Посвящается 100 – летию со дня рождения Тамары Ханум. Это письмо было получено нами еще в 2006 году, но до сих пор не потеряло своей актуальности. Его написала тогда коллега и друг Тамары Ханум — Тамара Аветисян

Память, феноменальное свойство, данное нам природой, сохраняет в нашем сознании события, встречи, дорогие сердцу привязанности. В моей — господствуют только добрые, за которые я испытываю благодарность всю сознательную жизнь. Их бережно хранит моя память — коллег, друзей и знакомых. Как яркую картину помню эпизод из раннего детства — во дворе музыкальной школы, где я обучалась. Я стою у водопроводной тумбы и пью воду из общей алюминиевой кружки. Внезапно появляется сказочная фея в черном крепдешиновом платье, охваченном красным поясом, в таких же красных лодочках на ногах, с двумя змеями-косами за спиной с экзотичными восточными украшениями — запястьем, серьгами, ожерельем, и обратилась ко мне; «Девочка, дай мне кружку напиться».

Выпив воду, она со стройной осанкой грациозно удалилась. Я, остолбенев, смотрела ей вслед, а кто—то стоявший рядом пояснил — Это Тамара Ханум. Это имя уже тогда было везде на слуху — о ней говорили, писали, о ней хрипело со стенки радио из черных тарелок — преемников еще не было в природе, тем более телевидения. Одним из средств массовой информации было кино, которое мы активно смотрели. Перед сеансами прокручивались кадры кинохроники с новостями науки, техники, искусства, откуда мы узнавали о главных событиях, знакомились с артистами. А еще была активная концертная жизнь — артисты выступали в концертах на производствах, ВУЗах, школах.

Я училась в одной из лучших школ Ташкента, бывшей гимназии им. Чехова, потом ставшей школой имени Ленина по улице Тараса Шевченко. Поначалу владелец гимназии А.Лоншаков был директором школы, живший в том же флигеле во дворе школы, где он проживал еще до революции, вскоре застрелившийся в своей квартире. Неподалеку от школы находилось здание Химфака САГУ. Именно там, на праздничном концерте я впервые визуально лицезрела выступление Тамары Ханум — артистки от Бога. Она пела и танцевала в живописном хорезмском наряде, буквально плыла по сцене с огромным легким платком в поднятых руках, он летел высоко над головой, и пела хорезмскую народную песню «Румолим» ( «Платочек»). Не обладая выдающимся голосом, она завораживала народным колоритом, неописуемым сценическим обаянием, артистичностью, поразительно очаровательным танцем, создавала ощущение праздника.

До того я уже была наслышана о Тамаре Ханум, как о знаменитой танцовщице, я ее видела танцующей в кадрах кинохроники, мы уже знали, как она прославила Узбекский танец в Париже и Лондоне на фестивале народного танца, где потрясла знатоков фольклора своим мастерством вместе с ее постоянным аккомпаниатором — бубнистом Усто-Алимом Камиловым, к которому приходили за кулисы музыкальные мэтры убедиться в том, что на пальцах его нет никаких приспособлений, способствующих извлечению из бубна целого арсенала тембров и феноменальных ритмов. Высокое жюри наградило их золотыми медалями. Тогда Ташкент четко делился на Старый город и Новый, Старый в котором узкие, кривые улочки были застроены маленькими глинобитным и саманными ломиками с окнами, выходящими во двор, населяли узбеки, сохранившие свой быт, обычаи. Новый город был европейской частью , многонациональной. С местным населением общались в основном на базаре. Они продавали фрукты, овощи, мясо, потрясающие сливки. Женских лиц мы вообще не видели — они тогда ходили с закрытым паранджой лицом, в чачване, который закрывал с головы до пят. Значительно позже мы увидели, какие красивые лица у узбекских девушек. Они придут к этому через жестокую жертвенность — им не прощали это братья, мужья, даже отцы. Пресса сообщала о жестокости к тем, кто открыл лицо.

Тамара Артемовна Петросян, армянка, родившаяся в Узбекистане , в среде узбекского народа в глубинке неподалеку от Ферганы, впитала в себя все элементы среды обитания. Она в совершенстве владела узбекским языком, освоила песни и танцы народностей, населяющих Узбекистан, овладеет потом уйгурскими, каракалпакскими, таджикскими, хорезмскими танцами и с чистой этнографией — костюмами, сохранив подлинные образцы народной одежды и восточных украшений, представив их с художественным вкусом и красочностью. А когда Тамара Ханум начнет петь и танцевать поначалу песни народов Средней Азии, а потом песни и других народов, она станет любимицей Узбекистана и многих стран мира. Заслуженно почитаемая узбекским народом Тамара Ханум создала школу, класс узбекского народного танца, совершенствовала его, придала эстетический блеск, доведя до совершенства и широко популяризовала его, обучая детей, создала балетную школу, названную потом ее именем.

Благодаря Тамаре Ханум станет общим достижением, преданная забвению богатейшая культура Хорезма — она запишет там многие мелодии, танцы, освоит костюмы, отличающиеся от других национальных культур, она их включает в программу концертов декады узбекского искусства в Москве и столица будет аплодировать и свадебной песне Мавриги; и с блеском исполненному ею совершенно неподражаемому танцу — хорезмскому Лязги. До сих пор перед глазами её руки, темперамент, грация. Скурпулезно изучая особенности танца каждой народности, она создаст узбекский балет «Гуляндом», где будет хореографом и сценаристом. В содружестве с композитором Брусиловским и дирижером Мухтаром Ашрафи она использует весь цикл мелодий Хорезма, создаст калейдоскоп танцев народов.

В культурной жизни бывшего Советского Союза имя Тамары Ханум числилось в первой пятерке знаменитостей —Утесов, Райкин, Шульженко, Русланова, Тамара Ханум. Ее неописуемое сценическое обаяние, тонкое мастерство,зажигающий темперамент, волшебная притягательность принесли ей широкую популярность заслуженную фанатичным трудолюбием. Перед ней преклонялась вся артистическая элита - артисты, режиссеры, ее боготворили и академики, и простые колхозники. Ее поклонницей была Народная артистка СССР, солистка Киевской оперы Зоя Гайдай. Я видела на стене в ее квартире портрет, на котором сфотографированы Тамара Ханум с Зоей Гайдай и Мао Дзе Дуном — они вместе ездили в Китай. Тамара Ханум заражала всю молодую артистическую поросль Узбекистана —все танцующие, поющие хотели стать «Тамара Ханум». Ее копировали, ей подражали, даже плагиатствовали, перенимая творческую манеру, режиссёру и постановку созданного ею жанра. Этого она не переносила. Когда на втором конкурсе эстрады в Москве в 1946 году от Ташкента выступила Анжелика Малхасян перекопировав песни из репертуара Тамары Ханум, она, будучи членом жюри, отнеслась к ее выступлению неодобрительно — творческий человек должен создавать что— то свое оригинальное, а не копировать, считала она.

Я была в числе горячих поклонниц искусства Тамары Ханум, но далека от приобщения к ее жанру. Всю свою сознательную жизнь я перепела все жанры — модные песни нашего времени, цыганские романсы, песни Вертинского, классику. На республиканском конкурсе художественной самодеятельности я получила первую премию и была премирована поездкой на открытие сельскохозяйственной выставки в Москву в 1939 году в составе узбекской делегации вместе с ансамблем колхозной самодеятельности, где узбекская молодежь, собранная из разных областей, пела песни и исполняла танцы народов Узбекистана. За две недели, проведенные в поездке, я увлеклась и выучила весь репертуар и даже приобрела навык танцев -узбекских, таджикских, уйгурских, хорезмских, не думая, что когда нибудь эти экзерциссы послужат мне в жизни.

Будучи студенткой института ирригации и мелиорации ТИИМСХ, я готовила себя в гидротехники, но когда впервые, еще студенткой поехала на первые народные стройки Ферганского канала, Касансайского водохранилища, я, вдруг спев узбекскую песню, стала открывать путь к сердцу каждого. Позже, когда я перед самой войной поступила в Ташкентскую консерваторию, у меня в репертуаре будут народные песни, я буду их петь в многочисленных ташкентских госпиталях, постепенно они меня увлекут, я заражусь ими. Из-за своего педагога, переехавшего в Москву, я переехала в столицу, была принята в Московскую консерваторию. Мое первое выступление в зале консерватории будет знаменательным и судьбоносным — все студенты пели классику, я — народные песни в камерном исполнении. Узбекская, Таджикская, Азербайджанская — вызвали шквал аплодисментов и предрешили мою судьбу. Профессура консерватории единодушно рекомендовала мне всерьез избрать народную песню моей специальностью.

Влияние Тамары Ханум я испытывала на себе бесспорно – я была в числе ее почитателей, восхищалась ею, как и многие другие, кто хоть раз ее услышал, бегала на все ее концерты. Тогда директором филармонии был Александр Давыдович Петросов, до этого он был директором ирригационного института и всегда приглашал меня на концерты Тамары. В те времена каждый сезон ташкентской филармонии открывался сольным концертом Тамары Ханум и это всегда было праздничным событием. Ей аккомпанировал квартет народных инструментов и Софья Швидлер — Каракаш, которая и вела концерты, переводя тексты ее песен. Когда в Москве мной заинтересовались в Комитете по делам искусств, было принято решение всячески содействовать мне стать московским вариантом Тамары Ханум, я активно воспротивилась: я не хочу дублировать жанр, созданный великой актрисой, я просто хочу петь народные песни, не подражая ей, без ансамбля, без трансформации костюмов. Небольшие элементы народного танца мне ставили в ансамбле народного танца Игоря Моисеева.

Переехав в Киев, став солисткой Киевской филармонии в жанре песни народов мира, среди песен многих народов в программе непременно содержались узбекские — с них началось мое первое знакомство с народной песней, они были моим своего рода «трамплином» в мир народной песни. Я пела узбекские народные, а также авторские песни композиторов Изамова, Мирзаева, Юдакова. Народные мелодии мне обрабатывали известные московские и киевские композиторы - Баласанян, Лобачев, Шамо, Мясков. Я знакомила с узбекской песней не только глубинки Украины. Выступала с концертами, с тематическими лекциями — концертами, которые всюду их принимали аплодисментами. Мое почитание, уважение и светлая память о Тамаре Ханум не ограничивается ее творческим влиянием на мою судьбу. Есть существенное, мало кому известное обстоятельство, вызывающее у меня чувство глубокой благодарности ей, послужившее поводом вспомнить о ней на закате жизни.

Память стирает события многолетней давности, но память моего сердца навечно сохранит то, когда Тамара Ханум сыграла большую роль в моей творческой жизни. И я об этом никогда не забывала, ведь она меня спасла тогда от краха. Успех моих песен вызывал разную реакцию у моих коллег — от восхищения, возможно до зависти. Так вот, кто-то из них написал анонимку в ЦК Компартии Украины, компрометирующую меня и мое творчество. В этом доносе высказывалась «сомнительность в подлинности репертуара», изобличалась «псевдонародность и профанация». По сути, это был страшный удар по моей квалификации. Дирекции филармонии, по порядкам тех времен, надлежало ответить на это письмо, отреагировать на пасквиль. Передо мной была неразрешимая дилемма — как себя защитить? Как доказать, что песни подлинно народные, что пою на народном языке? Где найти авторитет, который мог бы подтвердить мою «профпригодность»? К счастью, судьба распорядилась так, что в это время в Киеве гастролировала Тамара Ханум. Зная ее негативное отношение к эпигонам, я всеже решилась рассказать о моей беде, отдать себя на ее суд. Я решила – если она отнесется негативно к моему искусству, я поставлю на нем крест.- «Приходи завтра в мой вагон — салон на запасном пути киевского вокзала” — сказала она. С трепетом шла я на эту встречу. Пой — сказала мне Тамара Артемовна. Я спела несколько песен, в том числе и киргизскую. Она сказала:Ты киргизскую песню поешь не хуже, чем сами киргизы, созывай завтра в два часа в филармонии худсовет, я приеду. Я спела на худсовете целое отделение, Тамара Артемовна удалила меня из зала и о том, что она говорила обо мне и моем пении, позднее мне рассказала мой концертмейстер.

Финалом всей этой драмы было то, что эта великая актриса на своем бланке народной артистки СССР и депутата Верховного Совета Узбекистана написала отзыв, который дал мне зеленую улицу. Ее правдолюбие, справедливость и великодушие меня потрясли — она спасла мне творческую жизнь, я до сих пор храню этот документ. Каждый приезд ее в Киев, все ее концерты были для меня праздником. Еще один эпизод. Во время войны Тамара Ханум, которая была возведена в чин капитана советской армии, и я помню концерт в помещении бывшего оперного театра, в котором некогда был цирк, принадлежавший театральной династии семьи Цинцадзе, потом ставшим концертным залом филармонии. В этом концерте Тамара Ханум вышла на сцену в форме капитана Советской Армии. В программе принимали участие также и ее дочери, однако (да простят меня дочери великой артистки) на сцене все затмевалось образом и голосом Тамары Ханум.

Последний концерт Тамары Ханум я посетила в Ворошиловграде, где я оказалась на гастролях с квартетом баянистов и проживала с Тамарой Артемьевной в одной гостинице. Она обрадовалась нашей встрече, пригласила всех на концерт. Было новое в составе ансамбля музыкантов — появился аккордеон.

В год катастрофы на Чернобыльской АЭС я побывала в Ташкенте. В этот год в главном оперном театре Узбекистана общественностью и правительством республики отмечался юбилей великой актрисы, который я увидела в записи по ТВ. Все происходило с несказанным почетом и уважением. Она уже проживала в том доме, где сейчас находится дом — музей ее имени. Она любезно пригласила меня посетить ее. Я пришла с моей подругой, заслуженным мелиоратором Узбекистана Лёлей Александровой. Сестра Тамары Артемовны хлопотала над угощениями. Тамара Ханум уже плохо слышала, но была, как всегда очаровательна . Это была моя последняя встреча с ней.

Я не ученица Тамары Ханум — она не учила меня, и я не копировала ее сценический жанр. Она просто влюбила меня в народную песню, открыла мне богатый мир народных интонаций, очарование душевного влияния народа в форме песни, она доставляла мне, как и всему миру, величайшую радость своим ярким дарованием, безусловно, приобщила меня к потребности познания песен народов, но тот факт, что она спасла мою творческую жизнь — свидетельство ее великодушия, большого сердца и я сочла своим долгом воспользоваться представившейся возможностью рассказать об этом на ее (и конечно моей) Родине – всегда солнечном и гостеприимном Узбекистане. В Украине я писала об этом в нескольких статьях, которые были опубликованы в центральных изданиях.

Артисты умирают дважды. Первый раз — когда покидают сцену. Я выжила. Тогда, в 1970 году, Бессарабский рынок в Киеве был подобием Ассамблеи Объединенных Наций — за прилавками стояли корейцы, грузины, абхазы, таджики, молдаване, азербайджанцы, и, конечно же, узбеки. Мы с моей коллегой приходили туда как на праздник — я безошибочно угадывала родных моих земляков и как бы невзначай, напевала фразу из народной узбекской песни и награждалась бурной восторженной реакцией.

Начиная с 1940г. в кишлаке Турват Ферганской области, где в сельском клубе располагались на полу на ночлег декхане, строители Южно- ферганского канала, а мы, техперсонал, ночевали на сцене, когда каждый вечер раздавалось: -Тамарахон, битта ашуля айтинг, до сегодняшнего дня, я пою узбекские песни и песни других народов — равнодушных не бывает. И киевляне, и иностранные дипломаты бурно аплодируют и выражают восхищение богатством и красотой узбекского фольклора. Значит, есть немеркнущие ценности, которые неподвластны времени. А я, верная себе, прихожу на киевский Сенной рынок, где возвышается над своим товаром — пряностями и сухофруктами, как на трибуне, мой дружок Шухрат. Когда я появляюсь, темное помещение рынка светлеет от его добродушной и широкой улыбки — он ждет, что я подойду и спою.

Жизнь пока продолжается!

Тамара Аветисян

г.Киев, Украина

апрель 2006 года.

«Тамару Аветисян знаю в течение многих лет. За время её работы над жанром песен народов, она показала себя, как артистка, которая стремится к этнографической точности исполнения и подлинности, изучая для этого народные песни на народных языках. Считаю, что Тамара Аветисян должна работать в этом жанре, при действенный помощи, которую несомненно окажет руководство филармонии и тем самым поможет её творческому дальнейшему росту».

Тамара Ханум

Киев, 20.10.1950 год.