Борис ГОЛЕНДЕР. ХРАНИТЕЛИ ШАРИАТА

29 мая 1919 года Туркестанский ЦИК вынес постановление о расстреле бывшего полковника Павла Павловича Цветкова будто бы за участие в руководстве так называемым Осиповским восстанием в Ташкенте.

На показательном процессе, который проходил в театре имени Свердлова, вина П. П. Цветкова доказана не была, о смягчении приговора ходатайствовали многие общественные организации, даже Верховный революционный трибунал. Но тем не менее П. П. Цветков, знаменитый ориенталист, знаток ислама и шариата, один из инициаторов создания Туркестанского Восточного института, был казнен революционной властью. Увы! В который раз возобладал самоубийственный тезис «Революция не нуждается в ученых», провозглашенный еще палачами великого французского химика Антуана Лавуазье!

Заслуги П. П. Цветкова перед наукой и обществом были очень велики. Труды его хорошо знал и рецензировал академик В. В. Бартольд. Например, книга П. П. Цветкова об исламе сохранила свое значение и в наши дни, недаром главы из нее публиковались в 1995 году в журнале «Звезда Востока». Но бывший штаб-офицер для особых поручений при военном губернаторе Закаспийской области и кавалер высшего турецкого ордена Меджидие, говоривший на семи языках (в том числе на фарси и на узбекском) П. П. Цветков, прежде всего, являлся юристом, и в этом качестве он, к сожалению, в наше время совершенно забыт. Еще в 1911–1912 годах в Ташкенте типография «Туркестанского товарищества печатного дела» выпустила в свет главный труд Цветкова – трехтомную книгу «Шариат и суд» – комментированный перевод применяемого в Оттоманской империи Гражданского Свода. Надо ли говорить, что это было первое полное систематическое изложение кодекса мусульманских законов на русском языке. Таким образом, более века тому назад в Ташкенте П. П. Цветков познакомил русское общество с тонкостями огромной науки мусульманского права.

Специалисты насчитывают только 137 обязательных книг различных авторов на арабском, персидском и узбекском языках, которые должны штудировать студенты во время обучения в высшем исламском учебном заведении – медресе. Большинство из этих трудов относится именно к ал-фикху, то есть к юридическим наукам и толкованию норм шариата.

«Шарий-а» – в переводе с арабского означает «прямой, правильный путь». В широком смысле слова это – философия жизни каждого мусульманина, далеко выходящая за рамки конкретного вероучения ислама. Шариат одновременно является и формальным, и моральным правом, поэтому он глубоко проник в жизнь всех мусульманских народов, в том числе и в жизнь народов Узбекистана. Уже в XIX веке значительное число норм шариата, несмотря на их экзотическое своеобразие, воспринималось как общечеловеческие нормы общежития. Именно поэтому моральная, этическая основа шариата смогла дожить до наших дней, стала частью духовной культуры народа, мощным средством самозащиты семейных традиций, родственных отношений, главных событий в жизни людей. Такой стержень, обобщающий тысячелетний правовой опыт, присущ далеко не каждой современной национальной общественной культуре. В этом смысле народ Узбекистана обладает огромным богатством.

В период тоталитаризма, не имея книжного представления о шариате, люди стали пользоваться устной шариатской традицией, идущей от религиозно настроенных стариков, а также сохранившихся в некоторых семьях сейидов и ходжей.

Как известно, ходжами называют потомков первых двух праведных халифов – Абу Бекра и Омара ибн ал-Хаттаба. Так как и тот, и другой являлись родственниками пророка Мухаммеда, то, по существу, ходжи, как и сейиды – дальние потомки основоположника мусульманской религии.

Роды ходжей населяли в старом Ташкенте целые кварталы, например, махалля Ходжа-тупи в квартале Мергенчи. Немногие из ходжей к Х1Х–ХХ векам сохранили богатства и влияние, но народ всегда оказывал потомкам Пророка известное уважение. Жители Ташкента гордились правом приставлять к своему имени слово «ходжа» не меньше, чем французы дворянской частицей «де», а немцы частицей «фон».

«Как ни странно, – пишет великолепный знаток старого Ташкента Н. Г. Маллицкий, – но титул “сейид”, по местным понятиям, ниже титула “ходжа”, хотя вообще в мусульманском мире “сейид” есть самое высшее и почетное родовое название; оно входило в титулы мусульманских государей Средней Азии и указывает на несомненное происхождение от Пророка.

Многие ташкентские ходжи имели самое прямое отношение к поддержанию и сохранению традиций и преемственности шариата.

Ко времени завоевания Ташкента Российской империей ташкентский вилайет, входивший в состав Кокандского ханства, управлялся несколькими должностными лицами, среди которых одним из главных был верховный судья вилайета – ташкентский казы-калян.

В 1865 году в этой должности состоял Хаким Ходжа сын Нар Ходжи. Было ему в то время около пятидесяти лет.

Он принадлежал к древнему роду ходжей, служившему кокандским властям. Отец главного судьи – Нар Ходжа – был убит восставшими жителями бешагачской части города прямо на улице близ медресе Кукельдаш во время одной из многочисленных в середине прошлого века войн. Оба сына Нар Ходжи, поддержавшие законную власть, были вознаграждены высокими должностями в городской иерархии. Вот в каких словах характеризует официальный ханский ярлык Хакима Ходжу:

«Мы желаем, чтобы в это счастливое время высокая и редкая должность казы-каляна была предоставлена такому человеку, который выполняя соединенные с должностью обязанности, всегда ставит на то благоволение Аллаха, не уклоняется с пути шариата и веры, кроме благочестия и воздержания от худых дел, не имеет в сердце своем.

В этом веке редко, как птица Анка, встречаются люди с такими похвальными качествами и нравами, которые имели бы соответственные времени познания в законоведении и отличались бы воздержанием от дурных дел. Таким человеком, как видно с первого взгляда, оказывается ишан Хаким Ходжа».

В трудное время пришлось жить и работать казы-каляну Хакиму Ходже! В трагические дни осады Ташкента главный судья энергично искал выход из создавшегося положения. Именно он возглавил посольство горожан к бухарскому эмиру Музаффару – наиболее могущественному государю Средней Азии. Напомню читателям, что тогда в ставке эмира под Самаркандом ташкентцы получили обескураживающий ответ: эмир окажет помощь при условии выдачи ему малолетнего кокандского хана Султана Сейида (на верную смерть!)

В этих условиях ташкентскому казы-каляну ничего не оставалось, как поставить оттиск своей печати под известным текстом договора между командующим российскими войсками М. Г. Черняевым и выборными ташкентскими властями. Казы-каляна поддержали и его старший брат, престарелый шейх-уль-ислам Ай Ходжа, а также несколько крупнейших коммерсантов Ташкента.

Конечно, это был текст капитуляции. Но оценивая труды Хакима Ходжи, дипломата и законоведа, следует сказать, что договор начинался такими словами:

«...Мы при сем сообщаем жителям города Ташкента, что они должны подчиняться, согласно повелениям всемогущего Аллаха, и исповедовать правоверную религию Мухаммада, за что на них и на их потомках будет Божие благословение; не отступать ни на одну йоту от законов, установленных им.

Пусть все, поскольку они могут, действуют для выгоды и пользы этой страны...»

Доверие новых российских властей к ташкентскому казы-каляну было столь велико, что начальствование в Ташкенте на время отсутствия русских войск М. Г. Черняев поручал не какому-либо своему офицеру, а ишану Хакиму Ходже. Столь же уважительно относился к Хакиму Ходже и «устроитель Туркестанского края» – генерал-губернатор К. П. фон Кауфман.

Резиденция Хакима Ходжи находилась при медресе Иса Ходжа Казий. Казы-калян умер в Ташкенте не позднее 1877 года и был похоронен в старинном мазаре в махалле Казий-куча Сибзарской части старого города. Ни этой махалли, ни медресе, ни мазара в настоящее время не существует.

По новым законам, принятым в России для Туркестанского края, должность казы-каляна была упразднена, а в Ташкенте выбирались четыре независимых судьи – по числу старогородских районов.

Но сам суд казиев, судивших по шариату, сохранялся вплоть до революции.

Казием Сибзарской части избрали сына последнего ташкентского казы-каляна Мухитдина Ходжу. Это был известный общественный деятель Ташкента.

В числе почетных граждан Туркестана казий ездил в Россию на торжество коронации Александра III, был удостоен личного внимания императора и пожалован российским орденом св. Станислава III степени. Туркестанские генерал-губернаторы не раз награждали его почетными халатами и медалями. В 1891 году Мухитдин Ходжа получил орден св. Анны III степени.

Это был истинный интеллигент. Его гостеприимный дом в старом городе охотно посещали знаменитые путешественники: исследователи Средней Азии, министры российского правительства, приезжавшие в Ташкент, ученые-востоковеды. Мухитдин Ходжа находился в числе первых основателей знаменитого Туркестанского кружка любителей археологии (он был принят в число действительных членов 22 января 1896 года). Вот что писал он в своей статье, посвященной Туркестанской выставке 1890 года:

«По предложению начальствующих лиц и я представил на выставку много книг редкого письма с золочением и рисунками, родословную и документы древних времен (так, например, в числе книг и документов есть рукописи, писанные 500–600 лет назад, а также родословная). И были они разложены в особом павильоне... Генерал-губернатор рассматривал книги и другие предметы и о каждой вещи предлагал вопросы, а я отвечал; спрашивал он и о родословной моего отца, и я дал ответ».

Об образе мыслей Мухитдина Ходжи можно судить, например, по следующим словам из его речи, сказанной 29 июля 1888 года на торжественном открытии восстановленной после землетрясения главной ташкентской Джума-мечети Ходжи Ахрара:

«Повсеместно на земном шаре и во все времена у образованных народов наиболее почитаются две вещи: одна из них – религия, а другая – знание, и каждый человек, оказывающий покровительство этим вещам, более высокой милости оказать нам не может...»

Известный «Туркестанский календарь» под редакцией В. В. Стратонова (Ташкент, 1904) сообщает нам: «Мухаммад Мухитдин Ходжа Хаким Ходжа Ишанов, казий г. Ташкента, скончался 30 марта 1902 года в Ташкенте».

Сын Мухитдина Ходжи – Сейид Махмуд-хан в 1895 году поступил в Ташкентскую классическую гимназию и был первым узбеком, окончившим ее. До революции, как и отец, Сейид Махмуд-хан был выбран казием Сибзарской части старого города Ташкента. Он стал таким же, как Мухитдин Ходжа, хранителем шариата...

Сколько лет нам твердили, что прошлое: все эти нормы шариата, деятели старой мусульманской науки – казии, ишаны – не заслуживают внимания современности! Но подлинная жизнь распоряжается иначе. И сегодня мы с уважением вспоминаем забытые имена выдающихся ташкентцев, которых с полным основанием можно называть Хранителями шариата. Хранителями с большой буквы.

Хранители шариата. Фото неизв. мастера. Нач. XX в.

 

Журнал "Звезда Востока"