Фундаментальное исследование ранее закрытой тематики

На днях мне довелось прочитать книгу, связанную с нашей республикой – называется она «Елена Коровай: иной взгляд. Бухарские евреи в русской культуре». Автором-составителем её является известный американский журналист и музыковед Рафаэль Некталов, который сумел раскрыть неизвестную до сих пор тему, прежде всего, через анализ творчества замечательной художницы Елены Коровай, прожившей в Узбекистане несколько плодотворных лет. 

Рафаэл Некталов

Для исследователя такой подход явился как-бы удобным ключом, позволившим ему окунуться в мир существования и творческой деятельности целого самобытного народа, названного «бухарскими евреями». Это исследование представлено в книге в широком историческом, художественном, культурном и бытовом контексте.

Елена Коровай

Многие русские художники, писатели, историки ещё со времён Российской империи, а затем – в СССР, куда входила Средняя Азия, небезуспешно пытались изобразить бухарских евреев, раскрывая их историю и сущность обособления среди других народов края. 

Что, прежде всего, привлекает в этом фолианте?  Конечно же, фундаментальность, то есть основательность всех суждений и выводов. Книга состоит из 21 аналитических статей самых различных авторов, представляющих науку, литературу, изобразительное искусство, публицистику и культуроведение, в основном московских, но есть среди них и четверо узбекистанцев – Мариника Бабаназарова, Баходир Эргашев, Александр Джумаев и Борис Голендер, что подтверждает актуальность поднятых вопросов и для нас. 

Нет практической возможности комментировать все материалы, достаточно сказать, что затронуты самые различные аспекты рассматриваемой тематики, к примеру: «ДРУГИЕ ЕВРЕИ. ТЕКСТ И КОНТЕКСТ», «ДЕТИ ИОВА: БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ В РУССКОМ ИСКУССТВЕ И РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ», «БУХАРСКИЕ ЕВРЕИ В ТИСКАХ СОВЕТСКИХ РЕАЛИЙ. 1920-ее – ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 1930-х»,  «Cамаркандская легенда о летающем еврее», «Домовладения  “туземных” евреев»  в колониальном Самарканде», «Некоторые страницы этно-социальной  истории  бухарских евреев», «Исаак Лурье и  еврейский музей  в Самарканде», «Музей наследия бухарских евреев в Нью-Йорке», «Семантика контекста в русской литературе конца  ХХ века  о бухарских  евреях», и так далее.

Подчёркнуто, что проложил дорогу русской рецепции Средней Азии и бухарских евреев писатель и художник Николай Каразин, ещё в конце 19-го столетия обнаруживший в Средней Азии абсолютно незнакомый народ, отличающийся от окружающих и одеждой, и манерами поведения и выражения чувств и настроения. Они исповедовали религию иудаизма, старались до минимума свести контакты с окружающим населением и властными структурами. После появления публикаций Каразина интерес к местным евреям резко повысился.

Ценность данной книги, что в ней через призму заданной темы удалось дать широкую панораму художественной жизни Самарканда, Бухары, Ташкента в период первой половины ХХ века, особенно двадцатых годов, отличавшихся яркостью и новаторством. Одной из популярных форм художественной культуры того времени были разнообразные объединения, выступавшие с манифестами и демонстрировавшие методы коллективного формирования нового искусства, к примеру, объединение «Мастера нового Востока», в который входили А. Волков, М. Курзин, В. Гуляев, И. Икрамов, А. Николаев (Усто Мумин), и другие. Они провозгласили отражение нового советского Востока понятным народу, при этом пластическим языком, отличным от старого академического реализма. Среди них была и Елена Коровай, которая впервые в 1923 году отправилась в Среднюю Азию. Таким образом, неповторимая атмосфера Средней Азии стала источником вдохновения для множества художников.  Как и другие, Коровай часто рисует сценки местной жизни, особо выделяя образы бухарских евреев. Вершиной творчества художницы стала серия работ «В бывшем гетто», посвященная быту бухарских евреев.

Елена Коровай. Эскиз к картине «Базар в бывшем гетто»

Среди самых известных полотен этой серии чаще других публикуется несколько произведений, прежде всего «Красильщики».

Елена Коровай. «Красильщики«

В этой работе в полной мере ощущается самодостаточность мастерства живописца, открывающего новое качество цвета, богатство палитры и пластики поз и жестов, отрешенные лица углубленных в свои мысли людей, выполняющих привычную повседневную работу.  На фоне темной ниши – лицо старца, спокойно принимающего неизбежность круговорота жизни. 

В изобразительном искусстве бухарские евреи появлялись не раз, привлекая внимание разных авторов, от Василия Верещагина до Павла Бенькова и Варшама Еремяна, но в основном эти обращения диктовались этнографическим любопытством к национальному типажу, к национальному костюму.

Любопытное сравнение приведено в книге — для Коровай, Николаева, Петрова-Водкина, Разумовской и многих других Средняя Азия стала тем, чем были Таити для Гогена и Северная Африка – для Матисса. Поразительным образом в этом поиске ориентальной экзотики, сулившей новый образный язык, жизнь бухарско-еврейскоих кварталов Самарканда и Бухары оказалась чуть ли не самым востребованным источником художественного вдохновения.

В этот период появились и первые профессиональные художники из среды бухарских евреев, среди них Маркиэль Израилевич Калонтаров (1908–1994), ученик П.Бенькова. Они примыкают к созданной студии АРИЗО, а затем Изофабрике. Надо учесть, что в Узбекистане позднее, нежели в России, прокатилась кампания «борьбы с формализмом» во второй половине 1930-х. Такая отдалённость от центра позволила стараниями И.В. Савицкого создать Каракалпакский государственный музей, где сохранились 5 живописных и немалое количество графических работ Е.Коровай. Елена Коровай провела в Средней Азии семнадцать лет, может быть, самых насыщенных и плодотворных. Заслуга Елены Коровай в том, что она своим искусством сделала мир бухарских евреев широко известным. Созданные ею образы можно сравнить с теми, в которых Марк Шагал воспел свой родной Витебск.

Важнейшее место в творчестве Елены Людвиговны Коровай занимают работы, изображающие бухарских евреев, созданные в начале 1930-х годов. История этого народа интересовала многих исследователей, соприкоснувшихся с этническим многообразием региона. В первые десятилетия XX века бухарские евреи все еще сохраняли многовековой уклад. Повседневная жизнь еврейского квартала была строго регламентирована во всем, от профессиональных занятий вплоть до выбора его обитателями одежды, украшений. Художница застала время перелома в жизни общины, когда рушились древние устои, определявшие обиход народа, столетиями находившегося в униженном состоянии и обособленно проживавшего в так называемых гетто.

Ее этнографизм ограничивается названиями работ: «Бледная еврейка», «В еврейской слободе», «Бухарский еврей» и т.д. Коровай воплощает на холсте и бумаге повседневную жизнь обитателей еврейской слободы, чей облик даже в процессе нелегкого труда полон печального достоинства, а лица и одеяния заставляют вспомнить образы библейских пророков. Изображая колоритные типажи, она улавливает мельчайшие детали жестов и мимики, порой гиперболизируя особенности облика персонажей, подчеркивая со свойственной ей склонностью к гротеску большие носы и глаза своих моделей. Но важнее то, что в работах видится симпатия и сочувствие героям: многие лица, особенно старые, исполнены страдания.

Я писал о непреходящей роли музыкантов — бухарских евреев в том, что, ими сохранились основные мелодии Шашмакома в 19 веке. Узбекские и таджикские исполнители подхватили их вокальное искусство, а Юнус Раджаби сумел разыскать и включить в музыкальный оборот сотни мелодий этого уникальной формы вокального творчества. Творческую биографию знаменитого певца, знатока и исполнителя Бухарского Шашмакома Леви-хофиза Бобоханова (Леви Йахуди-хофиза, Леви Бобохана,1873–1926) невозможно реконструировать и осмыслить вне культурной и социально-политической атмосферы той эпохи, вне взаимоотношений ислама и иудаизма в истории Бухары и их культурных традиций, а также технических новшеств того времени – появление граммофон/а и граммофонной записи, в  корне изменившие традиционный мир музыкальной культуры ХХ века.

Выходец из небогатой семьи бухарских евреев, Леви, исключительно благодаря выдающемуся певческому таланту, стремительно достигает высокого положения в дворцовой иерархии музыкантов у двух последних правителей Бухары. Одновременно он становится одним из любимых певцов у бухарских евреев и в целом – в мусульманском Туркестане.

Эти традиции сейчас многократно возоблены у нас и за рубежом, при этом очень активную позицию занимают бухарские евреи в США – выходцы из Средней Азии, в частности Фонд имени Ицхака Мавашева – Институт по изучению наследия бухарских евреев в Америке, который проводит, ставший традиционным, в Нью-Йорке, международный фестиваль «Shashmqam Forever, на котором выступают совместно певцы и музыканты из Узбекистана, США, Израиля и Таджикистана.

Можно говорить не только о фундаментальности, но и об энциклопедичности раскрываемой в книге тематики – здесь, по сути, затронуты все вопросы, доступные сегодняшним исследователям. Жаль, что при этом не упомянут весьма показательный факт – в первый год Великой Отечественной войны узбекский поэт Гафур Гулям написал знаменитое «Я – еврей» для того, чтобы выразить чувства солидарности с народом, который гитлеровцы намеревались уничтожить как нацию.

Гафур Гулям

А как назвать подвиг Кокандской поэтессы 19 века Дильшод, которая написала целый поэтический трактат «О, еврей!»? Она смело изобличала обстановку пренебрежения ханов и баев к евреям, как людям второго сорта. Именно феодалов и священнослужителей того времени, но никак не простых людей Коканда. Но и позднее советская идеология в самом деле стремилась скрывать истинное положение этой достаточно большой прослойки населения Средней Азии.

Впрочем, в книге приводится весьма показательный пример, подтверждающий факт существования в русской литературе советского периода темы еврейства в полутабуированном режиме. Описывается случай, когда в 1965 году писатель Яков Кумок принес в «Новый мир» рассказ «Михоэлс» Александр Твардовский отказал в публикации со словами: «Мне еще еврейской темы не хватало». Уверенно можно добавить, что один из лучших композиторов Узбекистана Сулейман (Соломон) Юдаков так и не был удостоен высокого звания «Народный артист СССР» только из-за 5-й графы в анкете.

Ало ХОДЖАЕВ, кандидат философских наук

Источник