Зульфия КУРАЛБОЙ-КИЗИ. Рассказ "Грех"

Даврон караулил гумно.

Время косить пшеницу… С утра до ночи два комбайна один за другим возвращаются, пыхтят заполненными бункерами. Машины не успевают перевозить зерно, хотя стараются изо всех сил. Уставшие, вспотевшие комбайнеры не ждут грузовых машин, ссыпают пшеницу на землю и уходят.

Задача Даврона – караулить пшеницу, оставленную на земле. Бригадир предупредил: «Ни шагу с гумна, пока не закончится сезон!»

Сначала ему не нравилась эта работа. Днём-то ладно, как-нибудь потерпит, но как можно спать в таком безлюдном месте? Все в кругу семьи… а он один-одинешенек ночами считает звёзды!..

Когда явился бригадир, он даже нагрубил ему немного. Сказал, что ему не подходит такая работа. Как может такой здоровый мужик весь день лишь караулить. Всячески пытался, но не смог он убедить бригадира. Бригадир отговорился тем, что это, мол, большое доверие.

Даврон всё не хотел смириться, даже уходил иногда, махнув рукой, когда бригадир его слушать не желал. Но…

В тот день он разговаривал с шофёрами грузовых машин в тени ивы. В трёх шагах был обетонированный арык. Вода в нём грязная, но в жару и такая в удовольствие. Даврон каждый день купался в этом арыке и в тени ивы беседовал с шофёрами грузовых машин.

В тот день погода была жарче обычного. Не было ветерка. Даврон вспотел, хотя уже два раза искупался с товарищами.

– Может, окунемся ещё разочек? – предложил он товарищам. – Жара страшенная!..

Шофёры не согласились:

– После рейса искупаемся.

– Я не буду вас ждать!

Машины отправились в путь. Даврон немного завидовал шофёрам. «Всё же они не такие бездельники, как я».

Он разделся, хотел повесить одежду, но внезапно увидел женщину, идущую вдоль арыка. Он торопливо оделся.

Когда девушка в белом платке, прикрывающем лицо, подошла, он увидел, что она молода и красива. Брови с изгибом, как крыло ласточки… Горящие лаза, незаметно подкрашенные сурьмой…

Даврон порадовался, что не успел прыгнуть в воду: вот бы опозорился!..

– Сосед… – обратилась к нему женщина нежным голосом. – У нас закончилась чистая вода. Дайте в долг полведра, пожалуйста…

– Воды?! Вот в чайле в баке, берите!

Женщина улыбнулась.

Даврон отвёл взгляд. Через 2-3 минуты женщина, набрав воды, вышла из чайлы.

– Вот, взяла полведра, – сказала она, приблизившись к стоявшему, как памятник, Даврону.

– Могли бы больше взять. Это же мало. Давайте мне, я сам. – Даврон протянул руку к ведру.

Женщина отступила назад.

– В баке уже мало воды. Вы без воды останетесь.

Искренность женщины придала смелости Даврону.

– Вы здешняя?..

– Да, мой муж посадил арбузы, вот там, за холмом, наша земля и чайла.

– Вы тоже, значит, сторож?

– И сторож, и кетменём работаю… – сказала она, глядя в землю. – С мая пропалываем траву на грядках, никак, проклятая, не кончается…

– Первый год дехканствуете?

– Да, муж был учителем, никак дела не шли. Решил в этом году попробовать себя в дехканстве.

– Арбузы поспели, наверное?.. – поинтересовался Даврон.

– Нет ещё, – женщина взяла ведро в другую руку. – Дынь посадили одну грядку – они созрели. Муж на базар повёз дыни. Кстати, вы, наверное, знаете моего мужа, Абдурасул зовут…

– Наверное, знаю, – сказал Даврон сделав вид, что задумался. – Абдурасул… Абду… А из какого вы кишалака?

– Из Равота.

– Не знаю Абдурасула из Равота, но теперь буду знать.

– Спасибо за воду.

Женщина собралась уходить.

– Погодите, подождите немного! – Даврон вбежал в чайлу и вынес бак с оставшейся водой. – К нам приедет сейчас водовоз. Хватит на неделю, если заполню все ёмкости.

Несмотря на сопротивление женщины, Даврон перелил воду в её ведро.

Вода брызнула на одежду женщины, она отпрянула назад. Вода пролилась на землю.

– Жаль… столько воды… – посетовала женщина.

– У вас большой недостаток воды?

– Да это я, проклятая, много расходую воды.

– Для стирки и мытья могли бы использовать воду из арыка.

– Грязная она, портит кожу лица… ладно, я пойду, разговорилась.

Женщина с трудом подняла ведро с земли.

– Давайте я отнесу. Идти далеко…

Даврон встал напротив женщины.

– Нет, сама… не тяжело…

– Ну давайте же… – он забрал у неё ведро, не дождавшись согласия.

– Сама бы отнесла. Интересно как-то получилось… 

Женщина шла рядом не поднимая головы.

– Как вас зовут?..

– Бахорой.

– Весной родились, что ли? – улыбнулся Даврон.

– Нет, в зимние морозы. Отец меня так назвал. Ну… в этой жизни всё так противоречиво. Отец очень ждал мальчика. Но родилась девочка. Мать хотела назвать меня Ёркиной, но он назвал Бахорой. А я… Вот так вот!.. А вас как зовут?

– Даврон.

– А жену?

– Холдон. Но я называю Холидой. Она сердится, требует, чтоб я называл ее своим именем. Но я всё равно называю Холидой. Вот так вот!..

– Почему?!

– Не знаю…

Оба замолчали.

«Сейчас спросит, сколько у нас детей, – подумал Даврон с тревогой на сердце. – Вот шевелятся губы… Вот-вот… сейчас…!»

Но ошибся.

Бахорой сменила тему разговора.

– Арбуз сорта лалми вкусный, но такого тщательного ухода требует! Вы раньше сажали арбузы, дыни?

– Нет, только пшеницу…

Бахорой искоса посмотрела на Даврона. Почему-то в самый разгар разговор прервался.

Обойдя холм, Даврон увидел на краю поля чайлу.

Женщина, остановившись, обратилась к Даврону:

– Всё, дальше я сама…

Даврон послушно поставил ведро на землю.

– Спасибо за воду. Вернём долг обязательно.

– Можете взамен дать арбуз.

– Хорошо. Как поспеет – обязательно.

– Сам приду арбуз покушать, можно?..

– Как пожелаете…

Попрощались с улыбкой.

 

Шли дни.

Даврон стал почему-то задумчивым, перестал, как раньше, общаться с водителями, едва улыбался их пошлым шуткам, мыслями витая в облаках, вернее, мысли его бродили в чайле за холмом неподалеку от гумна. Он едва сдерживал себя, чтобы не побежать в ту сторону.

«У меня есть жена. У неё – муж… и дети, наверное, есть. Есть ли дети?.. Не похожа она на рожавшую», – думал он ночами, бродя вокруг гумна.

Ночь светла и безлюдна. Сияют звёзды. Слышно лишь ночное стрекотание кузнечиков. В такой таинственный вечер душа трепещет, ищет приключений. К сожалению...

Женщина за холмом ничего не знает, спит… и она не одна! Рядом, наверное, здоровый муж…

Даврон почувствовал жжение в груди. «Да, так трудновато жить», – подумывал он.

Однажды…

В полдень.

Однажды, собирая рассыпанное зерно, Даврон увидел женщину на холме. Он не мог понять, куда она смотрит, – сюда или в другую сторону?

Но женщина стояла там!

Сердце Даврона ёкнуло.

Солнце пекло нещадно.

Кроме Даврона никого не было.

Вдали слышался шум комбайнов.

Даврон бросил лопату, стряхнул пыль с одежды, расчесал пальцами волосы и поспешил в сторону холма.

Приблизившись, он увидел, что женщина смотрела не на него, а на дорогу. Разочарованный, он сник, но ему и в голову не приходило вернуться назад.

– Не уставайте, соседка!

Женщина, прикрывшая рукой, как зонтиком, глаза, вглядываясь в дорогу, посмотрела на него, и на лице ее появилась улыбка.

– Идёмте, сосед.

– Увидел, что вы махнули рукой, стоя на холме, решил, что меня зовете, и прибежал, – пошутил парень.

– Никак нет! Не махала рукой! – мило возразила женщина.

Даврон почувствовал доброжелательность и продолжил:

– Внезапно увидел. Смотрю, кто-то машет рукой…

– Э, всё это неправда, вы меня смущаете. Я высматривала, не едет ли муж.

– Он куда-то уехал?

– Да арбузы поспели. На базар повёз.

– Вы же обещали угостить меня, как поспеют арбузы.

– Да, говорила, помню. Ваш я отложила. Сейчас принесу из чайлы.

Бахорой стала спускаться с холма.

– Вы не затрудняйтесь, я сам схожу.

Бахорой остановилась и странно, искоса, посмотрела на него.

Даврон понял смысл этого взгляда, однако сделал вид, будто ничего не заметил и безмолвно последовал за ней.

Но войти в чайлу не посмел, остановился чуть дальше...

– Я сейчас… – сказала Бахорой и вошла в чайлу.

Спустя некоторое время в платке, соскользнувшем на плечи, она появилась с довольно-таки большим арбузом.

– Вот ваша доля…

Даврон и не представлял, что у женщины такое белое лицо. Замер от удивления. Но тут же взял себя в руки.

Приняв тяжёлый арбуз из рук женщины, положил его на землю. Не прошло и минуты, как он снова взял арбуз и протянул женщине:

– Я сюда не за арбузом… А вас пришёл увидеть, – сказал он заикаясь, не владея собой.

Бахорой опустила взгляд.

– Это вам! – сказала она и вбежала в чайлу.

Мгновение Даврон стоял в нерешительности. Огляделся. Убедившись, что поблизости никого, с сильно бьющимся сердцем пошёл в сторону чайлы. Но, приблизившись к ней, испугался и отступил. Огромный пёс, выскочивший из-за чайлы, лаял и кидался так, будто сейчас цепь порвёт.

Бахорой вышла и успокоила пса.

– Ох и злой… – сказал Даврон, посмотрев на собаку с красным высунутым языком.

Бахорой стояла возле чайлы, а Даврон поодаль. На обоих почему-то напала паника.

– Муж… сейчас приедет… – сказала женщина тихо.

– Гоните?.. – взглянул ей в глаза парень.

Бахорой отвела взгляд.

– Я бы хотел немного поговорить… – он приблизился к женщине.

– Муж приедет…

– Когда он уехал?

– Позавчера.

– И вы уже два дня одна?! Не боитесь?!

– Сиртлон же есть…

– Если бы я знал… то вчера…

– Не говорите так!

– Хочется сказать…

– Стыдно!

– Может, и так, но… – парень со смущенным выражением лица подошёл к чайле.

– Вы жену… не любите?.. – осмелилась спросить женщина.

– …

– Почему вы молчите?

– Не знаю!

– Наверное, вы на днях поругались…

– Да, но это не причина.

– Тогда…

– Не говорите! – Даврон приблизился к женщине. – Молчите!.. Ничего не говорите…

От жаркого дыхания мужчины Бахорой потеряла самообладание.

 

Теперь он не скучал, карауля гумно. Целыми днями думал о Бахорой... Когда темнело, он кружил вокруг холма. Ждал, пока Абдурасул повезёт в мотоцикле арбузы на продажу.

– Соскучилась… – шептала ему на ухо женщина всякий раз при встрече.

– Целый день думал лишь о тебе… – говорил парень ей в ответ. Потом усмехаясь спрашивал: – Наш брат уехал с арбузами на базар?

– Не смейтесь над моим мужем, – просила Бахорой. – Он ради меня старается.

Даврон сердился:

– Как ради тебя? И оставляет одну в таком огромном поле?

– Вы ревнуете?

– Конечно!

– Знайте, он лучше нас.

Даврон ничего не ответил. Женщина была права. Он признал это. «Есть ещё одна женщина, которая лучше нас, – хотелось сказать ему. – Интересно, – думал он, – спит со мной, а заступается за мужа!»

Эта мысль вызвала у него раздражение. И он оттолкнул женщину.

– Что случилось?.. За что?..

– Твой муж неделями торчит на базаре, говоришь, будто не догадываешься о том, что он делает?! Нашёл, наверное, одного поля ягоду… не знаю, сейчас с какой…

– Он живёт ради меня! – произнесла женщина уверенно.

Даврон оттолкнул ее и встал.

Бахорой заплакала.

Чёрные, как ночь, волосы раскинулись по её плечам.

 

Прошло два дня.

Обиды Даврона хватило только на два дня. Тем более сбор урожая подходил к концу, максимум через неделю-десять дней уже не нужно было ничего караулить. Неизвестно, куда ещё отправит его бригадир на работу. Но отсюда он точно уйдёт. Так что… Даврон не смог забыть Бахорой, хоть и говорил, что в течении двух дней не будет думать о ней, но не мог не думать. Ни на минуту не покидали его мысли о ней.

Бригадир разрешил ему однажды сходить домой, но он не пошёл. Специально не пошёл. Помня, что, перед тем как прийти сюда, он поругался с женой Холдон – Холидой. На самом деле ему просто не хотелось. А что если пошёл бы?.. Пойти, чтобы увидеть печальные глаза жены, терзающие душу? Это лишь оправдание, что они поругались… На самом деле и скандала-то не было. «Ухожу караулить гумно. Наверное, будешь приносить поесть?» – спросил он в тот день. Жена подумала немного и ответила: «Нет, не смогу, видимо». – «Почему не сможешь? Так много дел, что ли?!» – рассердился он. А про себя обрадовался, что не сказал ничего лишнего. Что было бы, если бы он сказал: «Что, ребёнок есть, который будет плакать?!» Бог сберёг от этого. «Не хочешь – не приходи, я тоже не буду приходить домой!» Вот и всё, что было. Он хлопнул дверью и ушёл!

Он уверен, что жена его встретила бы как ни в чём не бывало. Но… Даврон не хотел идти.

Его мысли были о женщине за холмом, которая в слезах осталась в тёмной чайле. «Она становится неотразимой, когда распустит волосы, – думал он, представляя её белое лицо в сотый, даже в тысячный раз. – Я смогу забыть её лишь тогда, когда сойду с ума и потеряю память. Это правда, которую я понял за эти два дня…»

Даврона невольно тянуло к холму. Это было не в первый раз. За эти два дня раз пять-шесть он подходил туда!

Наконец, вечером он, сам не заметив как, подошёл к холму, поднялся на него и спустился к чайле.

У Бахорой, которая сидела на коврике в тёмной чайле, от удивления широко раскрылись глаза.

Даврон отдышался.

– Я обидел тебя, знаю… Я такой, немного вспыльчивый, – торопливо заговорил он, упав к её коленям. – Если хочешь, сейчас же женюсь на тебе! Только… Только… Эх!

Даврон внезапно замолчал, склонив голову.

Бахорой побледнела.

– Я не обижена на вас… – сказала она спустя некоторое время. – Я сама виновата, не должна была что попало говорить. Но что поделаешь… – Женщина прослезилась.

Даврон волновался… Сердце сильно стучало… Он не мог отвести глаз от её прекрасного лица…

– Собака привязана? – таинственно спросил Даврон.

Это был их «пароль». Если собака привязана, значит Абдурасул уехал на базар. Через три дня, возвратившись с базара, Абдурасул освобождал собаку.

Бахорой кивнула головой.

– Я бы хотел, чтоб ты развелась с мужем… – осторожно сказал тогда Даврон. – А я – с женой…

– У вас нет детей?

– Как ты узнала?..

– Да так, узнала… – женщина затихла. Опечалилась.

– Если хочешь – завтра же…

– Не могу…

– Не понимаю…

Женщина встала, зажгла свечку в углу чайлы. Опустился полумрак.

Через мгновение женщина подняла свечку. Теперь чайла осветилась. После этого Бахорой где-то нашла тугун и поставила перед Давроном.

– Что это?..

– Все деньги, которые заработал муж до сегодняшнего дня, вот здесь. Он даёт мне отчёт, за сколько продаёт утром, за сколько – вечером, – обо всём. Честно, я его ни разу не спрашивала, почём он продаёт арбузы, и вообще ни о чем! И заниматься дехканством я, проклятая, посоветовала. Учитель, который ни разу не брал в руки кетмень, по моему предложению взялся за чёрную работу. У него нет опыта в дехканстве, мучается, бедный… Боится, что я оставлю его!.. – женщина умолкла.

Наступило тяжёлое молчание.

Бахорой часто дышала, волнуясь.

Даврон, похоже, о чём-то догадывался.

– У вас тоже нет ребёнка… – Даврон не успел закончить.

Женщина откинула тугун и бросилась в его объятия.

– Я тоже хочу быть матерью!.. Я тоже хочу качать колыбель!.. – причитала она, дрожа и прильнув к нему. – Хочу узнать, как это – быть беременной… Хочу знать, как тошнит… Помогите сбыться мечте, брат!..

Даврон сильно прижал к себе женщину. Приник к дрожащим губам своими…

– Может… позже сойдёмся, – сказал он позже... Если что-то изменится…

– Нет.

– Режешь не задумываясь!

Женщина ответила спокойно и ясно, будто давно обдумала свой ответ, будто вынося строгий приговор:

– Да!

Они снова встречались.

Теперь женщина сама давала знать, когда уходил муж, встав на холм.

 

– На днях закончится работа по уборке пшеницы… – сказал парень однажды.

Женщина промолчала.

– Ты спишь?

Молчание.

– Скоро, наверное, я уйду отсюда. Может, договоримся? Ты объяснишь мужу, а я – жене…

– Нет, нет, нет! – возразила женщина с яростью. Луна, посылающая свет через камыши чайлы, отразилась на плечах Бахорой с раскинувшимися по ним волосами.

– А что будешь делать, если вдруг забеременела?

– Не ваше дело!

– С мужем ты тоже так разговариваешь?

– Не ваше дело!

Бахорой оделась и вышла на улицу.

Через некоторое время Даврон подошёл к ней.

Оба долго молча стояли у чайлы. Парень глядел на её волосы, длинное платье из нежной ткани, которое развевалось на ветру, и сердце его билось, как птица в клетке. Комок стоял в горле. В какое-то мгновение он даже дышать не мог. «О Господи, – сказал он, дрожа от волнения. – О Господи!.. Я был с такой очаровательной женщиной, она моя! Вот она стоит рядом!.. Что мне ещё нужно?! Независимо от того, где она и с кем, она есть!.. Я буду чувствовать каждое мгновение, каждую секунду, что она есть на этом свете!.. Что ещё мне нужно?..»

Даврон, кажется, понимал женщину. А Бахорой, делая вид, что не замечает его волнения, наслаждалась ветерком, дувшим ей лицо.

В свете луны её лицо казалось ещё привлекательнее.

Парень обнял её.

– Поднимемся на холм? – шепнула женщина.

– И дальше пойдём… – ответил парень.

– Сначала немного посидим.

Бахорой взяла его за руку и повела в сторону холма.

Они долго сидели там, на холме, разделяющем две жизни, временами поглядывая друг на друга, и молчали. Перед ними простиралось в лунном свете бесконечное поле.

Ветерок бросил волосы женщины в лицо парня. Даврон опустил голову ей на плечо. Глубоко вздохнул.

– Сегодняшняя ночь особенная, да? – сказала Бахорой. – Посмотрите на небо, оно такое звёздное, да?

– Моя звезда в моих объятиях!..

– Завтрашний вечер уже не будет, наверное, таким.

– Почему?

– …

– Что случилось? Почему молчишь?

– Завтра приедет муж…

– Уедет же снова через два-три дня!

– Нет. Теперь, наверное, надолго останется. Спелые арбузы закончились.

– Я приду, где бы я ни был!..

– Не обижусь, если вы не придёте.

– А не думаешь, что я обижусь?..

– Мы встретились в поле, в поле и расстанемся! Сердце чувствует, мы больше не увидимся!..

Даврон промолчал, испытывая странное чувство…

 

По предположению Даврона сезон уборки урожая должен был закончиться через три-четыре дня. Хоть он и чувствовал, что настало время прощания, но думал, что ещё есть возможность… Хоть ещё один день, ещё одна ночь!..

Но, услышав, что уборка кончается, на следующий день растерялся.

– Пару дней отдохни дома, затем выходи на поле, – разрешил ему бригадир.

 

Даврон всё кружился на гумне. Подошёл к холму, но не посмел туда взобраться. Ему все казалось, что он вот-вот наткнётся на мужа Бахорой. Но все же не удержался. Взбежав на холм, вглядывался в чайлу возле грядок. Бахорой не видно, наверное, в чайле. Кто-то бродил вдоль арбузных грядок.

Постояв на холме на солнцепеке, он огорченно спустился. Мельком с арбузных грядок его увидел Абдурасул.

Ближе к вечеру Даврон вернулся домой.

Когда зашёл, у ворот его увидела выбежавшая жена. Но, прикрыв лицо платком, побежала в сторону кухни.

Удивлённый Даврон вошёл в дом.

Минут через пять вошла и жена. Её смуглое лицо побледнело, в глазах слезы…

Она тихо подошла и прильнула к груди мужа.

Руки Даврона задрожали…

– Хорошая новость… – сказала женщина, не отрывая головы от его груди.

– Что случилось?..

– У нас тоже будет ребёнок!.. – Холдон-Холида смотрела сияющими глазами на мужа. – Меня тошнит…

– Неужели! Правда?!

– Я предполагала, что так будет, поэтому сказала, что не приду на поле. А вы…

Даврон в недоумении опустил голову.

От радости он то улыбался, то что-то вспоминал, и ему становилось неловко, он краснел, но мысли его не покидало одно прекрасное создание.

 

С утра пораньше Бахорой проснулась, испугавшись и отчего-то беспокоясь. Внутри было как-то неприятно, першило в горле. Поднялась и прошла за чайлу. Её стошнило…

Абдурасул вынес жене халат и накинул на плечи.

– Не подходите сюда! Отойдите дальше!.. – махнула рукой Бахорой. Глаза её слезились, лицо покраснело.

Абдурасул вошёл в чайлу. Но успокоиться не мог. Ему показалось, что не зря её тошнит… Сердце дрогнуло, он стал ходить по чайле из стороны в сторону.

Наконец, умывшись, Бахорой вернулась.

– С утра… Что случилось? Неужели произошло чудо?!. Говори же скорее!

– Похоже, за ужином переела вчера. Желудок болит… – Бахорой старалась не смотреть в глаза мужу. – Я прилягу, желудок сильно болит.

– Хорошо, ложись. Но, по-моему, ты вчера не много ела.

– Ела. Много съела. И вдобавок миндаль ещё…

– У нас есть миндаль?!

– Вы же сами с базара привозили! – Бахорой легла и закрыла глаза.

Абдурасул, взволнованный, вышел на улицу.

Через некоторое время послышалось, как он рубил дрова возле чайлы и поливал землю.

Женщина лежала сморщившись, будто её мучила боль. Опасаясь, что внезапно зайдёт муж, натянула на лицо одеяло… Она улыбнулась! Потрогала живот, будто он уже вырос. Осторожно провела пальцами вокруг пупка. Было незаметно, что там что-то есть. Женщина пыталась то втянуть живот, то надуть. «Говорят, что шевелится, – думала она. – Почему он… Когда тётушка Назокат была беременна, её ребёнок уже в первый же месяц шевелился... Будто бабочки в животе… Или я ошибаюсь?»

Ей стало душно, и она откинула одеяло.

Когда лежишь, незаметно, что тебя тошнит. Бахорой встала. Оделась. Поправила подушки, постель, её не тошнило.

Она огорчилась до слез.

Но ровно через пять часов, когда она собралась готовить обед и наливала в казан масло, ей снова стало не по себе, и её стошнило. Второпях сняла платок и прикрыла рот. После этого она немного успокоилась.

Кое-как пожарила картошку, оставила доходить и отошла от костра. Но ее преследовал запах масла. Будто все было пропитано маслом. Женщина вошла в чайлу. Ей всё ещё было не по себе, но глаза сияли!

К сожалению, и в чайле она недолго просидела. Не вытерпела запаха, шедшего от казана.

Пошла к мужу, который косил траву вдоль грядок. А здесь пахло болотом. Огромное поле источало неприятные запахи. Бахорой почувствовала, что и здесь ей невмоготу. Она боялась, что её стошнит возле мужа, и её тайна откроется.

– Я пойду за дровами, – сказала она.

– Сиртлона тоже возьми с собой.

Бахорой с собакой прошла на холм и спустилась вниз. Ступая по иссохшей траве, стала удалялась от поля. Дошла до места, где растут камыши, и немного успокоилась, вздохнула свободно. Хотела набрать дров, чтоб хватило на целый день, нагнулась и снова почувствовала что-то не то. В воздухе витал какой-то горький запах, её снова стошнило. Но здесь она никого не стеснялась. Вырвала, полностью освободив себя. Ей полегчало. Теперь она убедилась, что беременна. Это обрадовало её. В первый раз она почувствовала себя женщиной. Впервые почувствовала, что она мать. Это было божественное чувство, лучше всех чувств на земле!

Будто в ней поселилось солнце, и оно греет из всех сил – так ей было тепло.

Вокруг тишина. Вселенная наполнена розовым светом. Не слышно даже шелеста кустов и ветерка.

Женщина нагнулась, обратившись к востоку, шепнула со слезами: «Господи… Господи… – сердце билось, будто не вмещаясь, будто внезапно проснулся вулкан у неё внутри. – Господи… – еле шепнула женщина в третий раз. – Спасибо тебе!...» Минут пять она сидела, потом тихонько встала с места. Вернулась назад. Горло пересохло, но на душе было спокойно. Ей казалось, что она не идёт, а парит в воздухе.

Приближаясь к холму, она увидела цикорий, росший на краю дороги, и вспомнила, чему учила тётушка Назокат: если искупать ребёнка в тёплой в воде с цикорием, то не будет никаких болячек. Она остановилась. Одна мысль мелькнула: «Сорви цикорий». Другая – «Остановись!»

Увидела возле чайлы мужа и ускорила шаг…

 

Шли дни.

Осень заканчивалась.

Муж и жена ждали, когда поспеют остальные арбузы.

Даврон приходил несколько раз. Но в неудачное время, и уходил при виде Абдурасула.

Наконец, придя в последний раз, он застал Бахорой одну возле чайлы.

– Наконец-то, наступил день, когда я вижу тебя! – Даврон взял её за плечи и повернул к себе. – Хотел не думать, но всё думал и думал о тебе. Не хотел приходить, а всё равно пришёл…

Бахорой удивилась.

– Я же говорила… можете не приходить!..

– Не соскучилась?.. – повторил парень фразу, напоминающую летние вечера. Хотел поцеловать. Женщина отвернула лицо.

– Муж приедет.

– Когда уехал?

– Сегодня должен приехать!

– Когда?.. Когда увидимся?! Соскучился…

– Было бы хорошо, если бы мы больше не виделись.

– Посмотри на меня! – Парень взял в ладони её лицо и хотел взглянуть в глаза. Но Бахорой оттолкнула его и отошла. – Ты беременна?!

Бахорой заволновалась.

Парень повторил.

– Нет, – ответила Бахорой уверенным голосом. – Нет!

– Ты не такая, как раньше… Может, из-за этого…

– Женщина, которая не беременела 12 лет…

– Ну и что, вот… – Даврон еле удержался. А то бы…

– Уходите, – сказала Бахорой почему-то дрожащим голосом. – Уходите!..

В это время послышался звук приближающегося мотоцикла. Бахорой чуть не сошла с ума.

– Уходите! Сказала же вам, уходите! Вернулся муж! Сказано, уходи, надо уходить!

Даврон вышел из чайлы и пошёл к холму, но Бахорой всё ещё паниковала.

– Это нужно? Вам это нужно было?! Вы же опозорили меня!.. Ради Бога, уходите скорее!

Мотоцикл остановился, послышались шаги Абдурасула.

Дрожа и чувствуя, что роковые минуты её жизни близко, Бахорой села, прикрыв руками голову, будто с неба вот-вот камни посыпятся. Закрыла глаза: будь что будет!..

Прошло 5-6 минут, Абдурасул вошёл в чайлу, но ничего ужасного вопреки ожиданию Бахорой не произошло.

Женщина медленно подняла голову.

Абдурасул снял свой старый пиджак и повесил. Женщина увидела, что его смуглое лицо стало бледным, как у мертвеца. Она не могла встать с места. «Вот сейчас!.. Вот сейчас!..» – думала Бахорой, ожидая сильного удара в голову или плечо. Но…

– Покушать есть? – спросил Абдурасул, вымыв руки и ища взглядом полотенце.

Муж и жена молча поели.

На побледневшем лице Абдурасула были горечь и страдание, он не смотрел на жену, стараясь отвлечься, торопливо ел.

Поев, Абдурасул встал, взял только что снятый пиджак и пошёл в сторону холма.

В эту ночь Абдурасул до утра просидел на холме.

На следующий день к вечеру они уехали к себе домой, в кишлак.

Абдурасул, оставив вещи на айване, опять вышел на улицу.

– Куда?.. – неуверенно спросила Бахорой.

– В чайлу…

По голосу нельзя было сказать, что он в гневе. Голос был очень, очень грустным Грустным-грустным…

Женщина осталась в доме одна. Довольно трогала живот. Немного полегчало. Потом прошлась по комнатам. Вышла во двор. Прошла в сторону сарая. Из-за того что они весной уехали на поле, везде было грязно, накопилось много дел, но Бахорой не хотелось даже ведро поднять, которое валяется на земле под ногами. Из головы ни на секунду не выходило тяжёлое, уставшее, замученное лицо мужа, который не мог прямо посмотреть на нее, вылить весь гнев, сжигающий его изнутри. Чувство стыда охватило женщину. Оно было сильнее того, что её радовало. Сколько ни пыталась она себя отвлечь, не могла; это чувство не оставляло её в покое днями и ночами, не давало жить. Дошло до того, что Бахорой, чтобы освободиться от тяжёлого чувства, которое давило сердце… была готова на любую жертву.

«Я совершила ошибку!» – призналась себе однажды женщина. Я думала только о себе… Стыд!.. Неужели не смою свой грех будущими мучениями, болью?.. Ведь я… я…»

Шёл к концу Декабрь.

Первый снег выпал поздно, дни были довольно-таки морозные.

Женщина поняла, что больше не может выдерживать холод в душе. И в один день… дрожащими руками сняла платок, которым был подвязан живот: «У тётушки Назокат был выкидыш, когда она нечаянно поскользнулась и упала…»

 

Бахорой прыгнула с возвышения во дворе вниз! Никаких изменений в себе не ощутила. Прыгнула ещё раз. И в этот раз ничего не произошло. Когда прыгнула в третий раз, поскользнулась и упала. В мгновение лицо стало синим. Но женщина не обратила на это внимания. Еле встала и с трудом села…

Через некоторое время появилась боль в спине. Боль была незначительной. постепенно охватывала живот… Потом проходила.

«Боль на мальчика бывает несильной, со спины начинается, так говорила тётушка Назокат», – вспомнила женщина. Снова возникла боль в спине. Бахорой удовлетворенно закрыла глаза. Это была родовая боль.

Вскоре боль настолько усилилась, что Бахорой не находила себе места. Еле сдерживалась, чтоб не кричать. В этом состоянии она пошла и заперла на замок ворота. Потом зашла в комнату и заперла дверь.

Боль становилась сильнее.

Женщина ходила туда-сюда по комнате, резко приседая от приступов боли. Сжимала зубы, до крови кусала губы. От сильной боли пот лил градом, но…

Не выдержав, залилась слёзами. Однако во взгляде её замерло удивление: «Как может быть боль столь приятной? О Господи!..»

 

Перевод с узбекского Наргизы

Журнал "Звезда Востока", № 5