НАМ ПИШУТ. ИСТОРИЯ ГОРОДА ГРАНИТНЫХ КАРЬЕРОВ

Местечко Коростышев раскинулось на высоких гранитных берегах реки Тетерев. Это совсем недалеко от Киева, чуть больше 100км. Особенности ландшафта предопределили его фортификационное назначение в далеком прошлом, и курортное в недавнем. Однако после 1986 г. Коростышев во многом утратил свой рекреационный потенциал и стал ассоциироваться в массовом сознании жителей Киева и области с выездом на однодневный отдых. Для более пытливых туристов сохранились остатки имения графа Олизара  и костёл середины 18 века, служивший усыпальницей вышеупомянутой помещичьей семьи. Однако нашей целью все же была в первую очередь еврейская история этого славного штетла.

Еврейская община в Коростышеве известна с 16 века. С одной стороны, община известна давними хасидскими традициями. Во 2-й половине 18 века тут жил рабби Меир- ученик одного из проповедников хасидизма Зеева-Вольфа из Житомира. В начале 19 в. в местечке основал хасидскую династию рабби Моше, внук Менахема-Нахума Тверского, основателя Чернобыльской династии. Ныне об этом напоминает разве что памятный знак на месте огеля рабби Моше. Эта местность застроена жилыми домами начала 1950-х, и даже хранитель местного исторического музея, в целом неравнодушный к еврейской истории, знает только о самом факте существования тут хасидской династии, и не более того. Вот уж действительно - исторические открытия, находящиеся на расстоянии вытянутой руки…

С другой стороны, Коростышев - родина выдающегося еврейского поэта-модерниста, члена ЕАК Давида Гофштейна. Именно его личность находится в центре внимания еврейской экспозиции музея, а директор музея был знаком с его братом, который всю жизнь проработал парикмахером в местечке. Сохранилось здание рабочего клуба, в котором Гофштейн проводил поэтические вечера в 1920-1930-х, когда еврейская пролетарская культура на идиш активно поддерживалась властью в противовес реакционно-клерикальному ивриту. По поводу этого здания у нас возникли сомнения, касающиеся его синагогального прошлого, однако сайт myshtetl однозначно идентифицирует его как бывшую синагогу. Возможно. Фасад  свидетельствует именно в пользу синагоги, но нас смутило наличие довольно старого чердака и покатой крыши. Такие крыши характерны для деревянных синагог Белоруссии, в каменных с таким не сталкивались. Возможно, перестройка произошла в 1920-х…

Поиск сведений о сохранившихся в местечке зданий синагог результата не дал. שול мы действительно не нашли, однако помимо вышеупомянутого здания, аккурат напротив ДК, в котором находится музей, увидели заброшенный магазин «Сніжанна». И вот это наверняка бывшая синагога, по архитектуре идентична Екатеринославскому «Ашкеназу». В фасаде до сих пор можно различить неомавританские мотивы, отсылающие к золотому веку евреев в галуте.

Недалеко от ДК, в парке имения Олизаров, находится местный аналог Марсового поля. Ныне там расположены могилы в основном героев ВОВ, но сохранилось и несколько захоронений бойцов гражданской войны. И один из них, украинец, судя по фамилии, похоронен под мацевой! Оформлена она конечно согласно советскому канону, но мацеву в виде срубленного дерева ни с чем не спутать. Такая форма была распространена в начале 20 века, скорее всего под влиянием эстетики русского модерна, хотя сама символика прослеживается в иудейской традиции с давних времён. Было предположение, что памятник был украден с еврейского кладбища и перепрофилирован, но нет. Прийдя на еврейское кладбище, которое неплохо сохранилось, мы нашли целый участок таких мацев, и все захоронения под ними датируются 1920-1930-ми годами. То есть, надгробие на местном Марсовом поле было сделано еврейским мастером, а заказчик не вдавался в нюансы еврейской символики и исповедовал идеологию пролетарского интернационализма.

В начале 20 века евреи составляли почти половину населения местечка. Нынешний центр, судя по связанным с жизнью и деятельностью Гофштейна местами, был заселён в основном евреями. Идиш звучал и на улицах, и в учреждениях культуры. Однако несколько этапов ликвидации памяти о еврейской истории и культуре: борьба против иудаизма и иврита в 1920-1930-х, оккупация и послевоенная антисемитская политика советской власти в целом достигли цели. Последние евреи из местечка сделали алию после распада СССР, и ныне о еврейском прошлом местечка напоминают только музейный стенд с вырезками из אייניקײַט , стихи Шварцмана и Гофштейна и памятник на месте огеля Тверских.

Вот так бродя по Коростышеву и просто внимательно вглядываясь, приоткрываются целые пласты древней, исчезнувшей культуры.

                                                                                               Владимир Гула, г. Киев