Ашот ДАНИЕЛЯН Сады души моей

Верность

 

Будь мне верной в сумме неверностей,

И подробности отпустим в юность мы.

Режь ревнивое сердце без скромности

Обнажённым ножом нежности.

 

Будь мне верой за шаг до пропасти.

Впасть бы в пасть к твоей откровенности.

Ветра, света и лифта скоростью

Я влетел в тебя – слеп, бессовестен.

 

В переходах на стенах, на личности

Есть потребность писать непотребности,

Доберись до души моей древности

Доберманом души, пока стих не стих.

 

Будь мне первой в ночи и в вечности,

Обналичим к чертям приличия!

И в обличии праздника разностей

Вместе мы с тобой – только порознь.

 

Тишина-музыка

 

Тишина – это тоже музыка,

Иногда она даже больше

Условностями обросшего

Музыкального языка.

Но есть ли путь осознать сполна,

Будучи мыслей узником:

Где закончилась тишины музыка?

Где началась тишины тишина?

 

Дерево

 

Я – Дерево. Сердца спил

Скажет, сколько во мне тоски.

Я рос под прохладой рос,

Где звёзды во мгле низки.

 

Я древний, как рыба-меч,

И мачт из меня не счесть,

В короне кроны маячат

Побеги нелепых мечт.

 

Я – Дерево. Зимний лес

В холод, как колокол – гол.

Неси мой берёзовый крест,

Осиновый выруби кол.

 

Я видел грани, предел:

Как ветер влетает в грот.

Как море, раскрывши рот,

О скалы оскалы рвёт.

 

Я, видимо, крепко спал

(деревьям свойственно спать),

Когда мой стан стал стрелой,

Запущенной к небесам.

 

И я не чувствовал боли,

Когда от удара молний

К утру превращался в дым

И плыл пеленой по полю.

 

Я –Дерево. Сердца спил

Скажет, сколько во мне любви!

 

* * *

 

Поздно! Ватных поцелуев гроздья

Оставят привкус горький как миндаль.

Мне кажется, мы превратились в воздух,

И кони, раздувая ноздри,

Вдыхают нас и мчат куда-то вдаль.

 

Там, где таится ночь, где не смолкают грозы,

Где гнёзда вьют диковинные птицы,

Я загадал тебя на падающих звездах,

Я думал, что для радости был создан.

Но от чего в душе печаль гнездится?!.

 

У тишины есть свой незримый отзвук,

В пустыне пустота – очарованье!

А я забыл, в чём мой заветный козырь.

Ты медлишь? Ватных поцелуев гроздья,

Из них последний – поцелуй прощанья!

 

Память четырех стихий

 

1

Память Воды хранит

Шепот ночных кошмаров,

Таинство мартовских ид

И сахар песков Сахары.

 

В ней радость былых застолий

И горечь девичьих слез.

В ней тонет безвольный Голем,

Творит чудеса Христос.

 

2

 

Память слепого Огня –

Пламенность заклинаний,

Финал полутьмы, полудня

И темя быков на заклании.

 

Алеет язык пёсий,

Квартира теплом облизана.

А в ней как зола – проседь

Прошлых твоих жизней.

 

3

 

В памяти сухоВея

Люди неверно сшиты

Нитью воздушного змея,

Трассами мессершмидтов.

 

В ней тихо колышется колос,

Любовных интриг накал.

В ней чей-то несмелый голос

Молитвы в свирепый шквал.

 

4

 

Память немых Камней.

В ней скрип колеса рикши.

Как нищий на днище дней

Поникшая тень Ницше!

 

Быть может, не самый лучший

Хрипло звучит мой стих.

Услышь его, живущий

Здесь в этой будничности.

 

В поиске высоты

 

То место, где я бы хотел умереть

Не от тоски или с горя,

А гипотетически, если бы смерть

Застигла меня на взгорье.

 

У взгорья есть стать. Здесь ветер как плеть.

Здесь небо становится низким.

Прощальный костер, чтобы встретить смерть

Немного по-зороастрийски.

 

Обритым, босым, немым как монах

Залечь под скалу и забыться.

Остывшие звезды узнать в валунах

Под плач полуночной птицы.

 

В предгорьях не ищут ровных дорог,

Таких, что аршинят долины.

Здесь ясно без слов, вертикаль – это Бог,

А горизонталь – Богиня!

 

Продрогшим туманом дымится овраг.

Здесь звонкая тишь и высь.

Здесь раненный в грудь умирал варяг,

Остывала старая рысь.

 

Наброшен закатного неба шелк

На всех, кто в степи остался.

Но лучшая участь у тех, кто ушел, 

Кто высоте достался.

 

Кто видел тайну, закрыв глаза.

Кто не утратил веру.

Кто знает! Хрустальная стрекоза

Летит над горою Меру!

 

Мне б время и место узнать до поры,

Ведь я не спешу, не скрою. 

Но аз, недостойный Великой Горы,

Присматриваюсь ко взгорью.

 

Там, в садах моей души…

 

Я завещаю Вам сады,

Сады, горевшие в обидах

Таких причудливых либидо,

Но не избегшие беды.

 

Сады, в которых Вы на «ты»

С деревьями, что пирамидят

И неприкрытость наготы

Глазными яблоками видят.

 

Я завещаю Вам сады.

Мои сады Семирамиды.

Души, отправленной к Аиду,

Не безупречной чистоты.

 

Здесь от Платона и де Сада

Мой разум тенями обвит.

Здесь занемог я от досады,

Но говорил, что от любви.

 

Из глубины щебечут птицы:

Скворец, синица, коростель.

И там последний выстрел снится

Тем, чья проиграна дуэль.

 

И не святой, и не злодей

Я смутно вспоминаю детство,

Где получал сады в наследство

От незнакомых мне людей.  

 

Быть может, Вам и не нужны

Дары, врученные с поклоном,

Но по кармическим законам

Принять Вы все же их должны. 

 

Я завещаю Вам сады.

До истончения, до срока.

Я подпишусь древесным соком

Пред тем, как превратиться в дым.

 

Через года в ночи услышав,

Уж не пугайтесь Вы торопко,

Как я стучусь в окно к Вам робко

Расцветшей по апрелю вишней.