Вспоминая о прожитом и пережитом. Когда и почему создавались в Узбекистане колхозы, в которых жили и работали бухарские евреи…

 У каждого из нас было свое детство, свой дом, в котором мы жили  со своими родителями. И от этого  времени зависит многое для дальнейшей  нашей жизни. Именно так и было у меня. Как рассказывает моя мама, в Ташкенте я только родился, потом  девять лет моей жизни прошли в самом настоящем колхозе,  в Сырдарьинском районе Ташкентской области, теперь – Сайхунабадский район Сырдарьинской области.

 

В историческом плане это не так уж много времени, но тем не менее, для меня незабываемые годы. Наша семья  жила тогда в  колхозе «Ильич». Отца  звали Рахмин, он участвовал в войне, был  серьезно ранен и после лечения  демобилизован. Будучи  образованным человеком,  в сельской  школе преподавал  алгебру, геометрию, тригонометрию, был очень уважаемым человеком в тех местах.

Председателем правления колхоза, где все это происходило, был его брат   Масанэл Бабаев. Местные жители его звали просто и понято – Мирсаид-ака. Он пользовался  очень большим авторитетом, поскольку будучи  умелым хозяйственником, очень энергичным человеком , отличным  организатором, в послевоенное время  смог  поставить  на ноги разрушенное хозяйство и превратил свой колхоз в один из лучших  в то время. Как рассказала  нам  недавно ветеран этого колхоза, замечательная труженица, более того, мать-героиня уже в ту пору,  тетя Лио Юсупова, в нем  жило  около  15 семей бухарских евреев. Они очень дружно,  вместе с местными узбеками, работали в поле, выращивали  хлопок, другие сельхозкультуры. Это были очень трудные годы. Помню, как однажды, уже с наступлением холодов, к нашему дому привезли целую машину замерзшего курака и нужно было вытягивать из  коробочек  очень холодные дольки хлопка… Мы делали это вместе с мамой, моими совсем юными братьями и сестренкой долгими часами. Отопления не было, был только сандал, где можно  только было греть ноги....

Наш любимый и очень уважаемый амак, так называли на нашем языке моего дядю Масанэла, этого удивительного человека, работал председателем с 1934 по 1953 годы, сначала в колхозе «Бедори» («Пробуждение»), а потом в нашем хозяйстве.

Он был в большой дружбе со ставшим в ту пору опальным руководителем Усманом Юсуповым и попал под жернова репрессий. Был в заключении с декабря 1952 года, но через 4 месяца, когда умер Сталин, его освободили. Да и как могло быть иначе, он был знаменитый и очень честный председатель.  Хотя потом все бухарские семьи уехали в Ташкент из-за того, что им перестали давать работу, , наш дядя  еще долго не мог расстаться с этими местами и принимал активное участие в освоении целинных и залежных земель в Голодной степи.

Теперь  немного о нашей семье. Моего отца узбекские   друзья и коллеги, школьники звали  Рахим-ака. Он был очень хороший, добрый, добросовестный  человек и я многому у него учился. Светлая ему память. Наша любимая мамочка Тамара, ей уже за 90,  дай ей Бог здоровья, родила в те годы четырех  детей, и вместе с папой они нам дали хорошее воспитание и образование. Мама  работала воспитательницей в детсаду, хотя по профессии, полученной в Ташкенте, была профессиональным зубным техником. Наш колхоз «Ильич» был совсем не плохим, но довольно бедным, да и как могло быть иначе в послевоенные годы. Как говорится, жили, не тужили. Я был старшим из детей. Дома кормить  растущего  ребенка особенно  было нечем, и мама   приглашала  меня, уже школьника,  в обед приходить в детсад, где мне давали тарелку  супа. Только потом, став  старше, я понял, что мама отдавала мне свою порцию этого супа… Остальные, младшие дети были там, при ней…

Как же бухарские евреи  вдруг стали  колхозниками, что этому способствовало… Я знал об этом  не очень много и все время хотел узнать больше,  что же этому способствовало? Тем более, что  жизнь в колхозе  была  в те годы одной  из скрытых форм крепостного права… Ответ нашел недавно в Электронной бухарско-еврейской энциклодепии. Оказывается, есть такая, и всезнающий Гугл помог мне в этом. Причем написал об этом  израильский журналист Геннадий Плетинский, которого мы помним по его прежней жизни и работе, когда он начинал именно в Ташкенте свой путь в журналистику. Так вот, что он пишет  по данному вопросу:

«В 1920-х при ЦИКе СССР был организован КОМЗЕТ (Комитет землеустройства еврейских трудящихся). Подобные комитеты работали также при ЦИКах Украины, Белоруссии и Узбекистана, руководили ими непосредственно председатели Центральных исполнительных комитетов республик. В Узбекистане в эти годы было организовано 28 еврейских колхозов (позже, после укрупнения, их осталось 15). Коллективным хозяйствам туземных (так тогда называли бухарских) евреев предоставлялись в основном пустынные и залежные земли. А таких больше всего было в Голодной степи.
Трудно даже представить, что это были за бросовые земли… Ныне здесь раскинулись десятки цветущих городов и поселков, живут сотни тысяч людей. Но тогда, почти век назад, переселенцы из переполненных еврейских гузаров (кварталов) Самарканда приехали на солончаки и болота. Прибывали группами, каждую возглавлял калантар (староста)». Вот так создавались первые бухарско-еврейские колхозы.

Как отмечает автор статьи Г.Плетинский, было очень нелегко  осваивать такие земли – засоленные, заросшие камышом и осокой. Несмотря на тяжелый климат, малярию, колхозы поднимались благодаря неимоверным усилиям как местных жителей, так и очень трудолюбивых и очень ответственных семей бухарских евреев. Большим авторитетом пользовались председатели колхозов "Коммунизм" Якуб Борохов, "Ильич" – Масанэл Бабаев, "Бедори" ("Пробуждение") – Иосиф Морчабаев, братья-близнецы Давыдовы – агроном Симха и ветврач Сосон, бухгалтер Роза Шимунова и многие другие.

Несмотря на то, что в период массовых репрессий 1930-х деятельность КОМЗЕТов была практически прекращена, а летом 1938-го они были и вовсе ликвидированы, евреи, успевшие осесть на земле, продолжали успешно заниматься крестьянским трудом. Жизнь в бухарско-еврейских колхозах шла по обычному сценарию тех лет: напряженная работа, трудодни, планы и обязательства, общие и партийные собрания, на которых осуждали "вредителей" и "врагов народа". Были и свои радости – концерты, киносеансы на открытом воздухе, празднование советских и революционных праздников».

 Да, именно так оно  и было. Несмотря на то, что мне было еще довольно мало лет, все это я хорошо помню до сих пор.

Два слова о членах семьи дяди Масанэла. Верной опорой ему была его жена, тетя Тово. И дом был под ее неусыпным контролем. И дети нормально росли, и амак был всегда ухожен. Никогда не забуду их сыновей, моих двоюродных братьев Даниила и Мурода. Их уже давно нет в живых, но память о них будет вечной, столько добра они сделали всем нам, всем, кто был в их окружении. Первый был селекционером и выводил новые сорта хлопчатника, был кандидатом сельхознаук. Серьезно заболел после того, как ходил на какие-то замеры на хлопковое поле, где проводили  обработку с воздуха какими-то опаснейшими химикатами… Это стоило моему любимому брату жизни. А добрейший Митя, оказавшись волею судеб в Америке, не смог там найти себя, обрести равновесие, его тоже не стало. Живы и хорошо помнят все это наши двоюродные сестры Рано, Зумрад и Барно, с которыми мы росли вместе в нашем колхозе. Они уже в возрасте, время от времени болеют. Дай бог им здоровья и долгих лет жизни.

 В Квинсе живут и совсем взрослые дети нашего старшего дяди, которого звали Иммануэль, очень хорошего человека. Самые добрые слова могу сказать и о его детях – братьях Борисе, Аркадии и Мише. Они тоже росли с нами в те колхозные времена в Сырдарье. Большой потерей для всех нас стала трагическая гибель в Казахстане другого брата, члена этой семьи, Ильи. Он так еще много мог бы сделать в своей жизни. Можно сказать, что его дело продолжает его сын, очень симпатичный человек, которого зовут Натан. Хотелось бы пожелать доброго здоровья в эти недобрые времена, когда  вокруг столько бед от коронавируса, моим родным братьям Рафаилу и Эдуарду, а также любимой сестренке Светлане.

Кроме дяди Масанэла (Мирсаида), у моего отца был еще один брат, который тоже оставил самый добрый след на земле. У меня каким-то чудом сохранилась его биография, написанная собственноручно, в ней указана дата – 20.10.1937г. И в самом начале он пишет следующее:

 Я, Бабаев Исраэль Хаимович, родился в 1908 году в селении Чиназ Янгиюльского района Ташкентского округа. Отец мой  был кустарем- одиночкой (портным), умер в 1921 году. После смерти отца работала только наша мама (это  была наша бабушка Рахель Бабаева), была мыловаром, так как  тогда в  семье  самый старший  мой брат был 14-летним…

И вот недавно, когда мне вместе с представителем фонда «Ташкент» Олегом Сычаковым довелось принимать участие в приведении в порядок заброшенного полвека назад  кладбища бухарских евреев в Чиназе, произошло еще одно чудо. На одной из могильных плит  мы прочитали, что здесь, в 1921 году, похоронен Хаим Бабаев –  основатель нашего рода по отцовской линии. Конечно, моему волнению не было пределов. Это стало событием для всего нашего рода-племени. И вот стою я у могилы своего деда, который был похоронен в этой земле более 100 лет назад, и думаю, как же неимоверно трудно им пришлось в той жизни, сквозь что пришлось пройти, что преодолеть! И это благодаря им, всему тому поколению теперь у нас совсем другая жизнь.

Конечно же, я побывал в тех местах, где раньше располагался наш колхоз в Сайхунабадском районе. Там все преобразилось, да иначе и быть не могло. В прежние кишлаки пришли новые технологии, новая жизнь,  люди живут уже  совсем по другому.

Ну вот и все,  такая  вот, пусть и небольшая,  бухарская сага прошлого века...

 

БОРИС БАБАЕВ