| Мы освещаем новости культуры Узбекистана: театр, кино, музыка, история, литература, просвещение и многое другое. | 
|
|
|
 |
|
06.05.2019 / 16:49:29
БОРЩ У МАЙИ БЕССАРАБ Были, есть и будут гении. Жизнь их не всегда усыпана розами. Розы потом, к надгробью… А на этой грешной земле их распинают, сжигают, на них кричат «Ату!». Жизнь гения – это медленное восхождение на костер. Есть гении- одиночки, но есть гении, которые просто не могут жить без собратьев по духу… И чем страшнее эпоха, тем сложнее гению. Гением- ребенком был Ландау. Друзья называли его просто – «Дау». Я услышала как- то фразу: «У Ландау была любимая женщина -Консуэло». Подробностей никто не знает… Звоню Сергею Петровичу Капице. -… А Вы слышали что - нибудь о Консуэло? - Нет. - Но ведь Ваша семья и Ландау… - К сожалению, я ничего не знаю об этом.. Но у Льва Давидовича есть племянница – Майя Бессараб, может быть, она тебе поможет… Звоню ей. Слышу удивительный колокольчик, девический голосок… Надо же, совсем молоденькая… - Майя…Майечка… Можно я к Вам приеду? - Конечно!!! - Но не одна?.. - Конечно!!! Сначала метро, а потом автобус, он ходит по трамвайным путям. Приехали вдвоем, замерли у двери… На пороге – она! Майя Бессараб – племянница Ландау! Повзрослевшая гимназистка! В белой кофточке ч черной юбке, шарфик, волосы с рыжинкой, а глаза с чертинкой… Кокетливый наклон головы, ласковый, но цепкий , изучающий взгляд. - Проходите! Проходите! Обувь не снимайте: у меня беспорядок, я только переехала. - Без обуви лучше! Ноги промокли… Комната: два письменных стола, три пишущих машинки, на столе – Александрийским столпом – остов настольной лампы, рукописи, белые листы, стеллажи с книгами, шкаф, на шкафу икона, два индийских слона из сандала, японские нецке, фотографии и акварели, акварели, акварели… Акварели всюду: на стенах, на столе и в креслах – живые, прозрачные, светящиеся… - Майя, Майечка! Кто художник? - Это мой хороший друг из Сухуми – Бернадин. Сухумские ночи, дворики, но ассоциации литературные – то тургеневский парк из «Аси», то «Майская ночь» Гоголя, то Болдинская осень Пушкина. - Деточка! Обуйтесь! - Нет! Нет! Мне и так тепло! - Хорошо! Я сейчас… Поворачиваюсь - загадочно улыбающаяся Майя, в руках пара туфелек… - Примерьте! - Ой! Как раз! - Вот и берите их себе! Дарю! - А можно?!. - Конечно! Мне дочь моя, Ирина, привезла, а я не ношу. Вдруг вижу фотографию на журнальном столике. - Майя, это Вы! И Вам восемнадцать! - Девятнадцать! - Вы здесь – Ассоль! Майя заулыбалась и захлопотала: - Ой, вы же, наверное, голодные! Я сейчас приготовлю свой борщ и поставлю чайник. Тихо, бесшумно, будто фея из «Золушки», упорхнула на кухню. Потом также тихо появилась с китайским чайником и миской картошки, начав ее тут же чистить. - Давайте попьем чаю. А мой борщ варится очень быстро – всего пятнадцать минут! - Ваш дом похож на Китай! - Вы любите Китай? - Да у меня папа с Алтая и … - Мой папа был расстрелян в тридцать седьмом, я всю жизнь его искала и только четыре года назад узнала правду… А чай будем пить из китайских пиал! - Ой как здорово! А на этой фотографии ваша мама? - Да… - Какая красивая и похожа на Веру Холодную! Только не холодная! На столе появились пиалки с фарфоровыми ложечками, сахар, хлеб, масло, орехи, изюм, все как в сказке. Майя кокетливо присела на краешек кресла, готовая упорхнуть на кухню. - Я сейчас быстро пошинкую овощи! - Дау… Дау… И столько в этом «Дау»! Нашла, достала фотографию Льва Давидовича, 1937 год, из следственного дела, на ней отважный и бесстрашный Дау, замученный , но не сломленный. - Вообще- то, он мне не дядя… Его жена Кора – моя родная тетка. Она меня ненавидела… Ой! Я сейчас.. – Майя исчезла на кухне. А мы стали листать книгу М. Бессараб « Ландау. Страницы жизни». Вокруг фотография: неожиданный ракурс, мгновение, в глазах любовь… - Это она, Консуэло!!! Под фотографией подпись: «Майя Бессараб. Снимок сделан Львом Давидовичем Ландау в 50-е годы на даче». Из кухни появилась Майя. - Ой! Борщ… еще чуть- чуть… А Дау впервые увидела тридцать шестом, когда мне было одиннадцать. Однажды прыгала через скакалку во дворе, а он к Коре шел, озирался… - Наверное, чувствовал, что за ним следили. А сколько он был в тюрьме? - Дау во всем любил точность и на этот вопрос отвечал так: «Я сидел один год и один день». В камере было шестьдесят человек, каждую ночь водили на допросы. - Петр Леонидович спас? – - Да, конечно, Капица!.. Но Дау научили, как нужно вести себя на допросах. Его обвинили в том, что он немецкий шпион… У меня в книге об этом написано. – Майя помолчала. – А когда отца забрали, то ближе и роднее человека у меня не было. Каждый день, после школы, я садилась в свой любимый десятый троллейбус и ехала к Дау. Сын у них родился намного позже, я была для Дау, как дочь. Он ведь знал об отце, или догадывался, а мне ничего не говорил. Мама вышла замуж. Отчим был хороший человек, помогал мне учиться до тридцати двух лет. Я же была вечной студенткой! Но у него имелась и своя дочь… Дома была тоска… И я все время проводила у Дау… Ой, забыла! Борщ, борщ! Сидим, рассматриваем содержимое папки, Майя разрешила. Рецензии, переписка с Джоном Пристли, фотографии и письма, письма… Влетела Майя со свеклой, волосы разметались, как у девчонки! - Пейте, пейте чай! А борщ сейчас! - Майечка, а о себе? - Ну сначала я хотела стать физиком! Только из этого, конечно, ничего не вышло. У меня есть письмо этого периода от Дау. В сорок втором мы были с мамой в эвакуации в Ташкенте, а Дау с семьей в Казани, - Майя вынула из папки пожелтевший листок. Вот… Нас потрясла фраза в письме. «… Надеюсь, что вы не забываете веселиться, хотя, конечно, всякие Гитлеры со своими войнами так портят возможности». - Здорово! Ведь это сорок второй… - Да… Однажды Кора стала к нему приставать: «Дау, ты играешь с Гариком, как с котенком. Задавай ему хотя бы задачки». – «Ни за что!» Но Кора не унималась: «Но тогда учи его английскому. »- « Не буду!» Кора начинает злиться: «Но ведь главное – чему- то его научить». А Дау спокойно в ответ: «Главное, научить его радоваться жизни! - Как замечательно! Ведь, в общем- то, в этом и состоит смысл жизни! - Да? Да! Для Дау жизнь была праздником! - Майечка, а куда Вы потом поступили? - Дважды поступала и училась в Институте иностранных языков, его и окончила. Ой! Ой! Борщ! У Маий запели на кухне кастрюли, а у меня в голове вдруг что- то щелкнуло и соединилось! Она же поэт!!! Майя Бессараб! Я же ее давно знаю! Это та самая Майя Бессараб, которая написала много удивительных книг! Вернувшаяся гимназистка опять присела на краешек кресла, в руке луковица, на глаз катятся слезинки… - Расскажите об институте...- Это было смешно! Я родила дочь! Но не знала, что можно взять академический отпуск. Вернулась через год на учебу, а мне говорят: «Сдавайте вступительные экзамены!» - Снова? - Да! И сдала! На втором курсе, любимый педагог дал задание перевести несколько сцен из Оскара Уайльда. Мне было лестно и страшно, но взялась за работу. За три месяца перевела всю пьесу «Как важно быть серьезным» и отправила любимой Фаине Раневской, К.И.Чуковскому и Акимову в Ленинград. - / В папке мы видели их восторженные отзывы./- с тех пор я полюбила Оскара Уайльда! И перевела вторую пьесу: «Веер леди Уиндермер», - из Майиных уст это прозвучало, как музыка звезд,- единым словом- - «Веерледи Уиндермер». - А где ставили эти пьесы? - В Пушкинском и в Малом. Случилось так: открываю газету и узнаю, что в один день идут обе мои пьесы!!! Мне казалось, что теперь моя жизнь будет в розах. Какая я была наивная!.. – Майя улыбалась, теребила луковицу, слезинки больше не капали. - А переписка с Джоном Пристли? - Да, мы с ним переписывались… Огромная пачка писем. Майя скромно молчит. - А много пьес Пристли вы перевели? - Шесть! Но на телевидении сняли только две… Позже переводила Джека Лондона, однако в нем нет поэзии… Владимира Ивановича Даля очень люблю! Написала о нем книгу. Ведь он сорок семь лет писал свое детище- словарь! И это не просто словарь – это поэтический роман жизни! - А у вас много неопубликованного? - Да есть: «Книга об отце» и повесть «Если бы он был Богом» - Ой! Борш! В папке лежал отзыв бывшего главного редактора журнала «Юность» Бориса Полевого на повесть «Если бы он был Богом». Дословно текст не помню, только отрывки, чудо- вищные: «… как это банально! Старо, как мир – любовь побеждает смерть»… - Майя, Полевой – кретин! - А… Это повесть о любви. - Сейчас самое сложное – не книгу написать, а спонсоров найти! А мне некогда: пишу, пишу… Да и не умею… Моей дочери, Ирине, по наследству передалась любовь к Оскару Уайльду. Когда она побывала в Лондоне, то не могла не написать книгу о нем: «Принц- парадокс». Мне кажется, вещь настоящая, Но чтобы опубликовать ее – нужны спонсоры. - Да, это проблема … А над чем Вы сейчас работаете? - Редактирую дневники. Лениздат заинтересовался моей книгой для детей «Рассказы Дау». Дописываю кое- какие главы… Сейчас принесу борщ… он готов! Вдруг на пол выпала фотография, а на ней К.И.Чуковский и Майя, юная и прекрасная, на обратной стороне: « Переделкино, 1958г.». В дверном проеме появилась фея с кастрюлей, лицо торжественное, как у школьника, получившего в один день десять «5»! - А вот и мой борщ! - Запах!!! Что это?! - А вы угадайте!!! Борщ таял во рту. - Майя! Это курага… И соли нет… - Фантастика!!! Да, такой борщ могла сварить только она, Майя Бессараб! - Майечка, а эта фотография? - Это…- / Взяла фотографию./ Да! Чуковский открыл двухгодичные курсы для литературных переводчиков. Мы часто собирались в Переделкино… Незабываемые два года… Корней Иванович был гостеприимный хозяин. Его обеды, конечно, отличались от обедов Ландау… Дау был тоньше… а я по всякому поводу любила цитировать своего дядю. Чуковский однажды не выдержал и взорвался: «Майя, это неприлично – постоянно говорить о вашем дяде! Можно подумать – он академик Ландау!» - «Так он и есть академик Ландау!» - воскликнула я. Какое тут веселье началось за столом!!! Мы тоже долго смеялись. Но вдруг Майя устала – устала от воспоминаний. Посмотрели на часы и ахнули: шесть часов прошло! Как одно мгновение! Майя была грустная… У нас защемило сердце… - Да, - задумчиво сказала хозяйка, - как давно это было, и как быстро пролетело время… - Майечка, напишите, пожалуйста, рецепт вашего борща! - С удовольствием! – Майя Бессараб взяла лист и написала. - Вот, пожалуйста! БОРЩ
И варить пятнадцать- двадцать минут.
- Майечка! А можно мы будем приходить к Вам в гости? - Конечно! Конечно! Обязательно! Я все время дома, пишу, пишу… И такое одиночество в глазах. Дочь с детьми далеко, в другой стране. Не выдержав, я спросила: - Вы - Консуэло? - Нет! Что вы… Мы шли по трамвайным путям. Падал снег. Зажглись звезды. С неба улыбалась полная луна. Было радостно и спокойно. - И все- таки она! Она – Консуэло! Какое счастье, когда рядом с гением есть Консуэло!
НАЛИСА КАВЕРИНА (Москва)
|  |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
