную  и не простую жизнь придется ему пережить. И снова, он отвечал на мои вопросы и снова я поражался его великолепной памяти. На имена, события, даты.  А ведь  его «друзья»    разносили кругом совершенно противоположное. Обвиняли его в несовершенных грехах,  внушали другим, что ему  пора на покой, что он уже не в состоянии чем-то руководить…  Ему вменялось и многое другое,  о чем я не хочу вспоминать. Он знал об этом. Но переносил это мужественно. Хотя, наверное, ему было очень горько. Потому что среди тех, кто распространял эти лживые слухи, и подписывал различные «письма» были и так называемые «любимчики». В своё время он сделал для них гораздо больше, нежели другим. Звания, квартиры, машины… Многие построили свои карьеры именно благодаря  авторитету Малика Каюмовича.

***

Да, у него были «любимчики». Фильм «Прощай, зелень лета…», несмотря на очень серьезную конкуренцию, завоевал  на Делийском, очень уважаемом  кинофестивале, Главный приз, «Золотого павлина». Центральные газеты сообщили об этом скудной информационной колонкой.

«Про какой ни будь фестиваль любительских фильмов,  пишут целые подвалы!  А про вас,  – почти молчание… Ничего, «Камни кидают только в плодоносящие деревья» - повторил он  с улыбкой любимую  поговорку, когда мы с Эльером Ишмухамедовым пришли  к нему после приезда из Индии. Из других источников он уже знал, что в том фестивале участвовали кинематографисты Франции, Японии, Великобритании и многих других «грандов» кино. «Ничего, победу у вас не отнять! Поздравляю!» Он обнял нас ещё раз, поцеловал по-отечески. Усадил нас и попросил рассказать о фестивале максимально подробно. Внимательно  выслушал. Особенно ему понравилось, когда Эльер рассказал, что из Бомбея  на МКФ в Дели приехал знаменитый  Радж  Капур, узнав, что в узбекском фильме есть кадры и с ним. «Привет от меня, случайно, не передал?» - спросил Малик Каюмович. Эльер улыбнулся, переглянулся со мной, -   «Конечно!». «Вы бы видели, ребята, что творилось, когда он приехал к  нам в Ташкент в 1958 году! Все наши женщины чуть с ума не посходили, так он был любим и популярен!». Потом он спросил, ездили  ли мы в Агру.  Эльер к тому времени уже был в Индии. И  о своем  восхищении Тадж-Махалом, говорил больше я. «Ну, а в Пятничной мечети, в Дели, были?» Я рассказал и об этом. «Всё это – следы наших предков, потомков Бобура…» - с гордостью произнес Малик Каюмович. В силу своей профессии, Малик Каюмович  был знаком  со  многими известными  историками,  знаменитыми археологами, и естественно,  отлично знал историю нашей страны.

…Да,  у него были собственные  симпатии и  привязанности.  Особенно, к талантливым людям. Очень любил молодых, делавших первые шаги в кино. Трудно переоценить то, что сделал Малик Каюмов для воспитания  молодежи.  Именно по его инициативе во ВГИК на учебу было послано много юношей, которые впоследствии стали ведущими  кинооператорами, режиссерами не только документального, но и художественного кино Узбекистана. Он находил их повсюду, в любительских студиях, музыкальных  и театральных коллективах. Только из  известной  любительской студии Ефима Лейтмана , «Юнфильм», были отобраны для поступления во ВГИК юные тогда Шухрат Махмудов, Тимур Каюмов, Тимур Каюпов, Ахрор Акбарходжаев, Шухрат Максудов и другие.

Два раза Союзом  кинематографистов Узбекистана проводились отборочные конкурсы для поступления молодых  людей на  узбекские курсы факультета актерского мастерства  во ВГИКЕ. (Всесоюзном Государственном Институте Кинематографии) Эти курсы, которые возглавляли знаменитые актеры и прекрасные педагоги Борис Чирков и Алексей Баталов, были организованы по личной просьбе Малика Каюмовича Каюмова. Сейчас выпускники этих курсов составляют мощный костяк среднего поколения киноактеров  нашей страны.    

В 1975 году, на самом высоком уровне  был принят знаменитый Указ «О работе с творческой молодежью». По всей стране активизировалась эта самая работа. Во всех городах и весях огромной страны срочно создавались различные молодежные творческие организации, объединения, организовывались выставки молодых художников,  создавались конкурсы, фестивали и так далее и тому подобное. В Ташкенте  был организован Клуб Творческой Молодежи, КТМ. ( КТМ при ЦК ЛКСМУз) Все «взрослые» творческие Союзы были обязаны помогать и содействовать работе новоиспеченного  Клуба.  В КТМ  было несколько секций – композиторов, писателей, художников, архитекторов, театральных деятелей, кинематографистов. Для  КТМ было выделено подвальное помещение в здании новой гостиницы «Шодлик». Союз кинематографистов,  в лице Малика Каюмовича, принял самое активное участие в  работе Клуба. «Правильное решение! По себе знаю, как важно вовремя подать руку молодому человеку» - говорил довольный  Каюмов. Благодаря СК Узбекистана в выделенном подвальном помещении  был полностью оборудован кинозал с современной проекционной, осветительной  и звуковой аппаратурой, экраном, удобными креслами. Кроме того, именно СК каждый месяц выделял средства для развития клуба – две тысячи рублей. По тем временам это были очень приличные деньги. Малик Каюмович внимательно следил за работой молодежного Клуба, требовал от бухгалтерии, чтобы эти взносы  передавались регулярно и во время. Однажды он поинтересовался, нашли ли мы название для  Клуба. Я стал перечислять варианты названия вновь рожденного КТМ, - «Ёшлик», «Нур»,  «Дустлик».  Малик Каюмович внимательно слушал меня. Я тогда руководил в КТМ  секцией кино. Очередь дошла до слова - «Ильхом». «Постой-ка… «Ильхом»… «Вдохновение»… Это очень хорошее название для вашего клуба». Потом добавил: «Ты,  наверное, предложил?». Он знал моего отца, которого звали - Ильхом. Я скромно потупил взгляд. «Передай ребятам, что я поддерживаю это название, - «Ильхом».

На заседании Правления КТМ название закрепилось.

Но постепенно  задорный энтузиазм  большей части «творческой  молодежи» стал тускнеть, а работа секций  -  хиреть. Не помню, с кого это началось. То ли с композиторов, то ли с архитекторов, то ли с нас, киношников «Эх вы, охламоны! – сокрушенно выговаривал мне Малик Каюмович, - Вам дали такую возможность! А вы развалили работу! Вот Марк – молодчина! Единственный, кто работает по - настоящему! С огоньком!». Это было чистой правдой. Молодой тогда театровед Марк Вайль, сумел сколотить вокруг себя отличный театральный коллектив.  Он резко отличался от других ташкентских театров. И,  постепенно,  он превратился в тот,  теперь знаменитый и известный  повсюду театр,  – «Ильхом».  Несмотря ни на что,  многие годы  Малик Каюмович требовал пересылать   взносы.  Позже Марк часто повторял, что только Малик Каюмович по-настоящему поддерживал и поддерживает его творение, -   удивительный театр  - «Ильхом».

 

(продолжение следует)

 

Джасур ИСХАКОВ

 

ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ

5-я часть

 

Сардор стал менять  кассету. Выключили бебики, чтобы они немного остыли. Анна Погосовна принесла нам чай, сладости. Удивительная женщина. Одновременно она оберегала Малика Каюмовича, лучше всех понимая, что в его возрасте он быстро устает, и его надо поменьше тревожить. Но и могла делать исключения, когда видела, что мужу необходимо сейчас общение с кем-то, возможность высказаться. Она всегда была рядом с Маликом Каюмовичем, дома, в стационаре. Но, главное, в радостные дни и в тяжелые, тягостные минуты.

«Ребята, отдохните, - сказала она, и в голосе прозвучал упрёк, - Малик Каюмович устал. Вы работаете уже больше двух часов… Давайте, чайку, перекусите… А завтра продолжите…»

«Аня, они не могут завтра - строго произнес Малик Каюмович. - Попьем твоего чаю и продолжим». «Ну, хорошо, хорошо, - успокоила его жена, примирительно улыбнулась, - Отдохните, а потом снимайте своё кино-домино!.. А через час пообедаем, Я тут долму приготовила…» Они улыбнулись друг другу, и я физически почувствовал связь между этими уже немолодыми людьми, искреннюю привязанность и любовь. Забегая вперед, скажу, что Анна Погосовна не надолго пережила мужа… Не смогла жить без него.

Хозяйкой Анна Погосовна была отменной. Их квартира, благодаря ей, была очень уютной, тёплой. И готовила она отлично. И армянские блюда и узбекские, на любой вкус.

 

***

…К женщинам у Малика Каюмовича было особое отношение. Однажды, я уезжал в Москву в командировку. Каюмов вызвал меня и сказал. «Вот тебе маленькая посылка, вот телефон и адрес. Приедешь, позвони по этому телефону и отвези посылку». «Маленькая посылка» состояла из дыни килограмм на шесть, и  картонной коробки, еще кило на семь - восемь. Тогда практически все везли в Москву дыни. Особенно москвичам нравились длинные мирзачульские и назывались они «торпедами». Пользовались успехом ташкентские помидоры, особенно «юсуповские». Нравилась наша  редька и некоторые знатоки спрашивали  с уважением: - «Маргиланская или яйпанская?». Везли специи для плова, зиру, виноград «Хусайни» или, как нежно его называли – «Дамские пальчики». Это сейчас в Москве можно найти всё, что душе угодно. А тогда эти  фруктово-бахчевые посылки, особенно у тех, кто ехал в столицу по делам, были своеобразным пропуском и гарантией благополучного исхода дела. Самолеты и поезда того времени благоухали дарами нашей щедрой земли. Конечно, я не мог отказать Малику Каюмовичу в его просьбе. Но у меня тоже был солидный багаж…  И, наверное, по выражению моего лица  Каюмов понял мое настроение. «Ничего, ты ещё молодой… Осилишь. Не хмурься!». Я приехал в Москву, позвонил по телефону. На том конце провода услышал очень красивый и приветливый голос. «Да-да, приезжайте, Джасур, я вас жду…». Женщина уже знала моё имя. Видимо, Малик Каюмович позвонил ей. Я ехал в переполненном вагоне метро по кольцевой линии, и почти все пассажиры  косились в мою сторону, - дыня была необыкновенно ароматная. В голове вертелись разные мысли. В том числе и о том, что у Малика Каюмовича, несмотря на его возраст, вовсе не утрачен интерес к красивым женщинам. В старом солидном доме сталинского ампира я поднялся на нужный этаж и нажал на кнопку звонка. У меня в тот момент была одна мечта, поскорее освободиться от «маленькой посылки». Дверь открыла женщина возраста Каюмова. Сухонькая, седовласая, но со следами былой красоты. Она улыбнулась так по-дружески приветливо, что мне стало стыдно за свои недавние мечты. Она угощала меня каким-то необыкновенным чаем, земляничным вареньем из хрустальных розеток, пышными  булочками с ванильным запахом. И всё время расспрашивала о Малике Каюмовиче, о его здоровье. И ещё о том, что он зря так беспокоится и заставляет молодых людей привозить такие тяжёлые посылки… Я ехал в метро уже со свободными руками и фантазировал, что, наверное, когда-то в далекой молодости, у них был роман. Во всяком случае, что-то романтическое…

Позже Малик Каюмович рассказал мне об этой женщине… Когда, после страшного ранения в обе ноги, его привезли в стационарный госпиталь, солидный консилиум профессоров-хирургов постановил, что раны очень запущены, что начался гангренозный процесс и нужна срочная ампутация ног. Это был приговор. Малик Каюмович рассказывал мне это сухо, без красок. Он стал умолять врачей, чтобы ему оставили ноги, говорил о том, что   он не сможет без ног снимать кино. Но всё было тщетно. А потом, когда все ушли, к нему подошла молодая женщина – хирург. Она поняла  состояние  раненного военного кинооператора. «Я постараюсь помочь вам… Но гарантий нет никаких…». И женщина, та самая, что угощала меня в уютной московской квартире земляничным вареньем, спасла его ноги. Она сделала невероятное, – практически, она подарила Каюмову вторую жизнь.

 

***

… В перерыве мы молчали. Потому что всё, о чем рассказывал патриарх, было необыкновенно ярким, запоминающемся, по-своему, взрывным. Эти съемки были в конце февраля, а в начале марта Малик Каюмович уехал в Москву. Он не сказал мне об этой своей поездке. Почему? Теперь никто не даст мне ответа. Никто. Потому что в конце апреля пришло горькое известие о том, что Малик  Каюмович Каюмов умер…

…Перерыв кончился. Сын включил свет и сказал: «Я готов.».

Малик Каюмович стал рассказывать о том, как он, молодой оператор, участвовал в съемках научной экспедиции по вскрытию захоронения Амира Тимура в мавзолее Гурии–Эмир в Самарканде, в июне 1941 года. Кроме него в съемках участвовал Шер Захидов и помощники, осветители. Но главными были ученые, - писатель, академик, Садриддин Айни, академик Кары-Ниязов, антрополог Герасимов. История, знакомая многим зрителям, благодаря фильму, который неоднократно показывали по телевидению. За несколько лет до этого кинематографисты телеканала «Россия» сняли добротный и интригующий  фильм, основанный на рассказе М. Каюмова об этом событии. Там было много мистики и недосказанности. Растворялись среди древних памятников загадочные старики… В разных ракурсах показывался портрет Амира Тимура… Звучала таинственная и тревожная музыка. Эту историю я слышал неоднократно. Из уст самого Малика Каюмовича, и из фильма. 

Эта «сенсационность» фильма вызывала у многих, в том числе и у меня,   некоторое раздражение. Подача материала авторами фильма, была похожа на журналистскую погоню за жареным, сильно отдавала «уточной  желтизной».

«Малик Каюмович, скажите, если бы научная группа послушалась бы тогда стариков с их таинственной книгой, а академик не погнал бы их своей палкой, что, войны не было бы?»

Каюмов грустно произнес: «Конечно, была бы… Это, как у гранаты вырвать чеку… Назад уже нельзя её вставить… А чеку уже выдернули. Взрыва невозможно было избежать. То, что эта проклятая война началась сразу же после вскрытия гробницы в Гур-Эмире, большое и поразительное историческое совпадение».

К теме войны мы обращались не раз. В 1995 году Малик Каюмович вместе с одним из ведущих режиссеров «Узкинохроники»,  Шухратом Курбанбаевым  снимал фильм, посвященный 50-летию Победы. У Шухрата была ещё одна картина, и он не успевал по срокам производства. Малик Каюмович предложил мне закончить картину и написать дикторский текст. Я согласился, и Малик Каюмович рассказал мне концепцию фильма.

«Это должен быть фильм, рассказывающий о вкладе Узбекистана в общую Победу. Многие не знают, что маленький Узбекистан потерял на этой войне почти столько же, сколько воюющая держава - США. Почти полмиллиона своих сыновей. Узбеков, русских, украинцев, татар, армян, евреев, казахов…  А сколько принял Узбекистан в годы войны обездоленных людей, потерявших кров, близких, видевших смерть? Полтора миллиона человек! А детей, эвакуированных из ада войны? Почти триста тысяч… Хочешь наглядно представить эту громадную цифру? Так вот, перед тобой шесть огромных стадионов по пятьдесят тысяч! И все они нашли здесь приют, тепло, спокойствие! Их согрели и накормили наши земляки… А сколько заводов и фабрик принял Узбекистан?» И Малик Каюмович, знавший Войну не понаслышке, говорил и говорил мне о ней. Придя  домой, я принялся за дикторский текст. Потом понял, что многое надо перемонтировать, переосмыслить. На следующий день я сообщил о своих предложениях и Каюмову и Курбанбаеву. Они согласились. « Надо назвать фильм «Помним…». «Не слишком ли коротко?» - засомневался Шухрат.  «Зато, как удар, как молния, - «Помним!» Так и оставили это название. Этот фильм был создан в срок. Позже я ещё раз возвращался к этой теме. И уже тогда смутно созревал собственный фильм, - «Дети войны», который был снят на студии нашего сына Сардора в 2010 году. Он получил несколько значительных призов на кинофестивалях. И, работая над ним, я всегда вспоминал Малика Каюмовича, его рассказы о войне, о великой Победе.

На студии, около входа, была установлена мраморная плита с золотыми именами сотрудников - хроникёров, погибших во время той Войны. Каждое утро на полочке лежали цветы. Это было требование  фронтового  кинооператора, капитана Малика Каюмова.

«Оружие вам выдавали, там?.. – спросил я, когда мы монтировали один из эпизодов фильма «Помним».

«Конечно, у меня был  личный ТТ, - ответил  он. – Но как им пользоваться в бою, если обе  руки заняты? Ведь ручная камера АМО, наша фронтовая подруга, требует постоянно механической заводки пружины! А кассета всего на тридцать метров!».

Я вдруг явственно представил эту невероятно трудную и мужественную работу фронтовых кинооператоров, которые под огнем и пулями бежали впереди наступающих бойцов, стараясь снять хороший  кадр, забывая про пистолет в кобуре.

«Из трехсот пятидесяти военных кинооператоров, сейчас в живых только трое» - тихо произнес  Каюмов.

«Скажите, а было Вам страшно?»

« Было, – сухо ответил он. – Война – это не-нор-маль-но!..»

(продолжение следует)

Джасур ИСХАКОВ

 

ВОСПОМИНАНИЯ О МАСТЕРЕ

6-я часть

 

С Каюмовым работать  было одновременно легко и трудно. Легко, потому что, когда руководитель досконально знает предмет, он и задания даёт четкие и вразумительные. Трудно, потому что он всегда был очень требовательным.  Долгие годы его самым ценным и любимым помощником была Секретарь Правления Союза, Наталья Ивановна Надольская. «Берите пример с Наташи!» - говорил Малик Каюмович и для убедительности начинал загибать длинные пальцы, - «Первое – она отличная хозяйка! – он загибал первый палец. Затем второй, - Она отличная мать! – Третье, - опять палец, -  Наташа в совершенстве владеет русским и английским языками. Четвертое, Наташа понимает меня с полуслова! Пятое – она вообще – хороший человек!». Почти все сотрудники Союза кинематографистов были женщинами. Методист Надежда Долганова, руководитель Бюро пропаганды киноискусства, Лариса Воротникова, главный бухгалер Гульнара Маматказина, организатор мероприятий Светлана Иванова, которая и по сей день работает в Объединении творческих работников «Узбекккино».  Каюмов загружал работой своих «девушек» максимально. Иногда им приходилось задерживаться в Союзе до позднего вечера. Будни, - это когда надо было вести активную переписку с различными «инстанциями», готовить документы, продумывать мероприятия. Но когда готовились, например, к очередной Конференции, Пленуму или, самое трудное, к Съезду, в Союзе был настоящий аврал. Готовились тщательно, зная, что если что-то будет «не на уровне», жди гнева Председателя. Но он и сам никогда не уходил перед важными мероприятиями, сидел вместе со всеми, и уходил, когда работа была сделана до конца.

Это правда, что Малик Каюмович иногда был резким, нетерпимым. Но часто он проявлял чудеса дипломатии. Зимой 1980 года строительство нового Дома Кино застопорилось и грозило превратиться в очередной долгострой. К тому времени были подняты все бетонные конструкции будущего здания. Но оставалось самое главное и трудоёмкое - отделка фасада и периметра всего Дома, оформление и отделка нескольких просмотровых залов, коридоров,  помещений, оснащение огромного здания водопроводом, канализацией, строительство фонтанов, проводка электрических линий, вентиляционных  систем и так далее и тому подобное. Каюмов каждый день приходил на стройку, хмуро разговаривал с подрядчиками, но дело не двигалось с мертвой точки. Однажды он пришел в ещё старый дом кино. «Садись, Наташа, пиши!». По его настроению мы поняли, что у него возникла какая-то  важная идея. Он обратился тогда с письмом к самым известным и популярным в то время киноактёрам. С просьбой «участвовать в выездном Секретариате Союза кинематографистов в Ташкенте». Авторитет М. Каюмова был очень большой, и вскоре мы встречали в аэропорту ведущих кинематографистов, режиссеров, актеров. Среди них были Всеволод Санаев, Вячеслав Тихонов, Николай Ерёменко - младший, (имя)Ростоцкий, Алла Ларионова, Нонна Мордюкова и другие известные всей стране люди. Это был очень «мощный» десант! На правительственном приеме Нонна Мордюкова сказала: «Уважаемый Шараф Рашидович, мы так любим ваш замечательный кинофестиваль! А нельзя ли ускорить строительство нового Дома Кино?» Рашидов с кем-то посоветовался, улыбнулся и пообещал:

«Нонна Викторовна, к фестивалю новый Дом Кино будет построен. Но при одном условии, - ленточку будете разрезать вы!». 

Я уже рассказывал, что началось уже на следующий день… Стройка буквально закипела и к концу мая того же года, к открытию «Ташкентского Международного кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки», новый Дом Кино гостеприимно принимал гостей.

По сути, М.К. Каюмов был великим строителем. Кроме Дома Кино под его руководством и по его инициативе было построено великолепное по тем временам здание киностудии «Узкинохроника», Дом творчества в Дурмене. И везде он лично принимал участие, следил за качеством работ.

Никогда не забуду, как на Правлении мы обсуждали макет будущего Дома Кино. У всех было приподнятое настроение, все спорили, предлагали  всё новые и новые детали, уже планировали, какие замечательные мероприятия будем там проводить. Но, я заметил, больше всех  волновался Малик Каюмович. Он словно светился. Это была его мечта, его детище.

***

 

Малик Каюмович был патриотом. Это выражалось во всем, даже в  гастрономических пристрастиях. Однажды он стал свидетелем старого, нескончаемого спора, какой плов лучше, кокандский или ташкентский?  «Глупости говорите! – сердито сказал Малик Каюмович. – Просто вы не распробовали эти блюда… Все по-своему хороши. И в Ташкенте, и в Долине, и в Бухаре и в Хорезме делают отличные пловы. Только надо понимать это разнообразие и оценивать по-настоящему… Тот же бухарский плов, который  не похож на андижанский и вам не нравится его светлый вид, - одно из самых потрясающих диетических блюд! А наша самса?  Испеченная на настоящем огне в тандыре! Какая там пицца может сравниться с ней? А лепешки? Лучшие лепешки в Ташкенте – Чагатайские! А лучший завтрак – это пиала свежайшего каймока, гроздь хрустящего «Хусайни», чай и горячая лепешка! Всё!». «Малик Каюмович, а где в городе делают лучший шашлык?» «За лучшим шашлыком надо ехать в Кабул!  - Малик Каюмович махал рукой,  давая нам знать, что мы в этом деле – невежи, - Вот где умеют делать настоящий шашлык!» Это подтверждало объективность Мастера. Однажды он узнал, что кто-то из киношников, будучи в одной из стран Юго-Восточной  Азии, отказался есть местные блюда, полностью отвергая и критикуя эту остро-сладкую кухню. «Эх, не понимает он, что познание мира и далеких стран начинается именно с еды, Вкус, запах – вот что дает представление о стране, о народе, его населяющем. Это – также как и природа, как костюмы, обычаи людей!» - развел руками Малик Каюмович. Он мог подробно и со вкусом рассказывать об удивительных блюдах людей, живущих в горных районах Вьетнама, о японском ритуале чаепития, о брызжущих соком немецких сосисках с баварским пивом, о том, как надо есть пекинскую утку,  какие напитки делают из молока верблюдиц кочевники - арабы и о многом - многом другом. Но обязательно заканчивал утверждением, что на свете лучше плова блюда нет! Особенно, свадебного. И добавлял сокрушенно,  -  «А мне в последнее время врачи запретили есть плов! И казы… Эх!»

 

***

…Мы сидели на крыльце студии, обсуждали какие-то вопросы. Очень близко к нашим ногам подлетели нахальные майны и стали клевать какие-то крошки. «Знаешь, всё меняется! – произнес  Каюмов, задумчиво глядя на птиц, - Помнишь, раньше в Ташкенте были горлинки, много… И воробьи. А осенью прилетали вороны… Все платаны в Сквере были ими облеплены… А сейчас почти нет ни горлинок, ни воробьев… Эти  хитрые майны вытеснили наших ташкентских птичек… Знаешь, почему? Мне кажется, они прилетели к нам, когда в Афганистане началась война. Не понравилось им это… Взрывы, огонь. Они и переселились к нам, где было тихо и спокойно. И  стали здесь хозяевами… Афганский скворец. Не знаю, насколько научными были выводы Малика Каюмовича. Об этом явлении  надо спросить у  ученых-орнитологов. Но про соседнюю страну он знал очень многое. И не только о том, что в Кабуле самый вкусный шашлык.

Он снимал эту страну в те времена, когда ею правил король Дауд. А потом он снимал Апрельскую революцию, Бабрака Кармаля, Хафизиллу Амина, генерала Дустума. Документальные фильмы «Афганистан. Революция продолжается»,  «Земельная реформа» и другие, снимались под руководством М. Каюмова. Операторами этих картин были Кахрамон Хасанов, Шухрат Махмудов, Турды Надыров. Многие помнят красочные кадры из этих фильмов, где бедные афганские крестьяне с радостными лицами целуют документы, по которым им давалась земля. Как бегут они по полям, развевая красными флагами, как меряют подаренную землю  счастливые землемеры. Было видно, что почти все эти кадры – поставлены. Поставлены в стиле советского агитпропа двадцатых годов. Когда желаемое выдавалось за действительность. Когда в романтических фантазиях авторов  фильма, афганцы, так же как и наши дехкане в прошлом, проводили «полную коллективизацию». Что из этого получилось, мы хорошо знаем. Может быть, именно на этих «свободных», «после реформенных» полях сегодня выращивают опийный мак… Обманывал ли себя Малик Каюмович, снимая эти пропагандистские фильмы? Наверное, да. Но разве мы все не обманывались? И не говорили ли мы на кухнях того времени совсем другое, чем на виду у всех? Так что, не будем никого строго судить.

Много позже Малик Каюмович снова вернулся к теме соседней страны.

«Знаешь, когда летишь в хорошую погоду, например, над Европой, не видно границы… Земля, как земля. Но когда пересекаешь Речку (Аму-дарью), несмотря на совершенно одинаковый климат и природу, эта самая граница хорошо видна». Да, слишком четко и наглядно. Горы, безжизненные пространства предгорий, глинобитные кишлаки, словно пахнущие нищетой, после Реки вдруг сменяются зеленью садов и огородов, возделанными полями, добротными крышами современных городов и поселков, прямыми  линиями шоссе с машинами и гудящими тракторами, стадионами, рукотворными каналами. Эта зримая граница, этот контраст одновременно вызывает сочувствие к соседям и гордость за нашу землю.

«Знаешь, Бобур велел похоронить себя в Кабуле», - задумчиво произнес Малик Каюмович однажды.

«Странно… Почему?»

«Он сказал сыну Хумаюну, что именно в этом городе встречаются два ветра, - один из Индии, которую он полюбил всем сердцем, а второй, из родной Ферганы, его колыбели…».

****

Я где-то прочитал, что в Австралии есть  такое удивительное место, где круглый год одна и та же температура. Такое, круглогодичное лето. Рассказал об этом Малику Каюмовичу.  Он задумался, потом покачал головой. «Нет, это скучно… Жизнь – это ритм. Как наше сердцебиение, как смена кадров. Чтобы ощутить  дыхание весны, надо пережить холодную зиму, а чтобы понять прелесть осени – надо  почувствовать жар саратона… Сама жизнь возникает в результате некоего ритма, ведь правда? – и он хитро улыбнулся.

Он очень любил жизнь. Во всех её проявлениях. И она его любила. Нет, совсем не баловала. Но подарила ему удивительную высоту духа, когда он поднимался над границами, когда он видел Землю, словно с большой высоты. Кино, которому он посвятил всю свою жизнь, это попытка остановить мгновение. Но иногда наша память, - лучше и ярче, чем любые кинокадры. 

 

Пока жива память о человеке, жив и он. Это – не ново. Но к Малику Каюмову это относится в полной степени. И у меня останется гордость, что я  знал этого человека, работал рядом с ним, Кинематографистом с большой буквы, ветераном, военным кинооператором, замечательным человеком, Маликом Каюмовичем Каюмовым.

 

Конец. 

Ташкент 19.04.2017

 

 

 

 





Другие материалы рубрики

30.04.2017 / 13:28:35

Бах Ахмедов: "Я хотел бы жить в библиотеке!.."

В Государственном литературном музее Сергея Есенина 28 04 17 состоялся юбилейный творческий вечер ташкентского поэта Баха Ахмедова, который лишний раз убедил всех его друзей - участников музыкально-литературной программы и гостей об относительности биологического возраста и существенности безмерного Божественного дара творца. Далее...

30.04.2017 / 13:05:03

Письмо в редакцию. 30 апреля празднует свой день рождения наш уважаемый педагог, профессор, заведующий кафедры "специального фортепиано" Государственной консерватории Узбекистана Марат Гумаров

Хотелось бы его сердечно поздравить и пожелать ему всего самого хорошего. Марат Васильевич полон сил и энергии, круг его интересов и увлечений очень широк. В 8 часов утра он уже на своём рабочем месте и так более 30 лет. Мы, его ученики, никогда не видели его уставшим, огорченным или просто "не в духе". Он всегда готов к новым открытиям, готов поделиться всем, что умеет и знает со всеми, кто к нему обратится за советом или консультацией. Далее...

25.04.2017 / 17:04:37

В Бразилию, в Бразилию к далеким берегам…

Обычно когда говорят о дне 22 апреля, то у всех возникают ассоциации с личностями недавнего и не совсем приятного прошлого. Тем не менее, эта дата вошла в мировую история с открытием удивительной страны Бразилии! Да, именно в этот день в 1500 году великий португальский мореплаватель, путешественник и исследователь Педру Алвареша Кабрал высадился на берегу Южной Америки. Далее...

21.04.2017 / 18:45:07

И стелится весенний аромат!

Весна! Прекрасная погода! Далее...

20.04.2017 / 10:10:52

ЭНЕЙ ДАВШАН. "ЛИСТАЯ МОСКОВСКИЕ ГАЗЕТЫ"

Сначала о новостях театральной жизни российской столицы. Театр Ленком предлагает зрителям спектакль по романам Владимира Сорокина "Теллурия" и "День опричника". В связи с этим художественный руководитель театра Марк Захаров пишет: "Владимир Сорокин – выдающийся русский писатель, и что особенно приятно – наш современник. Далее...





27.03.2024 / 12:32:55
Фонд развития культуры и искусства Узбекистана сообщает о создании Национального павильона Узбекистана во Всемирной выставке Expo Osaka 2025
 
22.03.2024 / 15:06:37
"С тобой, Навруз, мир светом озарится!", так называется новый впечатляющий вернисаж, который открыт в Центральном выставочном зале (ЦВЗ) Академии художеств Узбекистана
 


26.03.2024 / 12:27:37
Ташкент-Бишкек. Мосты дружбы . Недавние гастроли артистов ГАБТа им. А. Навои в столице Кыргызстана стали событием в культурной жизни дружественной страны
 
24.03.2024 / 12:44:54
В Большом театре Узбекистана им. А. Навои снова был аншлаг. Многочисленную публику накануне очень порадовал вечер итальянской музыки "Три тенора"
 


25.03.2024 / 22:05:37
С 6 апреля 2024 года авиакомпания Uzbekistan Airways увеличивает количество регулярных рейсов по маршруту Ташкент-Минск-Ташкент.
 
20.03.2024 / 11:31:24
По инициативе Узбекистана 2027 год будет объявлен Международным годом устойчивого и жизнестойкого туризма
 


27.03.2024 / 12:44:53
В Ташкенте состоялась конференция, посвященная памяти выдающегося ученого-востоковеда, просветителя и педагога Александра Шмидта (1871 - 1939г).
 
26.03.2024 / 13:41:36
Внимание, дорогие друзья и коллеги! Новое заседание Клуба "Интеллектуал" состоится в субботу, 30 марта с.г., в нашем зале библиотеки им. А.Навои. Начало, как всегда, в 16 часов. Прошу готовиться. И до скорой встречи!
 

 





Главная Панорама Вернисаж Театр Кинопром Музыка Турбизнес Личная жизнь Литература Мир знаний

© 2011 — 2024 Kultura.uz.
Cвидетельство УзАПИ №0632 от 22 июня 2010 г.
Поддержка сайта: Ташкентский Дом фотографии Академии художеств Узбекистана и компания «Кинопром»
Почта: Letter@kultura.uz
   

О нас   Обратная связь   Каталог ресурсов

Реклама на сайте