5 марта в Большом зале Государственной консерватории Узбекистана прошёл концерт "Музыкальный хуснихат Узбекистана", посвящённый современному композиторскому искусству страны. Программа объединила произведения авторов разных поколений, раскрывая художественные пути узбекской музыки на рубеже XX и XXI веков.
Перед началом концерта слушатели могли ознакомиться с выставкой уникальных архивных фотографий, подготовленной при поддержке З. Абдулладжановой — директора Национального архива кинофотофонодокументов Узбекистана и Натальи Константиновны Гуновой — директора Дома-музея композитора Мухтара Ашрафи. В экспозиции были представлены редкие изображения архитектуры, портреты деятелей культуры и знаковые моменты жизни Ташкента. Архивные материалы не просто дополняли концертную программу — они создавали визуальный фон, вплетая прошлое в ткань сегодняшнего художественного жеста.
Видеоролик, демонстрировавшийся перед концертом, сопровождался музыкой Румиля Вильданова — одной из самых трагических фигур узбекской музыки XX века. Его произведение прозвучало как невидимое посвящение тем, кто создал культурный фундамент, на котором строится искусство нового времени.
Идея музыкального хуснихата, предложенная автором проекта Адибой Рауфовной Шариповой, стала ключевой метафорой концерта. В арабо-персидской традиции это слово обозначает каллиграфическое письмо, в котором каждая линия несёт не только знак, но и смысл. Музыка, подобно хуснихату, раскрывается как искусство вычерчивания времени — через звук, образы и жесты.
Шарипова подчёркивает, что современное композиторское искусство уже не говорит языком романтической исповедальности. Звуковой язык XXI века всё чаще обращается к научным моделям, сложным взаимодействиям элементов — как если бы сама материя мира становилась музыкальным текстом. Этот сдвиг требует иного слушания, где музыка становится не рассказом, а письмом — сложным, многослойным, открытым к интерпретации.
Именно поэтому концерт выстраивался как полифония индивидуальных почерков — от утончённой изысканности Ойдин Абдуллаевой до весомой звучности Мураджона Туражонова.
Увертюра Шерзода Собирова открывала вечер размашистым, светлым жестом — словно первая строка в музыкальной рукописи, ещё только пробующая себя. В Фантазии для двух фортепиано с оркестром Ойдин Абдуллаевой две исполнительницы — Луиза Кабдурахманова и Диляра Ислямова — переплетали свои линии в тонком, почти графическом узоре, создавая музыкальный образ двойственности и диалога.
Заключительный Концерт для фортепиано с оркестром Мураджона Туражонова звучал как музыка сфер — прозрачная, ритмически подвижная, впитывающая в себя ароматы разных музыкальных культур. Здесь фортепиано теряет сольную роль и становится частью звукового массива — одной из многих линий в пространстве каллиграфического письма.
Но центральной частью вечера стало исполнение Концерта для фортепиано с оркестром Румиля Вильданова в трактовке Адибы Шариповой. В этом произведении переплелись две ипостаси композитора — пересмешника и исповедника.
Первая часть — острая, гротескная — рисует образ "пересмешника" в духе Прокофьева или Хиндемита. Но за этой иронией скрывается напряжённая энергия, избыток внутренней жизни, которую невозможно сдержать.
Вторая часть открывает другую сторону Вильданова — хрупкую, беззащитную. Автор концерта назвала её "обнажённой чувственностью" — исповедью художника, который говорит с миром без прикрас, оставаясь наедине с самим собой. В этом исполнении музыка превращалась в письмо — напряжённое, вибрирующее, выцарапанное из глубины человеческого переживания.
"Я не знала, смогу ли дотянуться до этого нерва", — призналась Адиба Рауфовна. И в самом этом сомнении заключалась правда исполнения — как попытки не просто сыграть, но прожить музыку, снова и снова возвращаясь к её оголённому нерву.
Видеоролик и выставка, сопровождавшие концерт, стали не просто фоном, а частью общего замысла. Архивы — это форма культурного хуснихата, письмо памяти, где каждый документ — линия в большом полотне времени.
"Музей — это инструмент, который заставляет активировать нашу память и придавать себе силу", — считает Адиба Шарипова.
Диалог между музыкой, изображением и памятью создал пространство, где звук, слово и образ переплетались в единое письмо. Концерт завершился, но линии музыкального хуснихата продолжают вычерчиваться — в памяти, в архивных документах, в звучащей тишине, которая остаётся после музыки.
Алим Турсинбаев
