Когда трагедия предстала праздником…

Может ли сценическая трагедия предстать праздником? Ведь в драматических перипетиях судеб героев трагического спектакля немало горестных моментов, фатальных уходов из жизни, экспрессивных переживаний…

И все же – еще со времен античной греческой трагедии мы знаем великое понятие «катарсис» - очищение души от восприятия самых кульминационных трагических пиков. Потому что театр высокого толка неизменно устремляет наши сердца к постижению позитивного, светлого, того, без чего вообще невозможна полноценная жизнь человека…

Об этом и о многом другом подумалось на недавнем, как думается, невероятно удачном и «сложившимся» спектакле «ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА» (который вот уже почти десятилетие идет в ГАБТ имени А.Навои, неизменно радуя многочисленных зрителей). Сменяются отдельные исполнители, идет постоянное обновление «души» спектакля – и жизнь его продолжается в полноценном развитии и постоянном совершенствовании. Вот и на этот раз в нем предстала целая группа новых исполнителей главных ролей. И хотя об этом своеобразном спектакле мы уже неоднократно говорили на страницах нашего сайта – право же. стоит всмотреться в особенности, привнесенные в его ткань сегодняшними новыми яркими исполнителями.

Опера Н.А.Римского-Корсакова «Царская невеста» - безусловно, предстает сегодня подлинным шедевром мирового оперного искусства. По жанру, безусловно, это – трагедия высоких страстей. Спектакль этот весьма непрост в освоении переменчивой и напряженной физической и духовной жизни его героев. Постановщиком «Царской невесты», заслуженным деятелем искусств Узбекистана Андреем Слонимом, как думается, -в этой яркой, экспрессивной работе театра успешно решена главная проблема – соединение стилистики эпохи действия с убеждающими современными чертами жизни персонажей на сцене. И – что особо важно! – полное соответствие действия на сцене авторской музыкальной драматургии, заложенной в партитуре (что, к сожалению, на мировых сценах сегодня нередко разрушается бездумными и нелогичными постановочными «вывертами», весьма далекими от того, что хотел сказать автор оперы!).

Спектакль решен в стилизованном пространстве эпохи мрачного царствования Ивана Грозного, решен в прочном союзе с дирижером – Заслуженным деятелем искусств Анваром Эргашевым и с художником-постановщиком, заслуженным работником культуры Узбекистана Зубайдулло Батыровым как цельное, красочное «фресочное» полотно. Жизнь героев в этом спектакле невероятно изменчива и динамична – и ни на один момент не ускользает от внимания и сопереживания зрителей. Стилизованно в нем отражено и время действия, – но есть и яркая символика некоторых ключевых образов сценографии. Один из этих образов-символов, это – большие колокола с длинными канатами от их «языков». В эти колокола в радости или отчаянии бьют герои спектакля в самые различные мгновения перипетий своей жизни. А символическими канатами можно оплести, связать неугодных. Не менее ценно и то, что одетые в полном соответствии со стилем эпохи – герои оперы ведут напряженную «жизнь человеческого духа», мысля и действуя как герои подлинно современные.

В театральной терминологии существует такое понятие, как так называемый «ввод» нового исполнителя в определенную роль. В принципе это означает, что в «ткань» живущего спектакля вплетается индивидуальность нового певца-актера. Он должен, соблюдая все постановочные указания режиссера и дирижера – не просто «проследовать» по пути своего предшественника-исполнителя, а наполнить «от себя» образ и роль неким новым, присущим ему смыслом. Это тоже – одна из нелегких задач на театральной сцене. По сути, каждый спектакль с новыми «вводами» - это своеобразная «малая премьера».

Молодой Рахим Мирзакамалов, уже хорошо знакомый ташкентской публике, признанный лауреат многих Международных конкурсов впервые предстал перед зрителем в центральном образе опричника Григория Грязного. И хотя в прежней истории спектакля этот образ ярко и своеобразно раскрывался его старшими коллегами – Мирзакамалову удалось в раскрытии постановочной структуры и в работе с режиссером найти свои убедительные и органичные краски. Свой звучный и тембристый голос певец смог сделать действенным и выразительным средством, интонации его были разнообразными и живыми. Самая трудная задача была решена весьма убедительно – его Грязной постепенно становился жертвой собственной, почти маниакальной страсти к юной Марфе. Страсти, ставшей его некой «навязчивой идеей», исступленной слепой верой в то, что чудесное «приворотное зелье» заставит Марфу страстно полюбить именно его. Этот весьма своеобразный путь решения чётко обрисовал главную суть музыки и драматургии спектакля – эпоха вседозволенности и насилия варварски калечит человеческие души, опустошая и разрушая их. И радуясь принципиальной удаче Рахима Мирзакамалова в роли Грязного – мы верим, что этот его образ подарит нам и дальнейшее раскрытие новых и новых черт в своей сути и глубине.

Особо стоит сказать и о другой молодой исполнительнице – Азизе Мухамедовой. Она воплотила трагический, мятущийся образ юной Любаши в третий раз – и убедила не только красивым звучанием своего «меццо-сопрано», но и высокой органикой и искренностью, но и исконно «своим» началом роли. Точно и четко следуя постановочному замыслу, Мухамедова раскрывает Любашу не как некую «носительницу зла», а как еще одну трагическую жертву обстоятельств. Ее трагическое прошлое, похищение опричниками из родного дома, гибель семьи нанесли незаживающую рану на ее дух. Только любовь к Григорию составляет суть и смысл ее жизни. И когда она с ужасом сознает, что Грязной готов ее бросить ради слепой страсти к Марфе – ее рассудок не выдерживает этой новой травмы. И с особой силой Азиза Мухамедова раскрывает в своей внешне хрупкой героине страшную силу одержимости» мести» ни в чем не повинной Марфе. Это жуткое «восхождение к высокой степени безумства» рисуется Мухамедовой экспрессивно, внятно и предельно убедительно. И страшно воспринимать ее смерть от удара кинжала Григория в финале – только в предсмертном мгновении она становится прежней, любящей, горячей, неизменно верной своему Григорию…

Анжеле Мухаметзяновой, дебютировавшей в образе Марфы, удалось в большинстве случаев убедительно воссоздать, а кое-где – пока наметить возвышенный и чистый (и невероятно непростой!) образ своей особой героини. Ее Марфа живет жизнью грёзы – в разгуле насилия, убийств ее сознанию неизменно предстает прекрасный сад, в котором они гуляли с любимым Иваном Лыковым. Жизнь ее героини органична – и предстает одним из воспринимаемых образов трагических жертв «эпохи вседозволенности», одной из немногих, кто в темноте сумел сохранить Свет духа…

Ряд дебютантов успешно продолжила юная Мадина Базарова. Ей пришлось раскрыть образ еще достаточно молодой соседки купца Василия Собакина – Домны Сабуровой. Главное событие – смотрины царя Ивана для выбора им своей новой невесты – для этой Домны значительно – ведь в числе последнего круга избранниц царя на смотринах – и ее дочь Дуняша. Базарова с ее красивым сопрано убедительно раскрывает и восторженную многоречивость купчихи, впервые попавшей в царские хоромы, и ее хитринку – и проявившуюся в финале искренность и сострадание.

И, конечно, целостность действия прочно воссоздали и опытные исполнители. Заслуженный артист Узбекистана Кирилл Борчанинов, как и прежде, раскрыл образ Собакина-отца в соединении доброты, хитрости и мужицкой сметливости. И в радости, и в горе его Собакин был убеждающим. А красивый бас певца прекрасно раскрыл вокальные красоты этой партии-роли. Народный артист Узбекистана Нормумин Султанов вновь воссоздал своего Ивана Лыкова – трепетного молодого человека, беззаветно любящего свою Марфу, мечтающего о гармонии – но безжалостно сметённого вихрем вседозволенности первым в событиях этого спектакля. Джабраил Идрисов, исполняющий роль «вальяжного палача» Малюты Скуратова практически со дня премьеры – снова порадовал и раскованностью «разгульной» органики, и выразительным и красивым пением. Звучное контральто Рады Смирных и ее теплота, и искренность раскрыли образ Дуняши, также тепло принятый публикой. Бомелий Александра Полонского был эксцентричен, колюч и странен – и в острой характерности тембра, и в угловатой пластике таинственного лекаря – составителя страшных ядов, но воспылавшего страстью к Любаше. Согласно замыслу композитора, безмолвный, но предельно выразительный образ царя Ивана вновь, уже «традиционно» в этом спектакле представил сам постановщик – Андрей Слоним. Приятное впечатление оставила и дебютантка Елена Хафизова в небольшой, но важной роли няни Петровны.

Оркестр под управлением Заслуженного деятеля искусств Анвара Эргашева представлял динамичное симфоническое «поле», поддерживая солистов и хор в раскрытии образов, и в свою очередь – воссоздавая особый трагизм звучащей драматургии. А хор под управлением Народного артиста Узбекистана Сулеймана Шадманова и Натальи Куприяновой – не только ярки и динамично звучал – но и жил на сцене в разных образах и ситуациях со всею полнотой творческой отдачи.

Стоит особо сказать и о публике. Ее вы этот вечер было особенно много – удалось выяснить, что на спектакль были особо приглашены представители многих национальных культурных центров. Зал с неустанным вниманием горячо воспринимал спектакль, отмечая почти каждый номер, а в финале – наградив участников и постановщиков продолжительной овацией. И то, что в преддверии празднования Дня России в столице Узбекистана на таком уровне был воплощен один из высочайших шедевров русского оперного искусства – несло и доброе символическое значение во имя дружбы и сплетения культур разных народов на нашей благодатной земле…

Так что же – может ли сценическая трагедия стать праздником искусств? Безусловно – да! Если постановка и воплощение спектакля осуществлено со всей полнотой отдачи режиссера, дирижера и талантливых исполнителей, если жизнь спектакля вершится доброй и единой «командой» своеобразных творческих единомышленников –то свершается великое чудо единения сцены и зала. И даже проливной дождь с грозой после спектакля не смогли «залить» радость уходящих из театра многочисленных зрителей, души которых были в этот вечер особо «заряжены» устремлением к светлому и доброму…

Гуарик Багдасарова, искусствовед

Фото Михаил Левкович