Он был особенным во всём…

(размышления о личности и творчестве Куванча Мансуровича Усманова в дату его 90-летия со дня рождения)

…Время с неуклонной стремительностью увлекает нас вдаль, мчатся дни, месяцы, годы. В сердцевине сознания запечатлеваются и остаются впечатления и воспоминания о событиях, делах, личностях. Отмечаются даты, которые принято считать «круглыми» по нашим, человеческим меркам – они нужны нам и важны, потому что нам думается, что с их позиций как-то более принято и удобно обозревать и осмысливать минувшее в его обилии событий, личностей…

Куванч Мансурович Усманов. Уже сквозь череду ушедших десятилетий воспринмается его личность, характер, творчество. Воспринимается живо, динамично, с какой-=то особой энергетикой, присущей и ему самому на протяжении всей его жизни. Воспринимается отнюдь не только как воспоминание о яркой, но уже отошедшей в прошлое личности – а в непостижимой особенности именно так, как будто и сегодня он среди нас с его неустанной энергией, устремлённостью к творчеству, с неповторимым взглядом на жизнь, принципиальностью и незыблемостью творческих и жизненных основ и устоев.

И вместе с тем – именно сейчас, в эти дни и часы осмысление рисует его облик, ещё более чётко воспроизводя контуры его личности и дарования. Черты самобытные, не схожие со многими иными, свободные от расхожих свойств привычности.. И, пожалуй, абсолютно особенные во всём…

Куванчу Мансуровичу Усманову повезло и в основах и особенностях его дарования, и в возможностях жизненного и творческого совершенствования в неимоверно особенной среде выдающихся личностей, сформировавших в то непростое, но творчески благодатное время весь цвет педагогического состава нашей консерватории. Волей и талантом великого Мухтара Ашрафи в сердцевине главного музыкального ВУЗа нашей республики сформировалась могучая плеяда истинно ярких личностей музыкантов разных жанров и направлений. Сформировав собственную личность своей волей и устремленностью, Мухтар Ашрафович Ашрафи стал во главе многоцветного содружества музыкантов и сформировал композиторскую, дирижерскую и музыкально-исполнительскую школы Узбекистана, воспитав в содружестве со сворими коллегами многоликую плеяду истинно выдающихся деятелей музыкального искусства.

И Куванч Мансурович, осознав благодатные основы этой музыкантской Школы – энергично и целеустремленно формировал и свою личность, осознавая многие ее объективные и субъективные особенности. Он начал постигать основы оперно-симфонического дирижирования. Отрасли в обширной музыкальной профессии едва ли не самой таинственной, непредсказуемой, во много непостижимой по своим свойствам.

Пожалуй, стоит вспомнить о том, что сам великий Н. А. Римский-Корсаков не уставал повторять свой афоризм: «Дирижирование – это дело тёмное». Давайте же припомним и то, что среди самых выдающихся композиторов истинными дирижёрами были единицы. Великий

С. В. Рахманинов был ярко одарён в сфере дирижирования и исполнял с оркестрами и свои авторские произведения, и творения других композиторов с истинной высотой мастерства. А П. И. Чайковский, как и некоторые другие его коллеги – выдающиеся композиторы - напротив зачастую был в невероятных затруднениях, вставая за пульт, чтобы продирижировать написанными им творениями. Не забудем и о том, что выдающийся немецкий дирижёр Отто Клемперер после перенесённого инсульта перенёс тяжелейший паралич одной из половин своего тела и конечностей. И, несмотря на это кажущееся непреодолимым препятствие к дирижированию – именно в это последний период своей жизни умудрился создать едва ли не самые выдающиеся свои дирижерские творения. А как не упомянуть о шуточном «эксперименте» великого Леонарда Бернстайна, который соединил свои руки сзади на пояснице у основания спины – и ярко продемонстрировал феномен дирижирования оркестром одной мимикой лица, движением бровей! Давайте задумаемся и над достаточно известным случаем, произошедшим на одной из оркестровых репетиций, когда замечательный композитор Арам Ильич Хачатурян дирижировал одним из своих произведений. И испытал явственное затруднение в понимании коллективом оркестра его дирижерской техники. А в зале сидел Дмитрий Дмитриевич Шостакович, который был тепло и близко дружен с А. И. Хачатуряном и высоко ценил его творчество. И вот Арам Ильич подошёл к Шостаковичу и спрашивает: «Димочка, как ты думаешь, почему у нас это место никак не получается?». А Шостакович с присущей ему прямотой и парадоксальностью высказываний ответил: «Понимаешь, дорогой Арамчик – есть два типа дирижёров. Одни дирижируют, а другие – машут!». Арам Ильич снова спрашивает: «Димочка – а я дирижирую, или машу?» - «Машешь, Арамчик, машешь…» - ответил Шостакович.

В контексте смысла сказанного можно с уверенностью утверждать следующее совершенно очевидное и бесспорное. Куванч Мансурович Усманов ДИРИЖИРОВАЛ! Он неизменно и постоянно излучал тот мощный энергетический импульс, который передавался оркестру, солирующим музыкантам, певцам, хору. Передавался с тем необходимым «ауфтактным» опережением, и включал в себя излучение пульса, ритма, нюанса, энергетики и многих иных осознаваемых и подсознательных свойств, которые включает в себя могучие понятие «дирижирование».

И даже в технических, психофизических способах дирижерской техники Куванч Мансурович Усманов был совершенно особенным, не схожим со многими своими коллегами. В канонической дирижерской технике принято и признано – правая рука (в большинстве случаев – с дирижёрской палочкой!) тактирует и дает темпоритмическую установку, левая излучает импульсы нюансировки, штрихов, энергетики звучания. Куванч Мансурович Усманов от рождения был «левшой»… А это означает, что «ведущей», рабочей в жизни у него была не правая, а левая рука, что объясняется особенностями устройства мозга. Людей с подобной особенностью на бытовом уровне – тысячи, они перестраивают свою психофизику на лад своей органики без особых затруднений. А Усманову было необходимо осуществить особую перестройку своего пластического аппарата, фактически, воссоздать свою индивидуальную дирижёрскую мануальную технику. Брать палочку в «ведущую» левую руку К. М. Усманов не стал – это было бы серьёзное и непривычное нарушение традиций. А вот подчинить весь свой психофизический аппарат совершенно своеобразной «лепке» музыки в ее темпоритмах, нюансах, энергетики Куванч Мансурович смог в самой высшей форме – и успешно осуществлял этот сложнейший процесс в течекние всей своей достаточно долгой дирижерской жизни. И многоопытному и прозорливому Мухтару Ашрафи – его замечательному наставнику! – хватило мудрости не пытаться подогнать аппарат своего ученика под расхожую лжестандартность, а направить его на развитие и совершенствование этой своей особой мануальной дирижерской техники. А позднее, когда К.М. Усманов сложился в уже явственную творческую индивидуальность – именно ему поручил М. А. Ашрафи сначала педагогическую ассистентуру в своем дирижерском классе в работе со студентами –дирижерами, а потом все более и более нагружал его педагогической работой со студентами своего дирижерского классаа. Когда же жизненный путь великого маэстро Ашрафи был безвременно прерван – именно К.М.Усманов продолжил плодотворнейшие занятия с учениками дирижерского класса своего великого учителя. И заслужил весомую славу как выдающийся дирижер-педагог, воспитавший множество дирижеров ярких и весомых индивидуальностей…

Жизнь связала меня с Куванчем Мансуровичем буквально с первых лет моей творческой деятельности. Я начал работать на кафедре оперной подготовки и в оперной студии нашей консерватории с 1975 года. Понятно, что и насыщенная концертная деятельность К.М.Усманова, и его работа со студентами, и целый ряд наших с ним совместных проектов консерваторских концертов и оперных спектаклей в полуконцертном исполнении, наряду со многими иными событиями в моей творческой жизни – стали памятными и горячо хранимыми в душе. Именно в этот период Куванч Мансурович осуществлял свое служение и в качестве проректора по учебной работе консерватории. И я должен отметить, что и в каждой из этих ипостасей в самой высшей форме проявились особенности его личности, души и творчества.

Стоит начать с того, что с необычайной требовательностью Куванч Мансурович относился к себе самому. Ни в один из моментов десятилетий, связавших нас в творческом деле, я не могу припомнить, чтобы К. М. Усманов хотя бы на миг предавался бы самодовольству в творчестве и делах, которые он осуществлял. Его устремленность, как у истинно одаренных людей, всегда опережала возможности реального воплощения. И отмечая то, что получилось, он с неизменной энергией устремлялся к тому, чтобы улучшить уже достигнутое. И в педагогике, и на ответственном посту проректора по учебной работе – он был неизменно требовательным и к своим коллегам. Категорически не приемля нерадивости, равнодушия к делу, несобранности, неполноценного исполнения своих обязанностей – он твёрдо требовал от своих коллег безукоризненного служения делу. С той же требовательностью он относился и к студентам – не выносил легкомысленного отношения к профессии, недисциплинированность, недостаточную устремленность к постижению профессии. Но… Но если он встречался с несправедливостью в отношении коллеги, студента, сослуживца, любой одаренной личности даже вне пределов консерватории – он устремлял всю свою энергию на то, чтобы реально помочь человеку, попавшему в затруднения – и зачастую благоприятно решал многие и многие творческие и человеческие проблемы.

Было очень интересно наблюдать за ним и в дирижерском классе. Вовсе не заставляя студента копировать свою дирижерскую технику (которая, повторю, была нетрадиционной!) – Куванч Мансурович более всего заботился о верности психофизического излучения молодого дирижера, о том, чтобы его импульс и жест были понятны оркестру и солистам. Сколько раз он неустанно заставлял своего студента повторять один и тот же момент исполнения партитуры – чтобы дирижерский замысел излучался ясно и чётко, чтобы оркестр и певцы точно могли следовать указанию дирижера. «Нет, это место у тебя получилось неясно, нечётко, тебя не поймут, покажи тут точнее!..» - неустанно твердил он своим ученикам. Причем, очень характерно и важно то, что музыка представала для него не чередой нот и нюансов, а звучащей драматургией с ее контрастами и перипетиями. «Смотри! – не уставал он повторять молодому студенту-дирижеру, - здесь у Алеко истинно трагический момент, Земфира ясно сказала ему, что отрекается от него! Алеко в тоске и страдании! И какой океан эмоций бушует у Рахманинова в оркестре! У 19-летнего Рахманинова! А ведь он с этого периода за всю свою жизнь не изменил в своем «Алеко» ни одной ноты! А у тебя нюанс никак не поменялся! Проснись, дай эту энергию оркестру. Запомни – какой импульс ты дашь – так оркестр и сыграет, так певцы споют!». И этой неизменно принципиальной требовательности он не изменил себе до земных пределов своей жизни…

… Как не вспомнить о насыщенном репертуаре концертных залов Ташкента тех лет! И в зале «Колизей», носившем в те годы имя Свердлова, и в зале «Бахор» шли регулярные симфонические концерты, в программах которых звучали величайшие произведения композиторов мира. И в плеяде дирижеров той поры особо стоит отметить имя Куванча Мансуровича Усманова с его устремленностью к исполнению на самом высоком уровне интереснейших произведений мировой классики и композиторов Узбекистана! А какие имена выдающихся гастролеров озаряли тогда ташкентские афиши! Давид Ойстрах, Леонид Коган. Эмиль Гилельс, Мстислав Ростропович, а из дальнего зарубежья – и Исаак Стерн, и многие, многие другие выдающиеся музыканты. Обширна была и галерея просветительских концертов музыкального лектория, где юным слушателям предоставлялось знакомство с лучшими образцами высокой музыки. Постоянным явлением стала и система прослушиваний новых произведений композиторов Узбекистана, которые становились достоянием общественности именно в исполнении наших оркестров филармонии и консерватории. И имя Куванча Усманова в ряду энтузиастов-просветителей также неизменно ярко и значимо. Как не вспомнить это обновление состояний души, когда после напряженного дня работы в оперной студии консерватории мы с коллегами и друзьями собирались в зале «БАХОР» - и наш симфонический оркестр под управлением выдающихся дирижеров радовал общественность Ташкента высококлассными исполнениями.

И снова, и снова в этой изменчивой смене «кадров» как в кино – в памяти неизменная энергетическая излучательность Куванча Мансуровича – и оркестровая многокрасочность исполнений.

И в этом ряду в памяти живы и наши с ним проекты – и юбилейных концертов Консерватории в «Бахоре», и в большом консерваторском зале исторического здания, и концертного исполнения композиции по опере «ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА» - моего первого режиссерского обращения к этой одной из самых любимых моих опер, и многое-многое, как задуманное с ним вместе и воплощённое – так и оставленное в прекрасных замыслах…И позднее, когда я вошел в штат ГАБТ имени А. Навои как режиссер-постановщик – наши контакты с Куванчем Мансуровичем, встречи и телефонные общения не прерывались ни на миг, сохраняя все свои благодатные свойства. Он горячо интересовался моими работами и в нашем театре, и проектами в Москве, Екатеринбурге, которые удалось осуществлять за эти годы…

Несмотря на своеобразие общения, Куванч Мансурович очень ценил истинные добрые свойства общавшихся с ним людей. Он отнюдь не был «улыбчиво – общедоступным», его «отбор» людей, в качествах которых он не сомневался, был тщательным и очень строгим. Но с теми, кто по своим свойствам удовлетворял его требовательность – общался со всей открытостью, доверительностью и полнотой. Многим близко знавшим его, знаком и его особый юмор, умение весело поделиться забавным эпизодом, шуткой, да в такой заострённо-«театральной» форме, что слушавшие его буквально упивались неподдельным весельем и остроумием!

И вот еще один незабвенный «кинокадр», вместивший большой и значительный этап жизни и творчества. В уже не близком 1995 году примерно в сентябре Куванч Мансурович позвонил мне и сказал: «Андрей Евсеевич, что Вы с кажете, если я предложу Вам поставить «Алеко» в театре, а я бы с удовольствием продирижировал?». Разумеется, я ответил весьма заинтересованным согласием, мы вдвоем пошли к Бернаре Рахимовне Кариевой , которая была в те годы директором театра, и легко договорились о постановке. Материал мы с певцами выучили довольно быстро, уже в октябре Куванч Мансурович стал приходить в театр на уроки и занятия с солистами. Мы очень слаженно и плодотворно провели весь цикл постановочных репетиций. На уроках Куванч Мансурович доставил всем нам большое удовольствие экспрессивностью раскрытия вокально-музыкальных образов этого спектакля. Его очень заинтересовало и мое решение – я задумал этот спектакль как предостережение против эгоцентризма и индивидуализма. Алеко (не секрет, что в этом имени «зашифровано» имя самого Поэта!), разочаровавшись в пустоте и ложности светской жизни, пытается обрести свободу в цыганском таборе. Но вся трагичность заключена в том, что «цивилизованный» герой несет в свободный цыганский табор жесткие законы собственничества и пытается «присвоить» в личное пользование не ведающую преград любовь. И вносит в первозданные законы жизни цыган жестокость – и даже саму сметь… Работа шла интересно и плодотворно. Состав исполнителей был поистине замечателен. В образе Старого Цыгана с большим успехом выступил Народный артист Узбекистана Куркмас Мухитдинов (параллельно с ним над этим образом работали и Мехриддин Мелиев, и молодой в те годы Кирилл Борчанинов). Алеко получил достойное воплощение у заслуженных артистов Узбекистана Руслана Гафарова и Рината Титеева. Земфиру удачно воплотили и заслуженная артистка Узбекистана Гульшан Азизова, и ведущая солистка, талантливая Вера Григорьева. В образе Молодого цыгана ярко проявил себя и ведущий солист, заслуженный артист Юрий Жданов, и очень молодой тогда Нормумин Султанов. А начавший тогда свою деятельность в качестве главного художника Зубайдулло Батыров разработал в содружестве со мной замечательный образ стада коненй, мчащегося в стремлении к свободе по небу и превращающихся в облака. Мы постарались предельно заострить конфликтную ситуацию, вводя в спектакль и губительные роковые обстоятельства, и сделав образ старой Цыганки мистической прорицательницей судеб героев. Куванч Мансурович дирижировал этим спектаклем с особой экспрессией и мастерством. И в сознании неизменно звучат в его раскрытии не только полные страсти и отчаяния ключевые арии и сцены из этой оперы, но и два роковых цыганских танца – мужской и женский, которые с присущей ей высокой талантливостью поставила такой выдающийся мастер танца и хореографии, как народная артистка Галия Баязитовна Измайлова… Премьеры спектакля прошли с большим успехом. И пока позволяли жизненные и творческие силы, Куванч Мансурович с неизменностью устремлённости и энергетики вставал за дирижерский пульт и провел десятки спектаклей нашего «Алеко». А затем передал этот спектакль своей прекрасной ученице – ныне народной артистке Каракалпакстана Аиде Абдуллаевой. Сменились составы исполнителей, но почти за тридцатилетнюю свою жизнь наш спектакль, к счастью, не утратил своей значимости, и, развиваясь, живет, радуя и исполнителей, и зрителей. В качестве дирижеров-стажеров им продирижировали и новые ученики незабвенного Куванча Мансуровича под его строгим и чутким руководством…

Дата «90 лет» как-то и не сочетается с обликом Куванча Мансуровича Усманова. Даже в достаточно преклонные годы, не избежавший борьбы с отнюдь не лёгкими недугами, он неизменно продолжал своё союзничество с Музыкой, активно руководя Студенческим оркестром консерватории. И не прекращал связей с театром, буквально до последних дней неустанно поддерживая плодотворные связи и со мною, и с информацией о делах театра. И очень отрадно, что осенью этого года по инициативе семьи К. М. Усманова было решено провести памятный вечер в его честь. И руководство нашей консерватории с большим пониманием и теплотой откликнулись на наш замысел, и сделало немало для того, чтобы состоялся и теплый задушевный «круглый стол» воспоминаний, а вечером того же дня – памятный концерт в Большом зале консерватории. Мы с А. К. Абдуллаевой с удовольствием включились в процесс подготовки этого вечера. И решили, что музыкальная программа должна содержать фрагменты из любимейших произведений маэстро Усманова. Так, в программу были включены основные сцены из оперы «Алеко», причем – в исполнении тех солистов, с которыми работал непосредственно Куванч Мансурович. Гульшан Азизова, Кирилл Борчанинов, Руслан Гафаров, Нормумин Султанов составили творческое «ядро» исполнителей оперы «Алеко». Аида Абдуллаева с удовольствием продирижировала «блоком» номеров из оперы «Алеко», она же подготовила и исполнила вторую часть Пятой симфонии П. И. Чайковского. Коллега Аиды Абдуллаевой, доцент кафедры дирижирования Абдувахоб Сахиев также включился в работу над памятным вечером. И подготовил три знаковых номераа – «Хоразмское шествие» С. Юдакова, Вторую часть Второй симфонии С. Рахманинова и «Песню без слов» М.Ашрафи. Замышляя концерт, мы стремились предствить его как свободное действо, где исполненные оркестром музыкального театра-студии при Государствененой консерватории Узбекистана особенно любимые незабвенным К.М. Усмановым произведения – сплетались бы со свободными воспоминаниями о нем. Этими воспоминаниями с удовольствием им с открытостью души поделились ведущие мастера консерватории – ученики Куванча Мансуровича – заслуженные деятели искусств Узбекистана Феруза Абдурахимова и Эльдар Азимов. К счастью, и мне, как режиссеру и ведущему вечера, было, что вспомнить на этом вечере о жизни и творчестве К. М. Усманова… Вечер прошел в удивительной атмосфере теплоты и единения душ. И радостно было ощущать добрую энергию всех, собравшихся на этом вечере во имя светлой памяти К. М.Усманова – выдающегося дирижера, педагога, своеобразнейшей личности, которая и в многогранном творчестве, и в многоплановой жизни была во многом особенной и не схожей с другими.

Воистину – всё совершённое людьми остаётся людям. И благодатное творчество, и черты личности, и благодатные воспоминания обо всём, что привнес в музыкальную жизнь и творчество Узбекистана Куванч Мансурович Усманов – навеки останутся в памяти многих поколений как образец настоящего Творчества, и особенных, неповторимых свойств высокого профессионализма, устремленности души и высшей человеческой чести и достоинства …

Андрей СЛОНИМ,

Заслуженный деятель искусств Республики Узбекистан,

режиссёр-постановщик ГАБТ имени А. Навои