О ПУТЯХ ВЛИЯНИЯ ИТАЛЬЯНСКОГО ТЕАТРА НА УЗБЕКСКИЙ

Мне и в Пекине удалось найти приветливую душу.

Первые слова комедии К. Гоцци «Турандот»

История узбекского национального театра уходит в далекое прошлое. Многообразная театральная культура на территориии Узбекистана в древности, о которой свидетельствуют многочисленные находки ученых-археологов, не исчезла, а трансформировалась в профессиональное театральное искусство кизыкчи и масхарабозов. Актеры узбекского национального театра были объединены, как это происходило в средневековье, в особые ремесленные цеха, которые в соответствии с обычаем имели даже специальный собственный устав – рисоля, – регламентировавший работу актеров. По свидетельству известного исследователя музыкальной жизни Туркестана А. Ф. Эйхгорна, только в Коканде существовало целых четыре отдельных актерских цеха. Спектакли во время саилей (праздников) разворачивались в центре Коканда (на Катта Чорсу), вмещающем до десяти тысяч зрителей. Бытовал своеобразный народный театр в Хивинском ханстве. При дворе бухарских эмиров выступали целые династии профессиональных артистов. Специальное место «узбекских национальных торжеств» существовало и в Ташкенте, у махалли Дегрез. Судя по сохранившимся фотографиям, там тоже одновременно могли находиться несколько тысяч ташкентцев. По текстам рисоля цеха актеров и документальным описаниям сценических действий репертуар кизыкчи и масхарабозов составляли фарсы и гротесковые комедии в виде импровизационных сценариев с определенной основой. Старинный узбекский национальный театр был очень близок к традиционной итальянской соmmedia dell'arte (комедии масок).

Нередко масхарабозы и кизыкчи выступали на саилях совместно с мастерами национального цирка, канатоходцами и палванами (силачами). В 1893 году в Ташкент впервые прибыла на гастроли профессиональная группа циркачей. Волею судьбы это оказался итальянский цирк Маркетти. Свой шатер-шапито итальянские артисты поставили на границе старого и нового города. Выступления цирка Маркетти имели огромный успех не только среди европейского населения Ташкента, но и среди мусульман старого города. Узбекский зритель сразу почувствовал органическую связь между искусством итальянской клоунады и мастерством национального актерского цеха кизыкчи и масхарабозов. Эту дату – 1893 год – можно считать началом знакомства узбекского зрителя с итальянским театральным искусством. С той поры масхарабозы и кизыкчи нередко участвовали в представлениях различных профессиональных цирковых гастрольных групп.

В ХХ веке первостепенной задачей становится создание нового национального узбекского театра, так как, по прозорливому высказыванию великого И. Гёте, «чтобы создать нацию, сперва надо создать театр». И тут выяснилось, что задачи, которые решал в свое время итальянский театр XVIII в., оказались аналогичными задачам, стоявшим перед зарождавшимся узбекским театром.

Влияние эстетики и приемов традиционной итальянской сommedia dell'arte на узбекский театр стало очевидным уже в первых значимых национальных театральных постановках начала ХХ в.

Обучавшиеся в Москве в то время молодые узбекские артисты в учебных целях поставили знаменитый спектакль Карло Гоцци «Турандот». Современные театроведы пишут: «...узбекские актеры должны были найти широкие возможности для проявления своих импровизационных способностей, которые могли быть осознаны как важный элемент современного профессионального театра. И действительно печать позднее отмечала, что в спектакле “Принцесса Турандот” актеры особенно широко использовали свое импровизационное мастерство. Когда на сцене встречались Панталоне – Ходжи Ситдик Исламов и Л. Назруллаев с Бригеллой – Ятымом Бабаджановым и Миршахипдом Миракиловым – получалось замечательное соревнование узбекских острословов». Авторы цитируемой монографии «Узбекский советский театр»[1] рассматривали историю национального театра с вульгарно-социологических позиций, активно выступали против импровизационного стиля commedia dell'arte и биомеханики, но и они вынуждены были признать, что молодые узбекские актеры-студийцы в своем спектакле «Принцесса Турандот» прошли большую школу сценического мастерства.

В 1927 г. вернулись в Узбекистан окончившие первую узбекскую студию в Москве актеры. В Самарканде (тогдашней столице республики) была создана Государственная узбекская драматическая труппа. Режиссер труппы Маннон Уйгур искренне считал, что ироническое отношение к образу, импровизация по ходу действия в сочетании с подробностями восточного быта – это и есть черты истинной театральности, которые выведут узбекский театр на дорогу передового искусства. И самаркандская театральная труппа один за другим ставит два классических итальянских спектакля: «Турандот» Карло Гоцци и «Слуга двух господ» Карло Гольдони. Это были первые итальянские пьесы, сыгранные на узбекском языке!

«Турандот» была построена по заветам вахтанговского театра, воспринятым студийцами во время учебы в Москве. В «Слуге двух господ» Бригелла и доктор Ломбарди тоже отпускали традиционные шутки кизыкчи и масхарабозов, разъезжали по сцене на ослах и вкушали узбекский плов… Вместе с тем узбекским актерам удалось верно передать суть искрометной итальянской комедии. В мае 1928 г. самаркандские артисты на гастролях по республике показали свои итальянские спектакли в Бухаре, городах Ферганской долины и Ташкенте. Спектакли имели большой успех у публики. Андижанская актерская группа «Умид» даже повторила опыт самаркандцев и поставила «Турандот» и «Слугу двух господ» у себя.

Транспонированные самаркандцами итальянские пьесы имели большое воспитательное значение. Достаточно сказать, что именно в спектакле «Турандот» роль принцессы играла одна из первых актрис-узбечек Турсуной Саидазимова, чья трагическая гибель 19 мая 1928 г. от руки мужа во время кампании раскрепощения женщин «Худжум» вызвала большой общественный резонанс. Но советские чиновники упрекали самаркандскую труппу в отсутствии в их репертуаре современных пьес. Тогда Маннон Уйгур подготовил новый спектакль на злобу дня – трехактную музыкальную буффонаду с различными трюками и клоунадой. Она называлась «Худжум» (показана в Ташкенте 21 августа 1928 г.). Пьесу создал Василий Григорьевич Ян (Янчевецкий), прославившийся в дальнейшем своим всемирно известным романом «Чингисхан». Но при переводе пьесы узбекский драматург Чулпан полностью изменил оригинал в соответствии с требованиями национальной комедии кизыкчи.

Спектакль многим казался произведением некоего итальянского комедиографа на узбекском языке. Искусствовед А. Корсакова назвала «Худжум» «попыткой перенести приемы, использованные в постановке «Принцессы Турандот», на исполнение произведения национальной драматургии». В этом не было ничего удивительного. Близость узбекских национальных театральных традиций к канонам итальянской сommedia dell'arte определила предпочтения создателей такого знакового спектакля, каким стал «Худжум».

Однако мнения зрителей и критиков разделились. Процесс создания нового узбекского национального театра оказался в ситуации, аналогичной той, что волновала зрителей Италии в середине XVIII в. Реформатор итальянского театра того времени Карло Гольдони писал в своих мемуарах: «Маска всегда наносит большой ущерб игре актера. Является ли он веселым или печальным, играет ли он влюбленного, строгого человека или шутника, мы видим все ту же окрашенную кожу. Сколько бы он ни жестикулировал и ни менял интонацию, ему никогда не удастся передать разные страсти, волнующие его душу… Сейчас мы ищем у актера душу, а душа под маскою – то же, что огонь под пеплом».

Новая эпоха выдвинула перед нарождавшимся узбекским национальным театром новые задачи, которые традиционный театр масхарабозов и кизыкчи решить не мог.

Обратим внимание, что уже в самом начале своего творческого пути новый узбекский театр использовал как традиционное произведение сommedia dell'arte «Турандот», так и пьесу «Слуга двух господ» Карло Гольдони, антагониста традиционной итальянской комедии, ярого сторонника письменной драматургии.

Письменная драматургия как основа нового узбекского театра возникла в начале ХХ в. Ее основатели – Махмудходжа Бекбуди, Хаджи Муин, Хамза, Фитрат и многие другие – несомненно учитывали опыт итальянских театралов XVIII в. и их споры о преимуществах и недостатках импровизации или твердого драматургического текста на сцене. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить сюжеты созданных в первой половине ХХ в. узбекских драм и комедий с многочисленными произведениями передового итальянского театра XVIII в., трактующими жизнь и быт общества, например, комедию «Расточитель» Карло Гольдони и «Той» Н. Кудратуллы. Вслед за К. Гольдони и В. Альфиери основоположники узбекской драматургии, используя опыт традиционного национального театра, провозглашают не беспристрастную словесную живопись в качестве регистратора внешнего мира, а отстаивают вмешательство в жизнь, стремление ее исправить. Именно в этом, как известно, и заключается прогрессивная социальная роль театрального искусства.

Еще в большей степени все это касается произведений музыкального театра. И пение, и танец в традиционном узбекском национальном театре были неразрывно связаны со сценическим действием и издавна в значительной степени помогали развитию сюжета и раскрытию характеров персонажей. Поэтому естественным в начале ХХ в. стало дальнейшее продвижение узбекского театрального искусства по пути драма с музыкой – музыкальная драма – опера, и обойтись без обращения к богатейшему опыту именно итальянского театра было нельзя. Узбекские певцы и музыканты понимали, что традиционные приемы национального пения, рассчитанные исключительно на сидящего исполнителя, непригодны для нового репертуара. Лучшая в мире певческая школа – итальянское bel canto – стала образцовой для зарождавшейся узбекской оперы, как и для всего европейского вокального искусства.

Прославленная узбекская певица Халима Насырова, первая исполнительница-узбечка классической макомной музыки, общепризнанная исполнительница национального репертуара с сохранением своеобразной национальной подачи звука, тем не менее высказалась так: «…сохраняя узбекскую манеру пения, я буду приближать ее к европейской школе…»[2].

Практически это означало обращение создаваемого узбекского оперного театра в лице его ведущих исполнителей к итальянской школе bel canto.

Знакомство узбекского зрителя с итальянской оперой происходило в ташкентском театре «Колизей», где с 1918 г. был организован ГРТОБ – Государственный русский театр оперы и балета. С первых лет работы ГРТОБ включил в свой репертуар такие жемчужины итальянской оперы, как «Риголетто» Дж. Верди и «Флория Тоска» Дж. Пуччини, которые не сходили с афиш десятилетиями. Неслучайно зрители почувствовали уже в самой первой национальной опере «Буран» (М. Ашрафи и С. Василенко, 1939 г.) реминисценции из прославленного «Риголетто» Дж. Верди (речь идет о сцене Наргуль и ее отца Раджаба во втором акте).

То же касается и оформления оперных спектаклей. Еще Фуркат в конце XIX в. сетовал, что узбекская национальная театральная традиция не знает декораций, необходимо было следовать европейским образцам. И первые знаковые спектакли, как драматические («Фархад и Ширин» по пьесе Хуршида), так и оперные, действительно были оформлены средствами «большой оперы», воспринятыми при посредстве русских художников от живительного источника итальянской оперной культуры.

Таким образом, не подлежит сомнению, что новое узбекское театральное искусство, получившее ускоренное развитие в начале ХХ в. и занимающее в настоящее время заметное место в мировой культуре, очень многим обязано именно итальянскому театру.