В ЛТО "Данко" отметили 127-летие со Дня рождения великого русского поэта Сергея Есенина

 

Данковцы 04.10.22 вновь собрались в уютной мемориальной квартире Сулеймана Юдакова, где всё дышит гостеприимством и многогранным творчеством классика узбекской музыки ХХ века. Среди гостей были барды из ТО «Арча»: Дания Рысаева, Фаузи Мухаметжанов, Мурад Якубжанов, а также узбекская поэтесса Юлдуз Нуралиева. Вечер вела руководитель «Данко» Фарида Бобрик. Она вкратце рассказала о программе музыкально-поэтического заседания, включавшего традиционную рубрику «Листы календаря» и презентацию творчества Дании Рысаевой.

Первая половина вечера была посвящена Дню рождения Сергея Есенина (21 сентября (4 октября)1895- 28 декабря 1925), его поездке в Туркестан, а также его бессмертной поэзии. Ровно 101 год назад Сергей Есенин в начале мая 1921 года приехал в Ташкент, столицу Туркестанской Автономной Республики, входившую в то время в состав РСФСР. Большую исследовательскую работу о поездке Сергея Есенина в Ташкент и Самарканд осуществил ташкентский литературовед, доктор филологических наук П.И. Тартаковский, опубликовав в 1981 году книгу «Свет вечерний шафранного края (Средняя Азия в жизни и творчестве Есенина)». Книгу «Поездка Есенина в Туркестан» написал также Сергей Зинин (5 декабря 1935 - 4 апреля 2013), много лет отдавший изучению жизни и творчества гениального русского поэта.

Краткое пребывание С. Есенина в Туркестане (он приехал в Ташкент 14 мая 1921 года, а 3 июня покинул город) навсегда оставило глубокий след в памяти и сердце поэта. Туркестанские впечатления были дополнены поездками в Баку в 1923 г. и Батуми (1924-1925). В итоге в 1925 году родился самый крупный лирический цикл из 15 стихотворений в русской поэзии: «Персидские мотивы», в которых поэт, по словам научного сотрудника Государственного литературного музея Сергея Есенина в Ташкенте Б.А. Голендера, описал идеальную восточную страну, объединившую любовью к ней разные народы. Этот поэтический цикл, в котором каждое стихотворение стоит особняком, Б.А. Голендер назвал справедливо «антологией восточной поэзии». Мы и сегодня повторяем пророческие слова Г. Гуляма: «Очень русский поэт Есенин стал родным и для нас, узбеков».

Служебный вагон, в котором ехал Сергей Есенин из Москвы в Ташкент, вскоре отцепили и поставили на запасной путь. Нередко Сергей Есенин принимал своих новых друзей прямо у себя в купе. «Приехал Есенин в Ташкент в начале мая, когда весна уже начала переходить в лето, – вспоминал литератор и друг поэта В.И. Вольпин. – Приехал радостный, взволнованный, жадно на всё глядел, как бы вливая в себя и пышную туркестанскую природу, необычайно синее небо, утренний вопль ишака, крик верблюда и весь тот необычный для европейца вид туземного города с его узкими улочками и безглазыми домами, с пестрой толпой и пряными запахами».

На вокзале С. Есенина встретил поэт Александр Васильевич Ширяевец (настоящая фамилия Абрамов, 1887 – 1924). Они были знакомы заочно с 1915 года, обменивались письмами. В 1920 году было организовано Ташкентское отделение Всероссийского Союза поэтов, но это было формальное объединение, в котором не было лидера, не было своей программы. Незапланированный приезд С. Есенина в Ташкент для местных литераторов был незаурядным событием. Сергей Есенин бывал в помещении Ташкентского Союза поэтов, который размещался в небольших комнатах городского Дворца Труда, оставил здесь несколько своих книжек для реализации желающим. Он рассказывал о деятельности литературных объединений в Москве, о проводившихся дискуссиях и спорах, о встречах с читателями.

С.И. Зинин подробно рассказывает о встречах С. Есенина с местными поэтами и московскими друзьями. Среди них были «футуристы» (Г. Светлый), «имажинисты» (В. Вольпин), «крестьянские поэты» (П. Дружинин, А. Ширяевец), поэт В. Наседкин, который стал обладателем книги «Исповедь хулигана» («Имажинисты», 1921) с дарственной надписью на первой странице: «т. Наседкину. В знак приязни. С. Есенин. 1921. 25 мая. Ташкент». В Ташкенте в этот день В. Наседкин оказался случайно, проездом в Россию из Самарканда, где он служил в действующей армии.

Поэты делали попытки познакомить горожан с новыми веяниями в литературе. Здесь в Ташкенте состоялась встреча Есенина с московским писателем И.С. Рукавишниковым (1877 – 1930), автором автобиографического романа «Проклятый род» о жизни русского купечества, который возвращался из Самарканда в Москву. В субботний день 14 мая 1921 года С. Есенин, А. Ширяевец, П. Дружинин присутствовали на литературном вечере ташкентского писателя и пролетарского поэта Семёна Окова (настоящая фамилия Овсянников), который состоялся в Доме имени Луначарского. Есенина приглашают на литературные вечера для чтения своих стихов, предлагают выступить перед публикой о современной поэзии. В Ташкентском клубе Красной Армии он прочитал лекцию об имажинизме и имажинистах. Горожан привлекла афиша, на которой кратко было написано название лекции – «Бунт нас». Такое название предложил сам поэт. По воспоминаниям Е. Макеевой, «особенно тепло публика встретила стихотворения: «По-осеннему кычет сова…», «Песнь о хлебе», «О пашни, пашни, пашни…», а чтение «Исповеди хулигана» многих смутило и шокировало. «Однажды, – вспоминала Наталья Михайловна Саввич, жившая на той же улице, где и А. Ширяевец, – перед началом сеанса в кинотеатре «Хива» вместо оркестра выступили поэты, среди них прочёл одно своё стихотворение и Есенин, делал он это непринужденно и весело, а потом пригласил собравшихся познакомиться со стихами имажинистов, покупать их книги, – помнится, это можно было сделать в помещении Ташкентского союза поэтов».

С.И. Зинин подробно описывает выступление тогда уже известного русского поэта в Туркестанской публичной библиотеке. Литературный вечер состоялся 25 мая 1921 года. По приглашению первого директора библиотеки Н.Н. Кулинского, С. Есенин выступил перед слушателями «Студии искусств», которая называлась также и «Студией живого слова» при библиотеке. Есенина сюда привёл Ширяевец. На своём творческом вечере Есенин читал, по воспоминаниям современников, «Песнь о хлебе», «Песнь о собаке» и что-то из поэмы «Пугачёв». Потом Ширяевец с гордостью сказал, что «мы, ташкентцы, были первыми, кто слышал «Песнь о хлебе» и «Пугачёва», так как они написаны Есениным недавно». С. Есенин передал в фонды Туркестанской публичной библиотеки по одному экземпляру своих книг, привезённых в Ташкент. В отделе редких книг Государственной национальной библиотеки Узбекистана имени Алишера Навои с 1921 года хранятся книги С. Есенина, изданные в 1918 – 1921 годах: «Сельский часослов» (М., 1918), «Трерядница» (М., 1920), «Звездный бык» (М., 1921) «Радуница» (М., 1921). Купить их в то время из-за материальных трудностей библиотека вряд ли могла. С. Есенин покидал зал, получив в награду цветы.
По воспоминаниям А.Е. Николаевой, в первой комнате продавались сборники стихов Есенина. На вечере присутствовало много поэтов: Джура, Ширяевец, Светлый, Вольпин, Дружинин и др. Народу собралось очень много, было душно, окна не пропускали воздуха, так как на них висели желавшие слушать Есенина и не попавшие в зал. Читал Есенин очень выразительно, и его чтение оставляло глубокое впечатление. Овации были бесконечны. Дамы, особенно пожилые, глаз не сводили с Есенина, так как он и внешне был великолепен. «В нищем, по тому времени, Ташкенте, когда на службу ходили в сшитых дома тапочках и даже босые, он был в серо-зелёном костюме и лакированных туфлях. Я не смела попросить у него автограф, как другие, так как была еще очень застенчива», - вспоминает А.Е. Николаева.

Между выступлениями С. Есенин продолжал знакомиться с Ташкентом. Есенину хотелось как можно ближе познакомиться с «живым Востоком». Была организована поездка за пределы Ташкента к знакомому Михайловых узбеку-землевладельцу Алимбаю, который жил в пригородной железнодорожной станции Келес. В гостях у Алимбая Есенин слушал стихи поэтов Востока очень внимательно и напряжённо, он весь подался вперёд и вслушивался в чужую гортанную речь, силясь словно воспринять её внутренний ритм, смысл, музыку.

Большой интерес у него вызывал Старый город с его узкими кривыми улочками, чайханами, одноэтажными глинобитными домами без окон на улицу, невысокими минаретами, на которых аисты вьют гнезда, и большим базаром в центре города. В 1884 году в одном из медресе в Старом городе была открыта первая светская школа для узбекских детей, в которой обучали арифметике, географии, истории, родному и русскому языкам. Во время празднования Уразы русские любили выезжать в Старый город, где с заходом солнца начиналась шумная жизнь. Базары, харчевни, чайханы переполнялись посетителями. На это время всё оживало: сюда приезжали веселить народ балаганы, цирк, фокусники, плясуны. Повсюду шла бойкая торговля лепёшками, напитками, сладостями.
Бывал Есенин и на шумном Воскресенском рынке, расположенном в центре Нового города. В быту этот рынок был известен под названием Пьянбазар, так как увеселительных заведений, где было можно хорошо покушать и выпить, было предостаточно много. На рынке бойко шла торговля как с прилавков маленьких магазинов и торговых лавочек, так и с рук. «Я познакомился с Есениным в мае 1921 года в Ташкенте,- вспоминал дипломат Ф. Раскольников, - на базарной площади в знойный солнечный день. Прислоняясь к выбеленной известкой глинобитной стене, Есенин в новеньком сером костюме скромно сидел в базарной чайхане и с огромным аппетитом ел дымящийся плов с бараниной, запивая зеленым чаем из широкой, как маленькая миска, пиалы. В его глазах сияла безоблачная лазурь знойного ташкентского неба». О далёком Афганистане, куда был направлен посланником Ф. Раскольников, Есенин знал мало, поэтому он внимательно вслушивался во всё, о чём ему говорили. 29 февраля 1921 года в Москве был подписан советско-афганский договор, в котором Россия признавала независимость Афганистана. Россия обеспечивала беспошлинный транзит через свою территорию закупленных Афганистаном в других странах грузов, обязывалась оказывать денежную материальную помощь. Уже позже об Афганистане, который почему-то представлялся Есенину не горной, а с песчаными просторами страной, что не совсем точно с точки зрения географии, поэт вспомнит в стихотворении «Эта улица мне знакома…»:

Видно, видел он дальние страны,
Сон другой и цветущей поры,
Золотые пески Афганистана
И стеклянную хмарь Бухары.

Товарищеские отношения установились между С. Есениным и ташкентским художником Александром Волковым (1886 – 1957). Поэт неоднократно бывал на квартире художника по улице Садовой. Они встретились, будто давно знакомы. Читали друг другу стихи, сидели прямо на полу и рассматривали акварели. Тогда Есенин сказал Волкову: «Так вы же наш, имажинист – мы Вас принимаем к себе, художник Якулов против не будет!». Волков в то время много экспериментировал в живописи… «Часа три сидели мы все вот так на полу, – вспоминал А. Волков. – Вдруг Есенин нервно вскочил, прислонился к стене и стал читать прекрасным звонким голосом. После этого пошли с ним в старый город». С Волковым Есенина могли познакомить А. Ширяевец или В. Вольпин. Возможно, что и сам Есенин проявил инициативу, так как в Новом городе Ташкента об оригинальном художнике часто велись разговоры среди интеллигенции.

Весной 1921 года отмечали первую годовщину открытия в Ташкенте Средне-Азиатского Государственного Университета (САГУ), разместившегося в учебных зданиях на Куйлюкской улице. К этой дате была приурочена и выставка художественных работ А. Волкова, на которой художник выставил новые свои картины и эскизы, сильно отличающиеся от традиционных реалистических полотен. Есть упоминания очевидцев, что на этой выставке побывал и Есенин. Художник показывал ему картины: «Караван», «Солнце», «Женщина на верблюде», «Старый мавзолей», «Арба с собачкой», «В чайхане», серию картин цикла «Восточный примитив». Картины «Беседа под веткой граната», «Беседа под сенью шатра» написаны в манере, напоминающей живопись Ван Гога, рисунки Матисса, полотна Гогена, творчеством которых А. Волков в то время интересовался. С. Есенин не был пассивным зрителем. В 1921 году он проявлял интерес к работам западноевропейских современных художников. «Мы несколько раз посетили с Есениным музей новой европейской живописи: бывшие собрания Щукина и Морозова, – писал И. Грузинов. – Больше всего его занимал Пикассо. Есенин достал откуда-то книгу о Пикассо на немецком языке, со множеством репродукций с работ Пикассо».

Художник Ф. Лихолетов помог организовать небольшой загородный поход. Он вспоминал: «Из наших встреч с Есениным еще запомнилась поездка в предгорья Чимгана, «на природу». Я захватил с собой холст и краски, пытался воспроизвести какой-то пейзаж с буйной зеленью и бурной речушкой, клокотавшей между камнями. Есенин долго смотрел на неглубокий, но злой поток воды, сказал, что она похожа на верблюжью шерсть, и, вздохнув, вспомнил чистую голубую воду речушки своего детства.

Вокруг, казалось, совсем близко, высились покрытые снегом вершины Чимгана. Есенину не верилось, что до них около ста вёрст, и он уговаривал извозчиков поехать дальше вверх по дороге, но они решительно отказались.

В «Пугачёве» сравнение горных рек по цвету с верблюжьей шерстью встречается в заключительной главе, которая в окончательной редакции была дописана в Москве после возвращения Есенина из Туркестана:

Но зато кто бы знал, как бурливо и гордо
Скачут там шерстожелтые горные реки!»

На одной из встреч в доме Михайловых Есенин читал отрывок из «Пугачева». Присутствовавший Владимир Михайлов вспоминал: «Есенин после обеда прочел монолог Хлопуши из «Пугачёва», над которым он тогда много работал. Я слушал очень внимательно и был потрясён силой, звучавшей в этом произведении».
В гостях у ташкентского литератора и библиофила В.И. Вольпина, проживавшего в доме на Иржарской улице в центре Нового города Ташкента, Есенин прочитал целиком свою новую поэму «Пугачёв». В. Вольпин вспоминал, что в конце пребывания в Туркестане Сергей Есенин постепенно стал проявлять тоску по России. Однажды он вышел из кинотеатра «Хива» на улицу, не досмотрев фильма, а там верблюд стоит, склонил к нему свою голову. Есенин обнял его за шею и говорит: «Милый, унеси ты меня отсюда, как Меджнуна…». Пришёл ко мне, сел на пол в комнате возле окна и стал читать стихи: «Всё познать, ничего не взять пришел в этот мир поэт». Потом он написал о Бухаре, которую никогда не видел: «И стеклянная хмарь Бухары». Хоть всю жизнь проживи в Туркестане, лучше не скажешь. Эта хмарь, знаете, что? Зной, смешанный с пылью веков, зной, оплавляющий камни бухарских куполов, их голубые изразцы. И откуда он это знал? Ведь он никогда не видел Бухары. Где же начинается Восток? И еще это, помните: «Я люблю этот город вязевый». Как там сказано? «Золотая дремотная Азия опочила на куполах…».

«Я помню, мы пришли в старый город небольшой компанией, долго толкались в толпе, а затем уселись на верхней террасе какого-то ошхане, – вспоминал В. Вольпин. – Вровень с нами раскинулась пышная шапка высокого карагача – дерева, которое Есенин видел впервые. Сверху зрелище было еще ослепительнее, и мы долго не могли заставить Есенина приступить к еде. В петлице у Есенина была большая жёлтая роза, на которую он все время бережно посматривал, боясь, очевидно, её смять. Когда мы поздно возвращались в город на трамвае, помню то волнение, которым он был в этот день пронизан. Говорил он много, горячо, а под конец заговорил всё-таки о берёзках, о своей рязанской глуши, как бы желая подчеркнуть, что любовь к ним у него постоянна и неизменна».
Есенину как певцу любви, прекрасного, возвышенного, казалось странным, что он за всё время пребывания в Ташкенте так и не увидел открытого лица узбекской девушки, женщины. С. Есенин мог прочитать

19 мая 1921 года в газете «Известия ТуркЦИК» редакционную статью «Женщины Востока», в которой говорилось о «религиозном фанатизме на Востоке и полуживотном существовании восточной женщины, весь смысл которого сводится к процессу деторождения и скотски покорному выполнению властной воли повелителя-мужчины». Эти мотивы через несколько лет у Сергея Есенина выльются в поэтические строки из цикла «Персидские мотивы»: «Мы в России девушек весенних / На цепи не держим как собак» («Улеглась моя былая рана»).

Утром 30 мая1921 года С. Есенин вместе со своей спутницей Еленой Михайловой и московскими друзьями прибыл в Самарканд. О городе ему много рассказывали А. Ширяевец и В. Наседкин. В Европе Самарканд был хорошо известен как важный торговый центр на Великом шёлковом пути. В Самарканде, по воспоминаниям Е. Михайловой, их с Сергеем Есениным приветливо встретил персидский консул Ахмедов, дав им торжественный обед в городском ресторане, где были и другие работники консульства. Поездка на автомобиле позволила С. Есенину познакомиться со многими историческими памятниками города. Консул прикрепил к гостям переводчика, который по ходу экскурсии давал различные исторические справки и пояснения. Гости посетили ансамбль Регистан, рядом с которым расположился шумный базар, и исторический памятник Шахи-Зинда, что в переводе на русский язык означает «живой царь». Это был ансамбль мечетей и мавзолеев, построенных в эпоху исламизации местного населения, которую в VII веке в Самарканде и его окрестностях осуществлял святой Хусам. Недалеко от Регистана просматривался великолепный купол Гур-Эмира, мавзолея великого Тамерлана. Обойти его было невозможно. Гости также осмотрели разрушающийся мавзолей Биби-ханум, построенный Тимуром в 1399 году. Его строили мастера из Индии. Есенин не написал поэтического произведения ни о городе, ни о карагачах, но через год при поездке по Европе 9 июля 1922 года поэт писал в Москву А. Мариенгофу: «Вспоминаю сейчас о (…) Туркестане. Как всё это было прекрасно! Боже мой! Я люблю себя сейчас даже пьяного со всеми своими скандалами…

В Самарканд – да поеду-у я,
Т-там живет – да любовь моя…»

Второго июня 1921 года спустя три дня С. Есенин отбыл в столицу Туркестанской республики на прицепленном вагоне к поезду № 3 «Красноводск – Ташкент». Третьего июня 1921 года состоялся прощальный обед в доме семьи Михайловых на Первомайской в кругу новых и старых друзей. Во время застолья на вопрос художника Ф.В. Лихолетова, мог бы он написать о Востоке, о туркестанской природе, которая вдохновляет русских художников, он отрицательно закачал головой. Но спустя четыре года в «Персидских мотивах» (1925) появились такие строки о выдуманной Персии, словно написанные в Средней Азии:

Улеглась моя былая рана,
Пьяный бред не гложет сердца мне,
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.

По воспоминаниям художника К. Петроваа-Водкина, Есенин вернулся в Москву в полном восторге от своей поездки в Туркестан и очень посвежел. Впереди было многое, и среди всего – горячее стремление повторить удивительное путешествие на Восток, к далёкому таинственному острову поэзии – в Персию. Есенин, мы знаем, так и не попал в страну своей поэтической мечты. Есенин-гость, Есенин-путешественник уезжал, чтобы возвратиться на Восток, но уже в новом качестве – автора и героя великолепных «Персидских мотивов», которые он написал после своей поездки в Закавказье – Баку и Батуми, но это уже другая история из жизни поэта.

…Современник Есенина, поэт Николай Тихонов, справедливо утверждал: «Человек будущего так же будет читать Есенина, как его читают люди сегодня… Его стихи не могут состариться. В их жилах течёт вечно молодая кровь вечно живой поэзии». В ЛТО «Данко» в этот вечер все без исключения читали полюбившиеся произведения С. Есенина. Свои стихи русскому поэту посвятили Олег Бордовский, Татьяна Грушина, Мурад Якубжанов, Сергей Мартыненко.

ГУАРИК БАГДАСАРОВА
Фото автора и Сергея Мартыненко

продолжение следует