Эрнест Теодор Вильгельм Гофман, сменивший впоследствии имя Вильгельм на Амадей, чтобы стать чуточку ближе к горячо любимому Моцарту, относится к тем фигурам мировой культуры, чьё влияние (пусть даже в скрытой форме) ощущается даже спустя столетия. Гофман не только прекрасный литератор, но и мыслитель. Его размышления об устройстве общества, о том, что по одним и тем же улицам ходят как “музыканты” (люди возвышенные, любящие и ценящие искусство, с энтузиазмом стремящиеся раздвинуть границы обыденности), так и “филистеры” (мещане, погружённые в свои земные радости и заботы, не видящие дальше своего носа), весьма актуальны и в наше время, когда низкокачественные всполохи массовой культуры и неуёмное потребительство уже не хотят сосуществовать с высокой культурой, но пытаются её заменить.
Гофман актуален, и актуальна его сказка “Щелкунчик и Мышиный король”. Эрнест Теодор, как и другие немецкие романтики (братья Гримм, Вильгельм Гауф), относился к сказке с особым вниманием: этот жанр позволял не только “напрямую” связываться с национальными корнями и обнаруживать скрытые от современности смыслы, но и создавать новые миры, в которых всегда есть место чудесам, в которых привычное становится ширмой, скрывающей необычное. Этой зимой жители и гости Ташкента могут увидеть самых разных Щелкунчиков: на гастролях Московского государственного академического театра “Русский балет”, в постановке Руслана Шерезданова во Дворце профсоюзов (“Новые приключения Щелкунчика”), а в Государственном академическом театре оперы и балета можно посмотреть и современную версию шедевра Петра Ильича Чайковского (в прочтении Максима Петрова), и его классическую версию (хореография Народного артиста Узбекистана Ибрагима Юсупова по Юрию Николаевичу Григоровичу), и музыкальную сказку “Щелкунчик” (режиссёр-постановщик - Константин Камынин, балетмейстер - Равшан Чарыев). Это неудивительно: сюжет, подаренный нам Гофманом, усиленный прекрасной музыкой Чайковского, поднявшего балет на неимоверную высоту, завораживает: это рассказ о том, как сны становятся явью, о том, как порой незаметна граница между реальностью и вымыслом, о том, что порой так до конца и неясно: девочке ли снится, что Щелкунчик - принц, или принцу приснилось, что он - Щелкунчик.
Образ Щелкунчика - образ сложный, многослойный. В нём воплощено многое: давнее желание, что вот-вот кто-то придёт и спасёт, трепетная мечта о внутренней свободе и безусловной победе света над тьмой, искреннее восхищение героем-одиночкой, а главное - вспыхнувшая вдруг вера в то, что невозможное - возможно. Но для того, чтобы раскрыть и понять этот образ, нужны усилия не только постановщиков и исполнителей, но и самих зрителей.
Не стоит полагаться только на тексты пресс-релизов, афиш и анонсов. Чтение их - лишь начало той работы, которую проделывает каждый из нас, знакомясь с произведением, со спектаклем. Но как часто можно видеть, что зрители, которым понравился концерт, балет или опера, говоря о своих впечатлениях, подкрепляют их не своими словами (“Это известный режиссёр, он хотел показать, что…”, “В Интернете писали, что это первый раз, когда…”). Можно возразить, что не всегда уместно “анализировать” - можно просто отдохнуть и получить удовольствие от представления, но если речь идёт о Гофмане и Чайковском, то, пожалуй, анализ не повредит. Для этого не нужно быть экспертом. Достаточно просто внимательно относиться к тому, что ты смотришь (нам же обычно не всё равно, что мы едим, так почему к пище телесной мы относимся с большим вниманием, чем к пище духовной?). И это внимание только усилит то наслаждение, которое нам приносит искусство. И мы зададимся вопросами: чем хореография в спектакле “Московского балета” отличается от того, что мы видим в нашем ГАБТе, все ли узнали в арии Мышильды (в постановке Шерезданова) балладу Томского из “Пиковой дамы”, какое впечатление производит дивертисмент из второго акта “Щелкунчика” в прочтении Максима Петрова. Отвечать на эти вопросы можно по-разному, главное - не забывать их задавать, потому что в театрах и концертных залах должны сидеть зрители, неравнодушные и внимательные, а не массовые потребители развлекательного контента, которые в какой-то момент и не заметят, как Щелкунчик превратился в Крошку Цахеса, по прозванию Циннобер…
Алим Турсинбаев
