"Звёзды на небе" в Крещенский сочельник загорелись в ГАБТ им. А. Навои

«Звёзды на небе» 17 01 20 зажгли  на вечере салонного романса и лирики Серебряного века в Музыкальной гостиной ГАБТ им. А. Навои настоящие волшебники.  Это ведущая солистка Государственного академического Большого театра Узбекистана имени Алишера Навои Рада Смирных (контральто), известный концертмейстер оперной труппы театра Людмила Слоним  (партия фортепиано), а также автор проекта и ведущий программы, заслуженный деятель искусств Республики Узбекистан Андрей Слоним (композиция, режиссура, поэзия).

    

Серебряный век ассоциируется в нашем сознании, прежде всего, с выдающимися литературными именами первых двух десятилетий ХХ века: поэзией А. Блока, А. Ахматовой, М. Цветаевой, О. Мандельштама,

Н. Гумилёва, Вл. Набокова,  Д. Мережковского, З. Гиппиус, К. Бальмонта. Мы значительно меньше знакомы с романсным наследием Серебряного века, хотя оно исчисляется не сотнями, а тысячами вокальных произведений. Наши представления о нём до сих пор ограничены двумя-тремя блоковскими романсами, северянинскими "Маргаритками", ахматовским "Сероглазым королём" и именем легендарной эстрадной звезды Вари Паниной. Все остальные романсы, как утверждают специалисты, "не входили в песенный репертуар и редко исполнялись с эстрады". Королями романса слыли Яков Пригожий, Михаил Штейнберг, а не Рахманинов, Римский-Корсаков и Гречанинов. Даже Владимир Бакалейников, отдавший дань "лёгкому жанру", не входил в число этих "королей". Так было до революции.

Начиная с 30-х годов ХХ века, в числе самых запретных оказались имена Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус. Цензурные запреты коснулись других поэтов-эмигрантов: Бальмонта, Бунина, Северянина, композиторов-эмигрантов Рахманинова, Гречанинова, Стравинского, Владимира Бакалейникова, исполнителей-эмигрантов Юрия Морфесси, Надежды Плевицкой, Петра Лещенко, Александра Вертинского. Поэтому, по мнению А.Е. Слонима,  нам ещё долго и скрупулёзно предстоит заново открывать мир салонного романса Серебряного века с его  возвышенными чувствами,  внутренней свободой выражения, тайнами любви и пороков, болью и радостью и многими другими свойствами человеческой души, волнующими нас по сей день.

Пушкинский романсный Золотой век - это поэзия и музыка всей пушкинской эпохи, высшие воплощения которой - вокальное творчество самых великих русских композиторов XIX века - Глинки и Даргомыжского. Высшие воплощения блоковского романсного Серебряного века - вокальное творчество самых выдающихся романсных композиторов ХХ века Рахманинова и Гречанинова. Впервые с пушкинских времен поэзия и музыка оказались не в заданных рамках теорий, а в "свободном плавании", опирались на собственные законы. Серебряный век сохранил традиционные формы, но продолжил поиск новых. Появился термин "стихотворение с музыкой". На первый план вышло поэтическое слово, выраженное с помощью музыки, озвученное стихотворение. Сама проблема первичности не отличалась новизной. "Поэзия и музыка - две силы, пополняющие друг друга, мощь которых удваивается от их соединения", - гласила формула Цезаря Кюи. Романсы на стихи поэтов Серебряного века занимали свою нишу вне эстрады. А.Е.Слоним акцентировал внимание слушателей на том, что благодаря тем же нотным изданиям они были рассчитаны не на публичные выступления, эстрадную популярность, а на домашнее музицирование. Такая самодостаточность была залогом чистоты жанра.  

Русский Серебряный век почти полностью совпадает с хронологическими рамками европейского символизма (1870-1920). Общей базовой основой была идея превратить поэтический язык в музыкальный. Эта музыкальность была впервые наиболее полно выражена в "Романсах без слов" Верлена, впервые вышедших в России в переводе Брюсова в 1894 году. Тогда же прозвучали знаменитые слова А. Фета: "Меня всегда из определённой области слов тянуло в неопределённую область музыки, в которую я уходил, насколько хватало сил моих" (из письма к К.Р. от восьмого октября 1888 г.). 

Вечер  салонного романса в ГАБТ им. А. Навои приоткрыл истоки этого песенного жанра на рубеже XIX-XX вв., его новые горизонты в прошлом столетии и тенденции развития в наше время, познакомил слушателей со многими новыми «старыми» именами.

Блок принадлежал ко второму поколению символистов. Поэзия Александра Блока нашла абсолютно адекватное воплощение в музыке композиторов-современников. С 1906 по 1921 годы Гнесин, Глиэр, Кюи, Панченко, Гертвальд, Крейн, Рославец, Сац, Рахманинов, Гречанинов, Василенко, Юдин, Мясковский, Щербачев создали 30 вокальных произведений на стихи Блока и музыку к двум драмам: "Балаганчик" (Михаил Кузмин) и "Роза и Крест" (Гнесин). По всем "показателям"  «эстрадной» известности Блок, конечно, несопоставим с Бальмонтом, но вполне сопоставим с Пушкиным, у которого 40 прижизненных вокальных произведений. А по посмертным романсам он сравнялся и с Бальмонтом - их более трёх сотен (у Бальмонта - единицы). Правда, у Лермонтова было всего пять прижизненных романсов, более 250 его стихов обрели вторую жизнь в музыке посмертно. Андрей Слоним прочитал на вечере  знаменитую «Незнакомку» А. Блока, наиболее музыкальное стихотворение, близкое цыганским романсам, но с более глубоким содержанием.

На два последних десятилетия XIX века и два первых десятилетия XX века приходится "поздний" период романсного творчества Чайковского, Рубинштейна, Римского-Корсакова, Аренского, Цезаря Кюи и начало творчества Василенко, Стравинского, Владимира Бакалейникова, Мясковского, Прокофьева, Ан. Александрова. Мясковский создал более двадцати романсов на стихи Зинаиды Гиппиус; Прокофьев - пять романсов на стихи Анны Ахматовой; Ан. Александров - романсный цикл по "Александрийским песням" Михаила Кузмина. 

Городской романс - совершенно особое явление Серебряного века. Городские романсы - едва ли не самый "молодой" романсно-песенный жанр. Но некоторые из них вот уже столетие не теряют своей популярности, остаются на слуху мелодии и слова: "Я ехала домой, душа была полна", "Белой акации гроздья душистые", "Ямщик, не гони лошадей!", "Отцвели хризантемы", "Ночь светла, над рекой тихо светит луна", "Тёмно-вишневая шаль", "День и ночь теряет сердце ласку", "Я о прошлом теперь не мечтаю", "Дорогой длинною" и другие. Большинство из городских романсов до сих пор остаются в числе "безымянных". Не потому, что имена авторов слов и музыки не известны или забыты, а потому что таковы законы романсно-песенного жанра, основанного на анонимности. Авторы едва ли не самых известных песен XIX века, ставших народными: "То не ветер ветку клонит" (Семен Стромилов), "Однозвучно гремит колокольчик" (Иван Макаров), "Гори, гори, моя звезда" (Василий Чуевский), -  тоже остались в числе неизвестных, "забытых". Авторы самых известных романсных шлягеров ХХ века разделили их судьбу. Пришло время назвать имена хотя бы некоторых из них - графини Т.К. Толстой, фон Риттера, Марии Пуаре, Николая Зубова, Евгения Юрьева, Константина Подревского, Павла Германа. Все они достойны стоять в одном ряду с самыми знаменитыми именами поэтов и композиторов романсного Серебряного века и нередко звучат на камерных музыкальных вечерах в ГАБТ и конференц-зале епархии РПЦ, которые организует и ведёт  уже много лет А.Е. Слоним.

Как и все другие проекты Андрея Евсеевича, спектакль-концерт «Звёзды на небе» предстал не просто чередой исполняемых произведений, а поставленным и отработанным в каждой детали спектаклем. И в ткани  этого замысла талантливой Раде Смирных было просторно и удобно, она с наслаждением проживала жизнь героини каждого из романсов, сплетая их в единство драматических женских судеб сурового двадцатого века. Тончайший и вдохновенный ансамбль вокалистки с концертмейстером Людмилой Слоним, которая насыщала звучание каждого романса неким почти «оркестровым» многообразием, – был неизменным и одновременно   меняющимся, в зависимости от стиля произведения.

Здесь необходимо отметить ярко выраженную театральность всего представленного действа. Каждое произведение волею режиссёра-постановщика, талантливой певицы-актрисы и концертмейстера превращалось в своеобразно прожитый мини-спектакль с его особой атрибутикой. Рада Смирных то органично и завораживающе работала с необходимой по действию роскошной цветастой русской шалью («Тёмно-вишнёвая шаль»). Она решительно в финале романса («Мы только знакомы...») бросала на крышку рояля прекрасную розу палевого цвета – символ ушедшей любви. В очередной раз Рада горделиво выходила на  условную авансцену  с «положенной» в ту эпоху дамской сигаретой с длинным мундштуком («Мы оба лжём...») и манерно стряхивала на пол воображаемый пепел... Работали убедительно и «ретро-портрет» предмета ушедшей страсти на туалетном столике, и кресло, в котором устало восседала героиня романса «Я ехала домой...», пытаясь успокоиться с дальней дороги, и многие другие важные и тонкие детали скромной, но выразительной театральной декорации.

В контексте программы вокально-поэтического вечера в Музыкальной гостиной ГАБТ в совершенно особенном исполнении Рады Смирных по-новому прозвучали не только известные классические произведения: Н. Римский-Корсаков «На холмах Грузии...» (стихи А. Пушкина); «Я всё ещё его люблю...» А. Даргомыжского (стихи Ю. Жадовской); «Тёмно-вишнёвая шаль», « Я ехала домой...» М. Пуаре (стихи автора), но и малоизвестные романсы. С "Черной шали" Пушкина - Верстовского, впервые прозвучавшей в 1823 году, начинается романсный Золотой век. В программе  вечера этот старинный романс занял особое место как мост между  элитным и городским романсами и вызвал в переполненной Музыкальной гостиной бурю эмоций.

По-женски кокетливо и одновременно завораживающе театрально ведущая солистка ГАБТ Рада Смирных преподнесла зрителям «Чёрный веер» П. Сарасате (стихи в переводе Г. Гнесина). Этот романс перекликался со стихотворением «Веер»  З. Гиппиус  в выразительной декламации Андрея Слонима. Символистские стихи В. Набокова («Окно», «В хрустальный шар заключены мы были...»), иронический «Кудесник» Н. Агнивцева, которые  выразительно прочитал Андрей Слоним, создали особую ауру  на музыкально-поэтическом вечере. В своих анонсах между концертными номерами А. Слоним акцентировал внимание слушателей на том, что благодаря музыке поэзия Серебряного века стала неотъемлемой частью культурной жизни и быта в тех же самых дворянских гнёздах, описанных Тургеневым и многими другими поздними русскими писателями.

Своеобразным было и то, что постановщик и исполнители свободно оперировали, казалось бы, совершенно разными эпохами, стилями и направлениями. В этот момент становилось ясно, что именно от новаторского романса-спектакля А.С.Даргомыжского и Н.А. Римского-Корсакова произошло множество произведений первых бурных десятилетий ХХ века. Этот «мост» был переброшен и в будущее, воплощённое в поистине великую песню-романс М. Фрадкина «Течёт Волга...». Известный хит прошлого века  был написан гораздо позднее, но в духе Серебряного века  повествовал о том же – «и о любви, и о судьбе…». Своеобразно и поистине «от себя» исполнила Рада Смирных песню-романс М. Фрадкина «Течёт Волга»,  умудрившись не повторить штрихи и нюансы истинно великих исполнителей этого произведения и наполнить его глубоким философским смыслом.  В том же  драматическом ключе была создана изящная миниатюра «Старинный вальс» З. Левиной,  прозвучавшая уже практически в середине пятидесятых, но неразрывно связанная с вечными и непреходящими людскими судьбами и играми страстей, поэтому её так близко к сердцу восприняли зрители в наши дни на знаменательном вечере в  Большом театре.

Именно в этом контексте и на этом поэтическом фоне вспомнили организаторы и исполнители вечера о яркой и трагичной судьбе композитора Бориса Прозоровского, потомственного дворянина, рыцаря мечты, певца красоты и утончённости чувств,  – но пришедшегося «не ко двору» революционным властям, репрессированном и расстрелянном, как тысячи других невинных узников ГУЛАГа... Три романса Б. Прозоровского: «Мы только знакомы...» на стихи Л. Пеньковского;  «Мы оба лжём!..»  на стихи Б. Тимофеева; «Вернись!..» на стихи В. Ленского – были совершенно спеты и прожиты Радой Смирных в органичном дуэте с концертмейстером Людмилой Слоним со всей глубиной, особой экспрессией, утончённостью и изяществом пения, а также  внутренним напряжённым драматизмом.

 Голос  Рады Смирных очень редок по тембру и характеру звучания. Он называется «контральто» и принадлежит к типу самых глубоких по чувству восприятия тембров женских голосов. И сам тембр, и особый темперамент певицы вмещают в себя столько любви, искренности, нежности и силы, что ей веришь, независимо от того, когда она поёт от мужского или женского лица. Театрально разыгранная Радой Смирных в дуэте с А. Слонимом  интермедия «Но я Вас всё-таки люблю!..» неизвестного композитора на стихи  Н. Ленского., также предстала острым по характерности мини-спектаклем. В нём пение солистки оттенялось молчаливым, но весьма динамичным действием её незадачливого поклонника. Изысканная настырность  предприимчивой героини всё более властно опутывала его сетями страстей и женских прихотей. И неожиданные психологические повороты,  и тонкий юмор этой миниатюры  были с восторгом приняты публикой, скандировавшей «Браво!».

В заключение  программы прозвучал редко исполняемый в наше время романс Бориса Борисова на стихи Елизаветы Дитерикс  «Звёзды на небе...», давший название волшебному вечеру. Рада Смирных, певица со своим уникальным творческим почерком и неповторимой манерой исполнения, донесла  до зрителей  главную сокровенную идею этого романса и всего вечера – неистребимое желание любви  - чувства, на котором  зиждется русский романс Серебряного века и служит единению человеческих душ во все времена:

 

Снился мне сад в подвенечном уборе,

В этом саду мы с тобою вдвоём.

Звёзды на небе, звёзды на море,

Звёзды и в сердце моём.

 

Листьев ли шёпот иль ветра порывы

Чуткой душою я жадно ловлю.

Взоры глубоки, уста молчаливы:

Милый, о милый, люблю.

 

Тени ночные плывут на просторе,

Счастье и радость разлиты кругом.

Звёзды на небе, звёзды на море,

Звёзды и в сердце моём.

 

Эта редкая атмосфера единения охватила небывалое количество зрителей, пришедших приобщиться к редкой и интересной теме салонного романса и лирики Серебряного века. Работники театра проявили невероятную смекалку, «мобилизовав» практически всю мебель из всех фойе театра, чтобы рассадить всех желающих. Мне лично, как и многим другим, пришлось выстоять  полтора часа: люди теснились на верхних галереях и боковых проходах, но никто не уходил и, стоя,  народ воспринимал с удовольствием программу и встречал каждый номер горячими аплодисментами. А после завершения зрители  вручали исполнителям цветы, благодарили их и  ещё долго под свежим впечатлением от концерта не желали расходиться.

Итак, удивительный вечер «Звёзды на небе» родился и состоялся на самом высшем духовном  и художественном уровне. Все три ярких его участника в полной мере сумели передать богатейшую гамму чувств русского романса и поэзии Серебряного века. И было ещё одно чудо – непрерывный творческий и духовный  диалог со зрителем, который ушёл из театра обогащённым не только волшебством Крещенского сочельника, но и предчувствием блоковской весны, когда «Ветер принёс издалёка / Песни весенней намёк, / Где-то светло и глубоко / Неба открылся клочок».

 

Гуарик Багдасарова

Фото: Юрий  Полянский и Сергей Мартыненко