Проекты фонда культуры и искусства Узбекистана. Немного монологов. Анвар Картаев

Актёрство для меня это не про мессианство, избранность и тому подобные высокие вещи. Это про тщеславие. Да, да, не удивляйтесь,  - про тщеславие. Я хочу, чтобы меня любили, восхищались во время спектакля. Хочу чувствовать, осознавать, что затронул чью-то душу, куда-то направил, что-то высветил, изменил, заставил задуматься. Нет, не совсем верное слово – тщеславие. Тщетная слава… Тщетная… Но другого слова пока не нашел. Найду, исправлю. Люблю это чувство - владение залом. Прямо каждой клеточной себя,  во время спектакля, люблю чувствовать это. Может показаться, что это бесовское, но это мой «дард», моё виденье, мой принцип.

Я вообще не должен был выжить. Родился семимесячным. 12 часов мама со мной мучилась в роддоме. Рос  в самый разгар перестройки в самом криминальном районе Ташкента - Чиланзаре, где даже за одно неправильное слово могли с тобой сделать такое, что вслух и не скажешь. Попробовал себя в разных спортивных секциях. И бегом занимался, и борьбой. Больше всего продвинулся в фехтовании, сабля до сих пор моя в театре висит на стене. Потом отец рано ушел. Всё шло к тому, что, скорее всего, я бы попал либо в колонию, через плохую компанию, либо где то пропал за задворках жизни, по пьяному или какому другому делу. В актёрскую профессию попал случайно. Закончил 8 классов, дальше учиться не захотел. Просто  пошел учеником на производство, электриком ППР. Мы так весело с другими учениками  расшифровывали эту аббревиатуру - «Пришли. Поговорили. Разошлись». Тогда же или чуть раньше услышал две рок-оперы - «Звезда и жизнь Хоакина Мурьеты» и «Юнона и Авось». И всё. Зацепило. Прямо за душу взяло. И мне захотелось петь и танцевать так же, на сцене. Так же тратить себя - мощно, увлечённо. А  в жизни «мощно и увлечённо» чуть не стал машинистом подвижного состава. К счастью, не сложилось.

А потом случилась армия, суровая школа жизни. Вернулся уже с одной только мыслью - хочу на сцену. Хотя в театре был до этого всего три раза. И что поразительно, все три раз я не посмотрел спектакль. Первый раз, на новогодней ёлке, кстати, тогда в ещё Русском ТЮЗе (кто скажет что это не судьба?!), меня отец увёл из зрительного зала за несколько минут до открытия занавеса.  Просто ему удалось получить детский подарок ещё до спектакля. Второй раз там же, уже в школе, нас привели всем классом на спектакль «Свалка», а его отменили в связи с болезнью актёра. Третий раз это уже когда я парнем девушку повел в театр, это был Русский драматический им.М.Горького. Спектакль «Все в саду», как сейчас помню. Опять же прямо во время спектакля актёр упал на сцене и повредил плечо. И опять не задача - отмена спектакля. Такой вот отрицательный был у меня опыт походов театр. 

Даже кто-то скажет – знаки судьбы))) Но это меня совсем не остановило тогда. По совету подруги сестры, пришел в  легендарную театральную студию «Оптимист» к Тамаре Абрамовне Малинко. Она и дала мне первую мою роль - старого, облезлого кота. Именно она, не испугавшись моего чиланзарского прошлого и дремучей неграмотности, поверила в меня и ввела в уже сложившейся коллектив. Именно она разглядела во мне какой-то актёрский потенциал и прямо-таки отправила поступать в Театрально-художественный институт, предварительно подготовив со мной всё что нужно - монолог, басню, лирику и т.д. Там меня и разглядели Римма Рашидовна Кашаева и Наби Каюмович Абдурахманов. Кажется, кому-то из них я понравился, кому – то нет, они насчёт меня спорили, брать - не брать. Но уже не помню всё точно. Это ведь было в прошлом веке))).

И началось. Буквально каждый день - по два часа мастерства, беспредметки, импровизации, пластики, сцен.речи, танцу и всему, что полагается на первом курсе. С девяти утра и до пяти вечера. Если бы отец дожил до этого времени, думаю, он задал мне бы вопрос, ё-моё, разве это профессия - лицом хлопотать? И почти сразу эпизоды и вводы в сказки и работа с лучшим сказочником в моей жизни - Георгием Аркадьевичем Мустафиным. С нашим любимым дядей Гошей. И так четыре года. Мы буквально жили в театре, случалось, ночевали, это было не редкость. На сессию бегом в институт (мы учились заочно), потом бегом, обратно в театр. Чтобы жить, есть-пить, мерзнуть, плакать, сомневаться, влюбляться, жениться, рожать, радоваться, разлучаться и снова влюбляться вместе - одной большой семьёй. Ведь в  этом и есть суть театр - искусства коллективного. Римма Рашидовна, как мама учила нас «ходить». Правильно чувствовать, дышать, смотреть. Шаг за шагом. Этюд за этюдом. Отрывок за отрывком. Потом, дипломка, спектакли текущего репертуара. Да, ставил спектакли Наби Каюмович - делал распределение, проводил читки и разбор, репетировал. Но готовила меня к роли, учила меня актёрскому мастерству   - Римма Рашидовна, за что ей низкий поклон на все времена.

Я гибкий актёр, могу абсолютно с каждым режиссёром работать, если он ставит мне правильно задачу. Никогда не бегал, не выпрашивал роли, какую давали, такую и играл. Не завидовал другим, стоя перед приказом о распределении. Да, поверьте. Очень удивился, когда Наби Каюмович вызвал меня и предложил сыграть Холстомера по Л.Толстому. И это после  гениального Е.Лебедева. Скорее всего, это из-за моей природной, дикой органики. Это режиссёры и критики делят  нас на трагических героев-травести-инженю-любовников-злодеев. А у меня другой табель о рангах. Есть актёры-технари, они идут от головы, роль верстают как по чертежу. Логика у них на первом месте. И это неплохо, всегда знаешь чего ожидать от таких работяг. А еще есть «показушки», всегда фальшивые на сцене и почти такие же в жизни. Вспоминаю работу с такими и вздрагиваю, б-р-р-р-р. Со всеми поработал. Сам я не такой. Всё от нутра, от чувств, от веры своей, от погружения до самого дна героя, до последней капли.   Хотя никогда не ждал главных или выигрышных ролей, что дадут то и играл. Часто сидел в зале, на галёрке, и смотрел, как и кто играет. Это ведь очень интересно. Особенно если это твой дублёр. Для меня это очень важно- дублёр в спектакле. Я у него, он у меня подсматриваем, так легче и продуктивнее, хотя и не всегда совпадает рисунок. Так всегда бегал смотреть на Алика Халмурзаева, коллегу и друга, с которым были на одной роли Кота в сапогах  (того самого, что не посмотрел в детстве)))). Мне кажется, я хохотал даже больше, чем дети в зале, так он классно и смешно придумал роль. А вот вводы не люблю. Это как то… не полноценно, что ли. Кто-то вынашивал образ, «рожал» роль. А ты потом приходишь и копируешь только результат. Неглубоко получается почти всегда. Хотя иногда приходилось заменять кого-то, но это форс-мажор, это можно понять.

Режиссёры они другие. Из другого теста, с другой планеты. Ими рождаются.  Никогда не тянуло заниматься этой профессией. Она сложнее актёрства. Тут занимаешь только своим образом, а там надо всеми сразу. Нужно видеть целиком всё произведение. По своему. И двигать всех - актеров, художников, музыкантов, все цеха, - туда, куда только ты один знаешь дорогу. Очень сложная и ответственная  работа. В которой ошибок нельзя допустить. А ещё щедро делиться результатом с командой и, если что-то пошло не так, признавать свою неправоту. Это отдельная профессия. Мне повезло - работал много и с разными режиссёрами в разных проектах и театрах. Отдельная история – Наби Каюмович Абдурахманов. Благодарен ему за то, что он давал мне, за доверие, за тот уровень познания театра и искусства, которым он владел и делился со мной. Хотя, как и любой большой художник, он непростой человек. И уходил я из Молодёжки из-за него. И возвращался в театр из-за него. И не мог принять его изменений. И требовал и обижался на него, ругался и спорил. И  ждал новой работы  с ним. Всегда сложной, многозадачной и даже неподъёмной. Но всегда настоящей и значимой для меня. Мне сейчас его очень не хватает. Есть неповторимые люди. Наби Каюмович такой. Кто-то из великих, кажется К.С.Станиславский, говорил, что театральный коллектив  полноценно живёт только 10-15 лет. Вот наш театральный коллектив, состоявший из четырех актёрских курсов Р.Кашаевой и Н.Абдурахманова, и прожил эти 15 лет.  Там самая Молодёжка, выпустившая огромное количество живых и легендарных спектаклей и изменившая многих. Меня точно.

Могу простить многое. И многих. Практически всех. Это не религиозное чувство, хотя схожее. Это от опыта человеческого. От жестокого детства в жестоких 90-ых. Пацаном полез драться из-за убитой собаки с целой кучей ублюдков.  Это от матери- воспитательницы в детском саду. Нужно уметь понимать, не судить. И сам могу попросить прощение, если не прав. И суть театра тоже в этом. Не переживать, как кажется многим,  а со-переживать. Понимать. Принимать. Это во мне изначально.

Театр делает актёров и богаче духовнее, и кругозор расширяет и в мечтах возносит. Но точно не делает крепче в плане семейственности. И здоровья физического не прибавляет. Знаю, о чём говорю, поэтому даже не поднимайте эту тему. Не стоит.

Смерти боюсь. Очень. Невыносима сама мысль - как так, у все  ещё всё есть, все происходит, движется, но без меня? Это страшно. Хотя я и не мнительный человек, не обращаю внимания на множество театральных примет и суеверий.  Но при этом знаю, что театр может задеть какие-то высшие материи,  «накликать» чего-нибудь, что нельзя трогать по определения. Так было со мной, когда репетировал одновременно в «Молодёжке» «Содом и Гоморру ХХ» а в Узбекском ТЮЗе «Демона» Лермонтова. Мне тогда прямо «прилетело» за это. Возможно, даже и инкуб ко мне подселился с чьей-то подачи.  Мучился я тогда очень сильно, прям сгорал. Это я тогда понял, раз и навсегда – есть силы, которые лучше не задевать со сцены. И теперь стараюсь не трогать этих бесов, не дразнить их, хотя не всегда это удаётся.

Я азартен только в работе над ролью. Может хулиганское  детство, а может природный инстинкт самосохранению, мне подсказывали всегда, что выигрывают  только шулера, с тузом в рукаве. А вот в работе над образом своего персонажа я  донельзя азартен. Прям вкладываюсь весь, по полной,  до последней своей клеточки. Очень мучаюсь, если не выходит и радуюсь, если найдено.

Жалко многих современных наших зрителей. Часто сегодня они довольствуются малым. Вышел известный актер - уже хорошо, аплодисменты. Крикнул погромче или рожу состроил смешную - замечательно. Слезу пустил – ни много, ни мало – гениально. Жалко, умный и тонкий зритель перестаёт ходить в  театр. Наша вина тоже есть, перекормили мы народ всякой пошлятиной комедийной. Еще жалко молодых актёров-коллег. Тех, кто не видел педагогики Р.Р.Кашаевой, ни репетировал с  Н.К. Абдурахманова. Не работал над волшебными сказками с Георгием Аркадьевичем. Нашим Дедом…

Любимых ролей и спектаклей в Молодёжке море. Почти все, даже сказки – они, почти ежедневные,  держат в тонусе, это важно для актёра. Наверное, самый любимый это «Созвездие Омара Хайяма» по Т.Зульфикарову, что сделал Н.К.Абдурахманов  в 1997 году. Очень сложный материал. Метафизический, философский, вселенского масштаба. И требовалось приложить актёрское сверхусилие, чтобы это сделать, дотянутся до этого потрясающего текста. А вот нелюбимых ролей или спектаклей нет. Разве что прохладнее отношусь к Тургеневскому «Месяцу в деревне». Но здесь, скорее всего, сыграло свою роль то, что мне не хватило времени для раскрытия образа.  

Кино или театр?  Конечно театр. Пусть простят меня современные отечественные  деятели кино, но для меня съёмки это пока про деньги. Пока. Очень часто условный  сценарий, такая же организация процесса и  техника. Вот чего всегда хватает с избытком, так это амбиций))). Поэтому снявшись почти в 20 лентах, могу выделить от силы пока одну – «На солнечной стороне улицы», да и то это был совместный проект. Но я до сих пор верю, что найдётся кинорежиссёр, который предложит мне действительно сложную роль, а не пойдёт по пути наименьшего сопротивления, используя только мою фактуру. И еще-  не «хлопочу лицом» по свадьбам и корпоративам. Ну не могу я  развлекать пьяную публику. И еще не люблю всякие богемные тусовки, красные дорожи и цеховые посиделки, прямо бегу от них.

Много ли успел? Не знаю. Мама говорит, что да, много. Хотя и не часто приходит в театр, всё больше по телевизору смотрит на меня.  Гордится очень. Она самый близкий мой человек. Думаю любовь к детям и животным у меня от неё.  Вот очень хотелось мне сыграть  Теодоро в комедии «Собаке на сене» по Л.де Вега. Но не удалось. Кажется, и время уже ушло. А сегодня хотелось бы попробовать уже Шекспировского короля Лира или старого Джакомо Казанову в Цветаевской пьесе «Феникс». Мечтаю, мечтаю. Где еще можно так мечтать, как не в театре?

Два последних спектакля, что выпустили с российскими режиссёрами дали много в плане опыта. Во-первых оба режиссёра, и Д. Астрахан и И. Качаев, настоящие профи. Знают, чего хотят и требуют этого от остальных. Потом пьесы, они разные. В комедии «Леди на день» я желчный и чванливый аристократ, граф Альфонсо Ромеро. И хотя общий рисунок моей роли у Дмитрия Ханановича уже был, всё-таки мне удалось привнести в этот образ что-то от себя. Режиссёру понравилось, многое осталось в итоге и в нашем спектакле. А вот в драме «ALONE» там другой расклад. Там мой герой мучительно превращается в насекомое на протяжении всего спектакля. Другие требования к пластике и психике. Игорь Сергеевич на репетициях верил в меня даже больше, чем я сам в себя верю. Хотя Грегор из рассказа Ф.Кафки и моложе меня в два раза. Пока, скажу, этот спектакль в развитии, растёт для меня, я его застраиваю изнутри и снаружи от репетиции к репетиции. Отчасти это из-за того, что мы были ограниченны по срокам работы.  Но раз режиссёр мне передоверил часть работы над пластическим рисунком роли, я продолжаю до сих пор искать и своего Грегора Замзу и своего насекомого.  Если вы приходили  2 и 3 мая в Национальный драматический  театр Узбекистана,  в рамках Международного фестиваля театра и балета 2022 г.  вы могли  увидеть  моего Альфонсо Ромео и Грегора. Сами и решите, получилось у меня с российскими режиссёрами или нет.  

Чем буду заниматься на пенсии, когда не нужно будет появляться в театре, не знаю. Может быть, уеду, куда нибудь за город. Буду жить на земле, возиться с домашней живностью – собаками и кошками, которых безумно люблю. Кормить кур, поливать огород и копаться в саду. Пока не знаю. Буду отдыхать. Но это через много, много, много лет. И главное - лениться буду.  Ведь я  невероятный лентяй. Если бы не был им, то мог бы добиться гораздо больше. Уверен в этом. Например, если бы не моя лень, то решился бы и уехал бы и попробовал себя в другом театре в другой стране, куда звали в своё время. Или больше бы снимался. Или начал бы писать мемуары. Наверное, я и в актёрство пошел из-за своей лени, чтобы не заниматься бесполезным, бессмысленным и тяжелым трудом. А приходить, говорить и расходиться.

Кем бы я мог ещё быть, если бы не театр,  может быть ювелиром. Мне нравилось возиться с камнями и металлами в армии. Но скорее всего, врачом. Прямо вот хирургом. Чтобы вскрывать раны, вырезать опухоли и удалять болезненные наросты. Знаю, спокойно мог бы людей  лечить.  Хотя я  и сейчас этим занимаюсь. Только вскрываю раны душевные. Точнее некуда…

P.S. Думаю, монолог в театре это всегда диалог. С собой, воображаемым партнёром или Богом.

                                                           АЛЕКСАНДР КУДРЯВЦЕВ